– Где он может быть в ближайшее время наверняка?
Диктофон безжалостно зафиксировал паузу. Резаный думал.
– Опять сложно сказать. Он полностью зависит от звонков этого хозяина.
– Его излюбленные места? Может быть, у него есть любимая телка, с которой он предпочитает встречаться.
– Да! – радостно воскликнул Резаный. Так ликовать может только смертник, которому в самый последний момент выпало помилование. Козырной туз! – У него есть одна скважина. Постоянная. Как же я сразу не допер. Он снял ее в баре. Всего лишь на одну ночь. Думал, что это какой-то проходной вариант, но она его зацепила. Не знаю, что у них там произошло, может, подмахивает неплохо или сосет классно, но он наведывается к ней частенько.
– Где она живет?
– Я не знаю адреса, но смогу показать.
– Где это?
– В Кубинке.
– Так. Все ясно. Едем, – жестко распорядился Святой, направляясь к машине. – Тащите его в машину. Если будет сопротивляться, стукните чем-нибудь потяжелее по темечку. Только не до смерти, он нам еще пригодится. – Святой сел за руль. – Вот еще что, – бросил он через плечо, когда троица разместилась на заднем сиденье, – свяжите ему на всякий случай руки, так надежнее будет.
– Понял, – хищно заулыбался Шаман и, яростно скрипя зубами, затянул шелковый шнур на запястьях Резаного. Пленный тоскливо замычал, превозмогая боль, и тотчас умолк под свирепым взглядом Святого.
Время было совсем позднее, и добрались они быстро. Дорога у Кубинки была паршивая, и Святой, переключившись на первую передачу, старательно преодолевал колдобины, больше напоминающие воронки времен Второй мировой войны.
– Так где? – спросил он, чуть повернув голову.
– Сейчас здесь поворот направо будет, – глухо сообщил Резаный. – По нему метров сто. И выйдем прямо на четырехэтажный дом. В первом подъезде она и живет, третий этаж.
– Если приготовил сюрприз, то тебе не жить, – строго напомнил Шаман.
– Ладно, выходим. Подойдешь к двери и потребуешь, чтобы открыли, – приказал Святой Резаному.
Артур неохотно согласился:
– Хорошо. А дальше-то что?
– Потом узнаешь. Пусть это будет для тебя небольшим сюрпризом.
Во дворе никого не оказалось, не считая махонькой собачонки, которая, опасаясь приближаться, издалека облаяла гостей и достойно удалилась сквозь дыру в заборе, победно тявкнув на прощание.
В квартире кто-то был. Через плотную ткань занавесок тускло пробивался свет.
– Масюк, останься здесь, за машиной последи.
Стараясь не стучать, осторожно подошли к двери. Шаман поднялся повыше на один пролет, наставив на дверь ствол.
– Позвони, – подтолкнул Святой Артура вперед.
Резаный нервно провел ладонью по волосам, а потом надавил на кнопку звонка. Раздался негромкий, но пронзительный сигнал. Через минуту из-за двери раздался тревожный голос:
– Кто это?
Стараясь придать своему голосу как можно больше беззаботности, Резаный откликнулся:
– Это я, Валюха… Артур… Открывай.
Восторга по поводу прибытия позднего гостя за дверью не обнаружилось. Хозяйка хмыкнула и отвечала ворчливо:
– А чего хотел-то?
Резаный растерянно посмотрел на посуровевшего Святого и тут же нашелся:
– Ну не через порог же нам разговаривать, соседей смешить!
Аргумент, похоже, подействовал. Сначала раздалось бряцанье металлической цепочки, а потом щелкнул замок. В проеме показалась взлохмаченная голова хозяйки.
Не дожидаясь очередного вопроса, Святой ударил ногой в дверь, толкнув женщину внутрь. В передней раздался глухой удар, и в комнату, подталкиваемый Шаманом, вошел Резаный.
Женщина сидела на полу, ноги раскинуты, из-под задравшегося халатика видны кружева ночной рубашки.
– Что вы от меня хотите? – глаза ее были широко распахнуты от ужаса.
– Много не возьмем, не беспокойся. Да подбери ты свою юбчонку, а то до самого пупа ноги видны. Мы ж не насильники какие-нибудь. Понимание имеем.
– Да, да, конечно! – энергично закивала головой женщина, поджав ноги.
Ей было не больше тридцати, но вокруг глаз заметно обозначились морщинки. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять – молодость она провела бурно, и ее пышные формы помнили руки многих поклонников. Мужчин часто привлекают вот такие женщины, каждая клетка которых вопит об их доступности. Не нужно строить из себя интеллектуала или какого-нибудь неутомимого бодрячка.
На таких баб, порочных и в меру грубоватых, охотно клюют откинувшиеся блатные. Некоторые из них становятся даже их подругами. Они терпеливо дожидаются своих возлюбленных, впрочем, не обременяя себя особой верностью. Валюха была из таковых. Наверняка где-то на зоне парился ее близкий дружок за какой-нибудь вооруженный грабеж, а она добывает себе на пропитание единственным, что имеет, – телом.
Святой присел на корточки, ободряюще улыбнулся, показывая всем своим видом, что он не такой уж злодей, как могло это ей показаться, и, заглянув в ее глаза, доверительно сказал:
– Я вижу, баба ты ничего. С шиком! – Женщина затравленно улыбнулась. По расширенным зрачкам было видно, что она усиленно соображает, стоит ли ей благодарить за комплимент или все-таки благоразумнее промолчать. – Так вот, ответь нам, пожалуйста, на один такой вопрос: знаешь ли ты Костыля, в миру Паша Фомичев?
Женщина энергично закивала, продолжая виновато улыбаться:
– Конечно, знаю.
– Видишь, как замечательно, – искренне обрадовался Святой. – Какой славный у нас вырисовывается диалог. Я никогда не был сторонником радикальных мер. Для того, чтобы убедить человека в своей правоте, не всегда нужно наматывать его волосы на кулак и бить лицом о стену. Можно отыскать подходящие слова, способные помочь несговорчивому избежать неприятностей. Я хочу тебя спросить, дорогуша, только подумай очень крепко, прежде чем ответить… очень тебя прошу. Когда он придет к тебе?
– Скоро, минут через пятнадцать.
– Что ты сказала?!
– Он пошел за водкой и сигаретами. Обещал купить мне шоколадных конфет, я их очень люблю.
– Та-ак, – протянул Святой, приподнимаясь. – У него было с собой оружие?
– Не припомню, – покачала головой Валя, при этом ее пухлые щеки слегка затряслись, – кажется, не было ничего такого.
– Быстро в комнату, – распорядился Святой.
Женщина послушно поднялась, неуверенно заковыляла на ослабевших ногах к дивану.
– Шаман, присмотри за ними. Если что, стреляй, – вжал Святой Резаного взглядом в кресло.
Потом подошел к окошку и некоторое время всматривался в темень. Машина стояла на прежнем месте. Масюк, высунув руку из окошка, покуривал. Нехорошо, конечно, но, может быть, Костыль не обратит внимания… Плотно прикрыв шторы, Герасим отошел от окна.
