– Мальчишка принес, – ответила Марина. – Шалапут лет двенадцати.
– Сказал от кого?
– Нет. Он, похоже, и сам не знает. Тетенька, говорит, передать попросила.
– Ясно, сейчас посмотрим. Думаю, объяснение внутри.
Ольга вскрыла пакет; на одеяло выпала коробочка с магнитофонной кассетой.
– И все? – удивилась Марина.
– И все, – подтвердила Ольга. – Возьми, сунь ее в магнитофон. Послушаем, что это за сюрприз.
Через несколько минут они, ошалело уставившись друг на друга, прислушивались к беседе Георгия с Региной.
– Ну как? – садистски поинтересовалась Марина, дождавшись конца записи.
– О, ля-ля! Лихо закручен сюжет, – воскликнула Ольга и попыталась улыбнуться.
Впрочем, ничего у нее не получилось. Было очевидно, что ей скверно: лицо побледнело, глаза помутнели, на лбу проступила испарина. На какой-то миг она окаменела. Марина сжалилась над подругой и сочувственно произнесла:
– Только не принимай близко к сердцу. Помни, тебе нельзя нервничать.
Ольга очнулась и с ненавистью закричала:
– Подлец! Подонок! Недоносок! Сопляк! Значит Регина! Регина!
– Вот-вот, Регина, – не удержалась-таки от злорадства Марина. – Молоденькая сучка Регина.
Впрочем, Ольге было не до нее. Прозревая, она страдала:
– Значит именно эта стерва погубила Игоря, Павла и теперь подбирается ко мне?
Марина заволновалась:
– Почему она? Только она! А Георгий?
Ольга застонала:
– Георгий! О, кошмар! Он предал меня! Маришка! Подружка! Как же так? Он хочет, он жаждет моей смерти! А где же любовь? Где же его любовь?
– Об этом ты у него и спросишь, – холодно ответила Марина, удовлетворенно думая, что теперь уж планам с ребеночком ничто не помешает.
«Не потерпит же Ольга такой наглости? – с надеждой прикидывала она. – Жорик вряд ли станет ее убивать, но она уж точно теперь с ним жить не захочет, просто побоится. Значит, осталась одна я. Охотно скрашу ее одиночество».
– Подонок! – тем временем бушевала Ольга. – Как он ползал передо мной на брюхе! Клялся в любви! Предатель! Я отомщу ему! Отомщу!
– Как? – скептически поинтересовалась Марина, старательно подливая масла в огонь.
– Я сдам его в руки правосудия, – с пафосом воскликнула Ольга.
Марина усмехнулась:
– Ты тоже заразилась театральным вирусом? Уймись. Не на подмостках.
– Я не шучу! Жорж ужасный человек! Просто кровь стынет в жилах от его злодеяний! Подумать только! Убить своего отца!
– Да не отец он ему, – с презрением бросила Марина. – Знаешь же сама.
– Не имеет значения. Павел его воспитал… На свою голову.
Ольга вспомнила ту страшную ночь и пришла в ужас.
– Боже мой! Боже мой! – взвыла она. – И этого человека я назвала своим мужем!
– Силой тебя не заставляли, – вставила Марина, равнодушно наблюдая за страданиями подруги.
– Какая жестокость! Какой цинизм! – распаляясь, вопила Ольга. – Какое хладнокровие! Нет! Он прирожденный артист!
– Достойный муж своей жены, – еле слышно прошептала Марина.
Не замечая злорадства подруги, Ольга продолжала искать у нее сочувствия.
– Так убедительно, подлец, играл, – жаловалась она. – Так долго водил меня, дуру, за нос. А я изощрялась, придумывала как его отмазать. Гордилась даже собой. Оказывается, всего лишь играла по его сценарию. Он, прекрасно зная мою доброту и отзывчивость, запланировал этот спектакль!
Схватившись за голову, Ольга взвыла от обиды:
– О-ооо! Боже мой, боже! Как больно! Как жестоко! Я этого не переживу!
Марина рассердилась:
– Хватит орать! Что толку? Жора скоро придет. Надо решать что делать.
Ольга на всех парах остановилась и хладнокровно сообщила:
– Я же сказала. Теперь ему пожизненное светит за убийство собственного отца.
– Как докажешь? – удивилась Марина.
Ольга с недоумением уставилась на подругу:
– Ты что, дорогуша, разум потеряла? Да вот же оно, доказательство, – она энергично кивнула на магнитофон. – Кассетка.
– Чепуха. Это не доказательство, – спокойно возразила Марина.
– А что это? – насторожилась Ольга.
– Ничего.
– Как это – ничего? – пришла в отчаяние Ольга. – Да как же это – ничего? Человек, считай, сам признается в злодеянии, в том, что убил моего любовника, а потом и мужа.
– Наоборот, – деловито поправила Марина, – сначала мужа, а потом любовника.
– Пускай наоборот, это ничего не меняет. На нем два убийства, да еще и ко мне подкрадывается, подлец, а ты говоришь «ничего»? Что же тогда «чего»?
– «Чего», это когда он чистосердечно признается или против него будут веские улики.
Ольга даже подпрыгнула от возмущения.
– А это не улики? – завопила она, тыча в магнитофон пальцем.
Марина усмехнулась:
– Это репетиция спектакля. Лично я именно так ответила бы ментам.
– Что-оо?!
– Магнитофонную запись суд не примет во внимание, – невозмутимо пояснила Марина. – Это не доказательство. Хитрый Жорик скажет, что репетировал, собирался ставить домашний спектакль. Сценарий, мол, сама жизнь подсказала: он навеян недавней трагедией. И все. Ему поверят. Ты же, в глазах ментов, пожилая жена, злобная, подозрительная и ревнивая, а потому будешь смешна со своими доказательствами. Вот если бы он написал признание…
– Как это?
– Сам, своей рукой…
Хлопнула входная дверь и раздался нежный голос Георгия:
– Олюшка-а! Где ты?
Ольга побледнела и растерянно уставилась на подругу.
– Ой, мамочка, что же мне делать? – жалобно пропищала она.
– Одевайся! Быстрей! – скомандовала Марина, бросая Ольге одежду.
Глава 6
– Олюшка-аа! Где ты-ыы? – ласково вопрошал Георгий.
Ольга вбежала в холл. По-домашнему одетая, небрежно причесанная, в своем волнении по-особому очаровательная. Она уже взяла себя в руки и была с мужем мила, как обычно:
– Вернулся, мой дорогой? Очень рада. А у меня сюрприз.
– Что такое? – спросил Георгий, стараясь не обнаруживать своего волнения и пряча в карманы дрожащие руки.
– Пой-дем в ка-би-нет, – лукаво пропела Ольга и, отвернувшись, с горькой усмешкой подумала:
«Теперь эта комната – арена всех страшных событий в моей жизни».
