– Да, это я… – ответила она и на всякий случай схватилась за сердце, – а что случилось?
– Гражданин Соколов Павел Петрович вам знаком?
– Д-да… – еле слышно проговорила Надежда.
Она вспомнила вчерашний эпизод в темном подъезде, и сердце провалилось куда-то вниз. Неужели с Пашей случилось что-то страшное? Неужели его все-таки достали те парни в черном?
– Я попрошу вас приехать по адресу… – и незнакомый голос назвал Надежде адрес ее собственной однокомнатной квартиры.
– Зачем? – в ужасе спросила Надежда Николаевна.
И незнакомый голос ответил именно то, чего она больше всего боялась:
– На предмет опознания гражданина Соколова.
Так и есть! Павла нашли у нее в квартире и убили!
– А вы… кто? – Надежда инстинктивно прижала к себе кота – единственное оказавшееся в эту страшную минуту рядом с ней родное существо. Кот фыркнул и деликатно высвободился.
– Старший сержант Огурцов, – отозвался незнакомец.
– Я сейчас приеду…
Она бросила трубку, вскочила как во сне, на автопилоте вылетела из дома, поймала на проспекте частника и помчалась в Озерки. Перед ее внутренним взором вставали картины одна ужаснее другой. Ей представлялся Паша, лежащий на полу в луже крови. В груди у него было огромное пулевое отверстие. Или – торчала рукоять ножа…
Расплатившись с водителем, Надежда буквально взлетела на пятый этаж. Дверь ее квартиры была открыта. В прихожей топтался крупный молодой полицейский с наивным веснушчатым лицом и большими оттопыренными ушами.
– Гражданка Лебедева? – проговорил он, удивленно уставившись на красную растрепанную Надежду.
– Да, – воскликнула та, хватаясь за сердце, – где он? Или вы его уже увезли?
– Зачем увезли? – Полицейский невольно попятился, отступая в сторону кухни. – Куда увезли?
– В морг! – выкрикнула Надежда страшное слово.
– Почему в морг? Он здесь… – и парень распахнул дверь кухни.
Надежда Николаевна зажмурилась, чтобы оттянуть страшный момент. Затем она собралась с силами и открыла глаза, ожидая увидеть одну из представлявшихся ей по дороге картин.
Однако она увидела совсем другое.
Павел Петрович сидел посреди кухни на табуретке, красный как рак. Под левым глазом у него наливался изумительный живописный синяк. Правое ухо распухло и горело, как Вечный огонь на Марсовом поле. Руки он сложил на коленях, а взгляд опустил в пол, как будто изучая узор линолеума. Рядом с ним сидел унылый коренастый полицейский лет тридцати с отчетливо намечающейся лысиной. Он разложил на кухонном столе какие-то бумаги и заполнял их, от усердия высунув кончик языка и покачивая ногой.
– Паша! – воскликнула Надежда, подбегая к Соколову. – Ты жив!
– Понимаешь, Надя, – проговорил тот виновато, – я выходил утром по делам, а когда вернулся, забыл отключить сигнализацию… ну, тут вдруг эти… ребята ворвались и повалили меня на пол…
– А гражданин Соколов попытался оказать сопротивление, – вредным голосом сообщил полицейский, не отрываясь от бумаг.
– Понимаешь, Надя, я подумал, что это… злоумышленники, – признался Павел Петрович, – ну, после вчерашней истории…
– Что за история? – заинтересовался полицейский и поднял глаза. – С вами вчера что-то произошло?
– Ничего-ничего! – хором воскликнули Надежда Николаевна и Павел Петрович. – Совершенно ничего!
Полицейский окинул их долгим подозрительным взглядом и хмыкнул:
– Допустим… значит, гражданка Лебедева, я так понимаю, что вы опознаете находящегося здесь гражданина Соколова?
– Опознаю, – с тяжелым вздохом согласилась Надежда.
– Тогда распишитесь вот здесь, – он ткнул кончиком ручки в пустую графу, – и очень вас прошу, предупреждайте своих гостей, чтобы они своевременно отключали сигнализацию…
– Конечно, – энергично кивнула Надежда, расписываясь в клеточке.
– Так и быть, мы не станем возбуждать дело по факту сопротивления сотруднику полиции при исполнении обязанностей… не станем, Малинин?
– Не станем, – отозвался из коридора лопоухий и появился на пороге кухни.
– Спасибо… – пробормотала Надежда, – может быть, чаю? Или кофе? У меня печенье есть, домашнее…
– Мы вообще-то торопимся… – задумался старший сержант Огурцов, – но если уж домашнее…
Через полчаса Надежда Николаевна проводила Малинина и Огурцова и закрыла за ними дверь. При этом она заметила выглянувшую на площадку соседку Марью Петровну. Вид у соседки был весьма заинтересованный, но Надежда сделала вид, что не понимает намеков, и захлопнула дверь своей квартиры.
Когда Надежда вернулась на кухню, Павел Петрович обиженно проговорил:
– Еще печеньем домашним их угощать… А они меня, между прочим, на пол, и руки за спину…
– Я же тебе говорила, что приходя, надо в первую очередь отключать сигнализацию! – произнесла Надежда Николаевна голосом занудной учительницы младших классов.
– Ну да… а я забыл, задумался, – покаянно признался Павел Петрович, – а они сразу на пол и руки за спину…
– Ну конечно, ты, как всякий профессор, очень рассеянный, – подначила его Надежда, – все время думаешь о чем-нибудь умном… а простые житейские вещи забываешь. Поэтому и папочку перепутал…
– Да не я перепутал, а девица эта! – воскликнул в сердцах Павел Петрович.
– Ну ладно, – сжалилась над ним Надежда, – после драки кулаками не машут.
Она намочила полотенце холодной водой и приложила к горящему уху Павла Петровича. С синяком уже ничего нельзя было сделать, теперь он пройдет все стадии – сначала станет фиолетовым, потом с прозеленью и через несколько дней начнет желтеть. Полностью же желтизна спадет только через неделю, так что можно надеяться, что в Париж Павел Петрович попадет с обычным лицом, и французы не испугаются. Однако на всякий случай Надежда все же смазала синяк рассасывающей мазью и нашла в ящике стола темные очки.
– Скажи, Паша, – спросила она с обманчивой лаской в голосе, – будешь ли ты меня слушаться?
– А у меня есть выбор? – в ответ спросил несчастный профессор Соколов.
– Вообще-то нет, – честно сказала Надежда. – Так что теперь нам точно ничего не остается, кроме как идти по тому списку. Кто там у нас первый – Севрюгина?
– Севрюгина Л. Б., – с выражением прочитал Павел Петрович, достав из ящика стола злополучный список, – улица Сверхсрочников, дом семь, квартира двадцать восемь…
– Ну вот и хорошо, – удовлетворенно кивнула Надежда, – улица Сверхсрочников отсюда недалеко, так что с нее и начнем.
– Ну и как ты собираешься войти к незнакомым людям? – скрипел Павел Петрович, карабкаясь вслед за Надеждой по лестнице. Он и без того чувствовал себя утомленным и разбитым после столкновения с полицией.
