Брови Марины удивленно взметнулись к лохматой челке:
– Почему?
– Я уже достаточно почитаемая личность в вашем обществе. Респектабельная дама. К чему мне грязные сплетни? Знаешь, надоела скандальная жизнь. Хочется чистоты, уважения.
Марина покачала головой:
– Ну ты даешь, подруга. Никогда бы не подумала, что у тебя внутри такое благолепие. Снаружи ты выглядишь беззаботно и легкомысленно, просто черт летит и лапы свесил.
Ольга обеспокоено на нее посмотрела:
– Ты считаешь меня развратной?
– Нет, так бы я не сказала, но ты не перл нравственности, это точно.
– Наносное, – воскликнула Ольга. – Поверь мне, солнышко, наносное. Внутри я нежна и чувствительна, как орхидея. Знаешь почему?
– Нет, не знаю.
– Меня мама очень строго воспитывала. Ребенок без мужа? Это не для меня. А тебе я доверяю, потому что обожаю. Ты единственный надежный человек. На мужчин никогда нельзя положиться. В самый ответственный момент пробежит новая юбка, мужик устремится под нее и все обещания прахом. В этом смысле любой мужик не рад сам себе.
– А женщины? – с любопытством спросила Марина, глядя на Ольгу, как на оракула.
– А женщины рационалистки. Здесь есть на что рассчитывать. Отдавая ребенка тебе, я тем самым обеспечиваю твое будущее. Не таким ли образом покупают нас, женщин, мужчины?
– Таким, – согласилась Марина.
Ольга назидательно подняла указательный палец:
– Вот насколько мы надежны. Только на этой надежности брак и держится. Но если нами так выгодно пользуются мужчины, то почему же женщина не может сослужить такую же службу другой женщине? Ты согласна со мной?
Марина пожала плечами.
– Как ты себе это представляешь? – изумленно спросила она.
– Родив ребенка, записала бы его на твое имя. Понимаешь, дорогуша, я вольная птица, терпеть не могу надзора, потому и с мужиками плохо уживаюсь, но вместе с тем и одиночества боюсь. А с тобой у нас все ладится, с полувзгляда друг дружку понимаем. Жили бы вместе, как две сестры, воспитывали моего сына. Эх, прелесть, а не жизнь была бы.
– Разве так можно? – удивилась Марина.
– Запросто.
– Каким образом? Как ты на меня ребенка записала бы?
Ольга усмехнулась:
– Слушай внимательно, крошка. Уезжаем куда-нибудь за несколько месяцев до родов, ну, когда живот уже начнет выделяться. У меня очень удачная для этого беременность. Я имею ввиду время. Живот начнет расти как раз в зиму, когда за одеждой его легче спрятать. Я в другом городе рожаю, платим врачам, они выдают свидетельство, что родила ты, а не я, и все в порядке.
– Ты думаешь, врач даст такую справку? – с сомнением спросила Марина.
– За деньги? Все что хочешь. Даже согласится подтвердить что ты родила бегемота.
– Но местный врач легко определит, кто из нас рожал.
– Наш семейный доктор все уладит. Я легко нашла с ним общий язык. Он любит деньги, они у меня есть. А у него есть связи. Эх, девочка моя, как бы мы с тобой жили!
Марина помрачнела:
– Ты, по-моему, и сейчас неплохо живешь. Особенно в последнее время. Такая идиллия с Жориком. Раньше-то хоть старик тебе немного подпорчивал жизнь, а теперь и вовсе отлично устроилась. Такой красавчик вьется вокруг тебя, заботится. Умеешь ты, Олька, в жизни устраиваться. Счастливая ты.
Ольга нежно обняла подругу.
– Ну что ты, Маришик, завидуешь? Умоляю, завидовать не надо.
– Хочешь сохранить мне жизнь? – усмехнулась та.
Ольга не поняла:
– О чем ты?
– Боишься, что я умру от зависти, – шутливо пояснила Марина.
– От зависти не умирают, от зависти убивают, – задумчиво возразила Ольга. – Ты не должна завидовать. Разве не знаешь: мое счастье, это твое счастье. Я же никогда тебя не брошу. Ты у меня еще будешь такой королевой…
Марина пристально посмотрела на подругу и вдруг с жаром выпалила:
– А ведь ты любишь Георгия! Безумно любишь! Не отпирайся!
– Люблю, – просто ответила Ольга, – и отпираться не стану.
– И меня люби-ишь, – обиженно протянула Марина. – Как же у тебя столько любовей в сердце помещается?
Ольга рассердилась:
– Ты что, мне не веришь?
– Верю. Думаю, это затейливый отпечаток Франции на целомудренной русской душе. Я вижу, что ты не обманываешь, искренне нас любишь.
Марина сделала ударение на слове «нас» и с укором взглянула на подругу. Ольга разволновалась и поспешила с заверениями:
– Маришка, я очень тебя люблю. Даже не представляешь как. Нет! Ты мне не веришь! – она с отчаянием хлопнула по подушке. – Я же вижу, – не веришь.
– Верю-верю, потому и удивляюсь, – успокаиваясь, усмехнулась Марина.
Звонок в дверь прервал беседу подруг.
– Кого там еще принесла нелегкая? – насторожилась Ольга.
В комнате Марины не было монитора слежения, поэтому, чтобы установить личность гостя, пришлось бы выйти в холл. Мысленно ругая скупость покойного мужа, экономившего на всем, даже на мониторах, Ольга потянулась к входному интеркому и, нажав на кнопку связи, недовольно спросила:
– Кто там?
– Мне нужна Ольга Петровна, – послышался детский голос.
– Зачем?
– Сказали разговаривать только с Ольгой Петровной Полыгаловой.
– Я и есть Ольга Петровна Полыгалова, а кто вы? Представьтесь, пожалуйста.
– Я просто человек. Меня просили передать вам конверт.
Ольга растерянно посмотрела на Марину:
– Какой-то конверт…
Та недоуменно пожала плечами и шепнула:
– Сейчас узнаем.
– Ждите, «человек», – крикнула в микрофон Ольга, – сейчас к вам спустятся от меня.
Она сделала знак Марине, та нехотя поднялась с постели, накинула халатик и вышла из комнаты.
Ольга осталась одна. Она влюбленным взглядом обвела комнату подруги и прошептала:
– Как здесь хорошо. Здесь какой-то скромный своеобразный уют.
Вскоре Марина вернулась с большим конвертом в руках.
– Енерал, табе пакет! – игриво воскликнула она и рассмеялась, ожидая продолжения сценки.
– Не «табе», а «вам», – не обманула ее ожиданий Ольга.
– А нам он и на хрен не нужен, – весело закончила Марина и протянула подруге конверт.
– Кто принес? – поинтересовалась Ольга, внимательно его рассматривая.
Конверт был обычный, без сургучной печати и без адреса.
