– Что с ним может случиться, – постарался утешить ее Святой, и его руки скользнули на талию девушки.
– Господи, как же быстро человек привыкает к дурным манерам! – незло фыркнула Настя. – Прежде чем добиваться от девушки желаемого, сначала следует подарить ей цветы, угостить шампанским, а уж потом приступать к главному. А ты готов взять меня здесь в коридоре, даже не поцеловав. Ну сколько же тебе говорить, что женщину нужно сначала подготовить, – в отчаянии взмахнула руками Настя. – Ну ты, право, как глупый подросток, который никогда не видел женщины.
Святой улыбнулся:
– Я с тобой согласен. Как только я вижу тебя, то начинаю глупеть. И ничего не могу с собой поделать.
– Все мужчины одинаковы, – Настя попыталась оттолкнуть руки Герасима, которые уже нащупали тоненькую тесемочку на лифчике. – Мне мама всегда говорила: остерегайся легкомысленных мужчин. Они такие приставучие. А потом обманут тебя и бросят. Ты тоже такой?
– Я особенный, – отшутился Святой. – Неужели это не заметно?
Настя никогда не давалась ему сразу. Она предпочитала долгую изнурительную борьбу. Похоже, что подобные единоборства доставляли ей немалое удовольствие и понемногу заводили ее. Хотя он привык совершенно к другим отношениям. Хорошо, когда женщина дожидается тебя в согретой постели, уже готовая принять тебя. Но, оказывается, не менее приятно, когда женщина оказывает негрубое сопротивление (главное, чтобы оно не превращалось в затяжную борьбу), и ты прекрасно осознаешь, что в конце турнира тебя ожидает приз в виде молодого аппетитного женского тела.
В комнату они прошли, держась за руки, словно влюбленные подростки.
– Не торопись, я сама, – прошептала Настя, смилостивившись.
Кровать была расправлена – в изголовье две пышные подушки, темно-сиреневые наволочки и простыня, к ним не хватает главного – двух нагих, сплетенных в любви тел. Ничего, этот недостаток вполне исправим.
– Иди ко мне, – прошептала Настя, быстро раздевшись и юркнув в кровать.
Святой не заставил себя уговаривать. Он небрежно бросил на стул брюки, рубашку, несколько стыдливо стянул трусы. И потом осторожно, как если бы опасался придавить Настю, лег, ощутив животом нежность ее молодого тела.
Проникновение было гладким, трогательным. Настя закрыла глаза, вцепившись ему в плечо, и довольно шепнула:
– Мне хорошо.
– Расслабься, я попытаюсь сделать тебе еще лучше, – приподнялся Святой на руках, разглядывая ее раскрасневшееся лицо.
– Господи, куда же лучше-то! – невольно воскликнула Настя…
После долгих ласк они лежали в абсолютной тишине. Она – счастливая. Он – усталый и довольный.
– А ты знаешь, – неожиданно повернулась Настя к Святому, – я ненадолго уезжаю.
– Куда же?
– Мы с подругой решили съездить в Кижи. Я давно мечтала проехаться по этим местам.
– Почему же ты об этом не сказала мне раньше? – Герасим выглядел несколько удивленным.
– Все получилось как-то очень неожиданно, – чуть растерянно произнесла девушка. – Она хотела поехать с любимым человеком… Но тот не может. Вот она и предложила мне. Не пропадать же путевке.
– Верно. И когда же ты уезжаешь?
– А разве я тебе не сказала? – Настя недоуменно посмотрела на него. – Завтра днем.
– Ах вот как! – выдохнул Святой.
– Что-нибудь не так?
– Боюсь, что завтра я не сумею тебя проводить, у меня будет очень трудный день. Да и эта ночь тоже…
– Мне, конечно, без тебя будет очень грустно, хотелось бы, чтобы любимый человек был рядом, но если ты не можешь, – губы Насти с сожалением поджались. – Очень жаль…
Святой нащупал в полутьме выключатель. Матовый свет залил комнату, лег на одежду. Комбинашка Насти в этом свете напоминала небрежно брошенную лягушачью кожу. А сама ее обладательница, красивая и белая, возлежала на простынях, словно привыкая к своему нынешнему великолепию.
Святой начал молча одеваться.
– Ты уже уходишь?
Голос у Насти был удивленный, слегка встревоженный. Обычная реакция красивой женщины. Если мужик добровольно уходит от такой в три часа ночи, следовательно, с ней что-то не то.
– Все в порядке, моя малышка, просто мне надо.
Святой улыбнулся. Получилось кисловато. Но что поделаешь, если душа кровоточит.
Настя, подтянув одеяло к самому подбородку, с тревогой в голосе произнесла:
– У меня плохое предчувствие. Оно меня никогда не обманывает. У меня ведь прабабушка была ведьмой.
– Теперь понятно, откуда у тебя этот завораживающий взгляд. Признаюсь, он пробирает меня до самых кишок.
– Ты мне ничего не хочешь сказать на прощание? – вопрос Насти догнал Святого у самой двери.
– Это не прощание, детка, – как можно мягче произнес Герасим и закрыл за собой дверь.
Неподалеку от подъезда стояла бежевая «девятка». Едва Святой вышел во двор, ее фары дважды приветливо моргнули, и машина, тихо урча двигателем, подкатила к самому подъезду.
Дверца распахнулась, и из салона выглянула довольная физиономия мистера Билла.
– Я ждал вас.
– Откуда вы знаете, что я здесь? – не удержался Святой от вопроса.
– Вы позабыли, что я вам уже говорил. У меня очень хорошие информаторы.
Святой хлопнул себя по лбу:
– Ну да, конечно же, помню, вы мне как-то говорили об этом.
– А вы, однако, не без ехидства. Ну да ладно, – махнул рукой боровик. – Недостаток махонький, и я вам его прощаю. Ну что же вы стоите? Садитесь.
Святой распахнул дверцу. В салоне сидел еще один человек, с рыжими ухоженными усами. Странно, что он не заметил его сразу. Сел рядом, чуть коснувшись усатого локтем. Лицо пассажира показалось ему знакомым, но он никак не мог вспомнить, где же видел его. Взгляд внимательный, изучающий, будто бы выворачивал наизнанку. Уж не исповедать ли он хочет?
– А ведь мы с вами встречались, – неожиданно произнес усатый сочным голосом протодьякона. – Вы не помните?
– Мне ваше лицо тоже показалось знакомым. Может, напомните?
– Напомню, – чуть улыбнулся пассажир в рыжие усы. – Помните последнее посещение склепа в Печорском монастыре, кажется, в нем захоронены, как это поточнее выразиться… ваши коллеги, что ли… Так вот, вы не помните монаха, который в это время находился в склепе?
Святой согласно качнул головой:
– Кажется, там действительно был монах. Я не особенно разглядывал его лицо, просто было не до того.
– Так вот, смею вас уверить, этим человеком был я. Сначала вы прошли через одно помещение, немного постояли в нем и направились в другое. Подошли к гробу и приподняли крышку.
