Ровным счетом ничего не происходило.
Тогда он решился: неторопливой походкой приблизился к серой машине, наклонился к окну и проговорил:
– Извини, друг, огоньку не найдется?
Водитель «Ниссана» не ответил и не пошевелился. Леня схватился за ручку двери и дернул ее на себя…
На переднем сиденье машины сидел… точнее, лежал свернутый в рулон плед, на верхний конец которого была надета черная кепка-бейсболка. Этот-то плед сначала Ухо, а потом и сам Маркиз принимали в темноте за водителя.
– Как же это, Ленечка, ты второй раз наступил на одни и те же грабли? – раздался у него за спиной насмешливый голос Лолы. – Он ведь тебя один раз уже купил на такой же трюк?
– На технику понадеялся… – вздохнул Леня, – мы же ему маячок подсунули в коробке из-под торта…
– Ну, и где этот маячок?
– Там же, где и коробка! – и Леня показал на пассажирское место рядом с «водителем».
Действительно, на сиденье стояла та самая коробка от торта фирмы «Невские просторы». Розовая ленточка, которой перевязали коробку, была разрезана.
– Значит, он раскусил твою хитрость!
– Значит… – неохотно согласился Маркиз.
Лола обошла машину и сняла с коробки крышку.
Внутри, на подложке из мягкой розовой бумаги, находились две игрушечные собачки из тех, которых продают на улицах или в подземных переходах. Одна из собачек внезапно включилась, видимо, от толчка, и залаяла тонким визгливым голосом.
– Все-таки Пу И лает гораздо приятнее, – задумчиво проговорил Маркиз.
– Это вы ему подсунули коробку с собачками? – поинтересовалась Лола. – Очень остроумно!
– Ага, с собачками и маяком. Хотели сделать сюрприз. Только он, к сожалению, решил ее открыть раньше времени, так что сюрприза не получилось.
– Вы что тут, ребята, собаку мучаете? – осведомился подошедший к ним Ухо. – Ну что, птичка улетела?
– И довольно давно, – уныло подтвердил Маркиз. – Уже и гнездо успело остыть. Кстати, что ты можешь сказать про его гнездо… тьфу, про его машину?
– Могу сказать, что он так же предусмотрителен, как ты: машина вовсе не его, он ее прихватил где-то по дороге.
– Откуда ты знаешь? – удивился Леня. – Ты что, вот так, с первого взгляда можешь отличить угнанную машину?
– Само собой! – гордо подтвердил Ухо.
– Не устаю поражаться твоему профессионализму! – проговорил Маркиз с уважением.
Ухо расплылся в довольной улыбке, но тут же смягчился:
– Ты тоже можешь отличить. Глянь-ка под «торпеду»…
Леня наклонился и заметил точащие из-под приборной доски оборванные провода.
– Он ее заводил без ключа, – пояснил Ухо, – так что вряд ли эта машина что-нибудь нам даст…
– Опять я сюда вернулась… – проговорила Лола, оглядываясь по сторонам.
– Да, вот теперь действительно полный облом… – Леня вытащил коробку и уныло побрел к своей машине.
– Чуть не каждый день на этом месте… – бубнила Лола, бредя следом за напарником, – как будто здесь медом намазано… такой большой город, а я кручусь на одном пятачке… и снег опять выпал, а я в осенних сапогах… надо было зимние надеть…
– Да, серьезный соперник попался!.. – продолжал Леня сокрушаться, и вдруг, прислушавшись к Лолиным словам, остановился.
– Что ты говоришь?
– Говорю, что снег выпал, а я перелезла в тонкие сапоги. Весна, думаю, завтра уже первое апреля…
– Нет, а до этого? Что ты до этого говорила?
– Что? – Лола задумалась. – Вообще, надо проехаться по магазинам, а то мне совершенно нечего носить. Скоро лето, а у меня все шмотки прошлогодние…
– Не отвлекайся! – прикрикнул на нее Леня. – Ты только что сказала что-то важное…
Лола наморщила лоб, мучительно припоминая. По интонации Маркиза она поняла, что на этот раз он не шутит и лучше ей постараться и вспомнить свои слова.
– Что город такой большой, а я все кручусь в этом районе… – проговорила она наконец.
– А что это ты здесь крутишься? – не отставал Леня.
– Так ты же сам меня посылал в театр… Поговорить с костюмершей насчет твоей исторической старухи…
– В театр? – переспросил Леня взволнованно. – Ты хочешь сказать, что здесь рядом этот самый театр?
– Ну, конечно, вот же он! – и Лола показала на темный подъезд, напротив которого был припаркован серый «Ниссан». – Театр на Фонтанке, тетя Глаша сейчас здесь работает…
– А я думал, что над входом в театр обязательно есть вывеска и какие-нибудь афиши…
– Это над главным входом, – высокомерно пояснила Лола, – а это вход служебный, для актеров и сотрудников театра!.. Серый ты, Ленечка! Надо мне наконец заняться твоим театральным образованием… Сводить тебя на премьеры…
– Постой! – перебил ее Маркиз. – Так это, выходит, он ехал сюда, в театр… может быть, он здесь работает?
– Ой! – Лола прижала руки к щекам. – Ой, мамочки! Это же точно он, и как это я сразу не догадалась? Такой ловкий, двигается, будто летает, да еще этот разговор в темноте, и про магазин, и про Ильича…
– Какой еще Ильич? – оторопел Маркиз. – Дедушка Ленин, что ли? Лолка, у тебя совсем с головой плохо!
– От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича! – по инерции вспомнил Ухо прибаутку советских времен.
– Будете издеваться – вообще ничего не скажу! – злорадно сообщила Лола. – А я знаю, кто такой Скорпион!
– Ну-ну, – с деланым равнодушием усмехнулся Маркиз, – что ты там знаешь… Кстати, почему ты мне не рассказала, как прошел твой визит в театр?
– А ты спрашивал? – мгновенно рассвирепела Лола. – Ты хотя бы поинтересовался, как все прошло? Вместо этого ты набросился на меня, как лев на зебру, как волк на ягненка, как кот на мышь!
– Слушайте, ребята, может, я пойду, а? – забеспокоился Ухо, он очень не любил скандалов, а с женщинами в особенности.
Он вообще недолюбливал особ женского пола. То есть не то чтобы недолюбливал, а просто не понимал. Считал их слишком сложными и непредсказуемыми. То ли дело – машина! С любой техникой всегда договориться можно. Она не психанет в самый ответственный момент, не подведет, не бросит руль на перекрестке и не станет красить губы, повернув к себе зеркало заднего вида.
– Едем домой! – приказал Маркиз, чтобы сохранить перед приятелем свое лицо.
В машине компаньоны молчали. Лола дулась, а Леня покаянно думал, как же он так прокололся. Совсем забыл расспросить Лолку про ее визит в театр. Правда, он думал, что раз она молчит, то ничего путного там не узнала, а оказалось вон оно что…
Дома никто не спал.
Аскольд сидел возле самой двери, Пу И выглядывал из-за галошницы.
