У остальных, исключая Димку, Джульетту и «забетонированного» Колюней Костика, мои слова вызвали, мягко говоря, странную реакцию. Иными словами — никакой реакции. Женская команда «спасателей» сразу вспомнила про раненого Колюню и ринулась оказывать ему помощь. Психея даже взвыла с досады на свою забывчивость.
Колюня основательно перетрусил и с криком, возвещающим, что на нем уже все зажило и не надо бередить старые раны, принялся активно отмахиваться кулаком, замотанным в пару полотенец и являвшим собой подобие огромной боксерской перчатки. Я беспомощно оглянулась на мужа. В отличие от Колюни он еле слышно мычал и слабо отбивался от рук Джульетты, пытавшейся ласково погладить его по головушке. Ну хоть какое-то, пусть слабое, но сопротивление. Я же говорю, Димке не нравятся блондинки. Тем более крашеные.
На этом я и застопорилась, пораженная до глубины души. Ненадолго. Волна отчаяния отхлынула, на ее место накатил «девятый вал» ярости. Не зря я неумышленно Джульку калечила. Инстинктивная самооборона от соперницы. Хотя какая она мне соперница!
Легко вспорхнув со стула, я мигом отшвырнула Джульетту в сторону. Она уставилась на меня странным, прямо-таки безумным взглядом. Очень неприятным. Не долго думая, я схватила полупустой чайник и всучила его ей в руки. Будем считать, что они заняты. Да и глаза тоже. Пусть корчит рожи своему неотразимому отражению. Все не одна.
— Асеська, — довольно уверенно произнес муж и слегка двинул головой в сторону смолкнувшего и побежденного «спасателями» Колюни. Вместо него вопил Костик, сравнивая себя с питой.
— Считай, что ты в полной безопасности, — порадовала я парня. — Работаешь под прикрытием. Хотя и бесплатно.
— Чего? — неожиданно откликнулся Колюня.
— Да ничего! — огрызнулась Наташка, рассматривавшая его раненую руку. — Ирка чокнулась. Делов-то… Где у нас перексись водорода?
— «Перексись» в «асеське», — с готовностью подсказала я, ничуть на нее не обидевшись. Похоже, здесь все свихнулись, а на больных обижаться грешно. — Я ведь по-хорошему просила ее достать из-под…
Приложив усилие, я выволокла аптечку, упершуюся острой гранью под левое ребро мужа. Он сразу вздохнул свободнее и внятно поинтересовался, что разбилось.
— Моя личная жизнь, — ворчливо пожаловалась я. — Бац! И прямо на две неравные части. Из-за какого-то омлета.
— Ерунда. А в «асеське»?
Ответила ему подскочившая Наташка, выхватив аптечку из моих рук.
— Сейчас я сама разберусь. У Иришки насморк. Еще заразит все лекарства. Димульчик, как хорошо, что ты заговорил. Зубы целы? А почему не встаешь?
— Я в норме. Язык прикусил. И это радует, значит, зубы целы. А не вставал, потому что боялся раздавить аптечку. Сейчас передохну минутку и поднимусь. Что там с Николаем?
— Все в порядке. Швы накладывать не надо. Три ранки. Маленькие и неглубокие. Повязку стянули, кровь пошла. Ничего страшного, у него ее еще много. Продезинфицируем и забинтуем. Только парень слабенький оказался. Такой большой, а крови боится. Может, потому что дизайнер?
— Димочка, налить тебе бульончику? — перебила я подругу, жестом послав ее к пытавшемуся встать и белому как полотно после стирки с отбеливателем Колюне.
Ему активно, но бестолково помогал Костик, хаотично толкая его невесть как освобожденной здоровой рукой то вправо, то влево. Надежда с Психеей ругались на обоих, одновременно уговаривая их немного потерпеть.
— Дурдом, — фыркнула радостная Джульетта и, расхохотавшись, принялась поливать водой из чайника пол вокруг себя.
Я с ней охотно согласилась. Очень разумное заявление. Настоящий дурдом на выезде. Прощальные гастроли.
Организованное Джульеттой «мокрое дело» отвлекло Надежду от выполнения обязанностей сурового санитара психбольницы. Она охнула, отпустила зажатую под мышкой травмированную конечность Колюни, ругнула в сердцах «дуру бестолковую» (интересно, а бывают толковые?) и кинулась за шваброй. Я нагнулась над мужем, намереваясь уговорами заставить его подняться, пока не угодил под швабру. В качестве приманки использовала все тот же куриный бульончик.
— Ну, раз нет омлета… — иронично заметил он, вызвав в моей душе бурю негативных эмоций.
Надо же, насколько злопамятен. И прикушенный язык не помеха. Наверное, потому как без костей. Нечему встать поперек горла.
— Омлета нет, — заставила я себя сладко улыбнуться. — Лепешку хочешь?
— Это из Константина? — улыбнулся он еще слаще.
— Нет, Костик еще полуфабрикат. В морозилке пицца завалялась. — Предложила ее намеренно, муж итальянскую кухню не уважает, а посему его «Буду. С бульоном!» несколько сбило меня с толку. Но главное, он, кряхтя, поднялся с пола, и Надежда мгновенно увлажнила шваброй его лежачее место.
К столу муж шел прихрамывая. Соврал, что в норме. Налицо явное отклонение. Я искренне его пожалела и кинулась к холодильнику. Какой же он мужественный человек, даже не заикнулся о поврежденной ноге. Ни один стул его не сломит.
Первой исчезновение Джульетты заметила Психея после просьбы Колюни налить ему крепкого чая.
— Чайник!!! — ахнула она, окинув взглядом все помещение кухни. — Чайник исчез, его эта сумасшедшая баба уперла! Вот поганка, — и кинулась вдогонку за обоими.
Следом за ней ринулась Надежда со шваброй. Костик было вскочил, благо Колюня переместился на другой стул, но тут же со стоном сел. Свобода не принесла облегчения. Колюня отсидел ему ноги. Наташка одобрила усидчивость Костика, заметив, что не стоит устраивать новую свалку. Надо хотя бы передохнуть.
— Далеко не убежит, — спокойно заметил Димка по поводу Джульетты и тоже не двинулся с места.
Я ему сразу поверила, несмотря на то что из холла доносились истеричные вопли Надежды, почем свет костерившей сбежавшую с чайником Джульетту. Со второго этажа ей вторила Психея. Не сколько из жалости к чайнику, сколько к самой безумице, выскочившей из дома в ночь и непогоду в легкой одежонке и тапочках.
— Так догоните! — крикнул с места воспрянувший духом Костик. — Она же трижды башкой стукнутая, не соображает, что делает.
— Очень даже соображает, — зло поправила его вернувшаяся Психея. — Сбежала, закрыв за собой входную дверь. Ключ, разумеется, прихватила с собой. Я в замочную скважину гвоздик сунула. Если вернется, не откроет. Пусть попрыгает на крыльце.
— Не следовало оставлять запасной ключ на подоконнике! — резко заметила я. — Для вас это непростительная оплошность. Скажите спасибо, что я его вовремя прибрала. Джульетта о нем не знает. Сейчас сбегаю за ним.
К этому моменту я полностью реабилитировала Ткачуков, более того, признала в них союзников, но раздражение против них осталось.
Но мне не удалось сделать и шага. В доме погас свет.
Часть четвертая
Прерванный полет на седьмое небо
1
— Никому не двигаться! — завопила я так, что у самой в ушах зазвенело. И значительно тише добавила: — Устраиваем перекличку. Ефимов?
