Тамара Георгиевна сразу же согласилась встретиться с сыщицами, едва только услышала, что речь пойдет о Людмиле Милюковой.
– Знала ли я погибшую? Конечно, я ее знала!
И тут же начала нахваливать покойную.
– Могу сразу сказать, что такого хорошего и порядочного человека редко встретишь в наше время, – решительно заявила она.
И сурово поглядела на подруг, не осмелятся ли они ей возразить?
Подруги не осмелились бы вякнуть что-то против даже в том случае, если бы сами лично знали покойную Людочку. Внешний вид Тамары Георгиевны отбивал всякое желание противоречить ей по какому-либо вопросу. Выглядела женщина впечатляюще. Огромные, поросшие густой щетиной руки и ноги, которой Тамара Георгиевна совершенно не стеснялась. Мощный торс венчала громадная голова с пышными стоящими дыбом волосами. На необъятной груди лежал складчатый подбородок, в котором подруги попытались сосчитать слои, да быстро в них запутались и оставили эту затею. Женщина-великанша Тамара Георгиевна умела внушить почтение к себе.
Голос у нее тоже вполне соответствовал ее внешнему облику. Он одновременно напоминал рев слона и шум горного водопада.
– Если бы этот мерзавец попался мне, живой бы он от меня не ушел!
И Тамара Георгиевна так сжала свои огромные кулаки, что подругам стало даже жаль неизвестного им преступника, покусившегося на жизнь Людочки. Окажись он в руках у этой великанши, двадцать раз пожалел бы о содеянном. И, к удивлению девушек, именно тут они обнаружили подлинную и искреннюю скорбь по погибшей женщине. Скорбь, которая никак не хотела уходить, несмотря на относительную давность случившегося несчастья.
Вот домашние Людочки, те быстро оправились от удара. А ее коллега продолжала искренне скорбеть о погибшей, словно это произошло только вчера. Во всяком случае, Тамара Георгиевна горько заплакала, когда заговорила о Людочке, она сказала, что больше всего в жизни мечтает отомстить злодею.
– Убивала бы его медленно и мучительно, как он нашу голубку! Виданное ли это дело, мало того, что просто убил, он еще и рядом сидел, ждал, когда она совсем обескровет, чтобы уж не спасти ее было. А пока сидел, еще и поглумился над ней.
– Вы говорите про порезанные руки и ноги?
– Порезанные? Вот и видно, что ничего-то вы не знаете. Кисти рук и ступни были у Людочки пробиты насквозь!
– Муж Люды упоминал об этом.
– То-то и оно, что разве что упоминал, – фыркнула Тамара Георгиевна. – Не очень-то он переживал, скотина толстокожая. А я много ночей спать не могла, все думала, какой же конец страшный наша Людочка выдержала. И не обороняясь, она эти раны получила, специально этот скот над ней поглумился. Это же каким извергом надо быть, чтобы содеять подобное с этим ангелом!
– Вы так любили покойную?
– А ее все любили. Очень она была душевная и отзывчивая. И с больными своими возилась, словно с малыми детьми. Да они до сих пор опомниться и в себя прийти не могут. Иной раз зайдут ко мне по старой памяти и все плачут, плачут о ней, о голубке нашей.
И Тамара Георгиевна и сама шмыгнула носом. По щеке у нее скатилась слеза, которую великанша не успела вытереть. Слеза шлепнулась на стол, и на его ровной поверхности образовалась внушительных размеров лужица.
– Скажите, а откуда у вас информация о ранах, которые убийца нанес покойной?
– Вы про ее ручки и ножки пробитые? Да уж не первый год я с медиками общаюсь. Нашлись и у меня знакомые, кто вскрытие нашей голубки делал. Они первые и сказали. А потом уж и муж покойницы подтвердил.
Подруги переглянулись. У них обеих в головах появилась одна и та же мысль – надо обязательно выяснить, какие именно травмы конечностей получили Костя и Леночка. Если у них тоже руки и ноги были не порезаны, а именно пробиты насквозь, вывод ясен, тут действовал один и тот же человек, по всей видимости, маньяк.
– Серж сказал, что Лену убили таким же образом, что и Костю, – шепотом напомнила подруге Леся.
И помимо воли девушки испытали нечто вроде облегчения. Значит, ни Аня, ни Лора, ни тем более Хаяне не виновны. Все три убийства дело рук совсем другого человека. И кто этот человек, подругам позарез нужно было узнать.
– Мы пришли, потому что хотим побеседовать с кем-нибудь из бывших пациентов Людмилы.
– Да с кем же именно?
– С Антоном.
– Антон? Ну, это вы правильно решили. У Антона к Людочке особое отношение было. И даже после ее смерти он тут часто появлялся.
Голос Тамары Георгиевны смягчился, когда она заговорила про этого пациента.
– Придет, поплачем мы с ним, вроде бы и легче на душе становится.
– Но вы никогда не задумывались о том, что Антон может быть опасен?
– Антон? Да вы что!
– Но нам сказали, что он совершил два убийства.
– Ну, быть может, что и совершил, – смутилась Тамара Георгиевна. – И все равно человек он хороший.
– Но он убил двух своих жен.
– Значит, стервы они были! – решительно заявила Тамара Георгиевна, и даже усы у нее под носом воинственно втопорщились. – Но зато нашу Людочку Антон очень любил.
Любил, любил, а потом взял и убил.
– Антон считает, что нужно, чтобы все правильно жили. Чтобы все по правильному делалось. Наверное, с женами ему не везло. Бывают такие вредные бабы, что и святого из себя своими выходками выведут. Но к Людочке он всегда с добрым сердцем и открытой душой приходил. И как вам только такая мысль могла прийти в голову, что он мог быть опасен для Людочки?
– Нам сказал об этом муж Людмилы.
– Ну, этот-то, конечно, все знает! – презрительно поджала губы Тамара Георгиевна. – Семь классов образования, а туда же, советы ей давать вздумал, жизни учить да как ей с пациентами обращаться. Да он-то еще ничего, только что дурак, но не вредный. А уж братец у него, ну до чего мерзкая рожа! Вы бы его только видели!
– Мы его и видели. Вроде бы обычный работяга.
– Работяга-то да, только хитрый до жути, взял и свалился Людочке прямо на голову. Мужа она к себе в квартиру уже давно прописала, а следом и этот из своего Торжка нарисовался.
Значит, Славка приехал к своему брату из Торжка и поселился в общежитии от завода. Но после смерти Людочки перебрался к брату в квартиру, которая, надо понимать, принадлежала Людочке и которую теперь унаследовал ее супруг. И чаша весов в головах у подруг снова качнулась. Они перестали думать о маньяке, а стали думать о том, как много выиграл Славка от смерти Люды. До чего же повезло мужику. Неудивительно, что он совсем не грустит из-за ее гибели.
– Работы там у них, в Торжке, нет, он сюда и прикатил, – продолжала гудеть, как из бочки, Тамара Георгиевна. – Конечно, Питер – город большой, возможностей много. Поселился этот хмырь у Людочки, порядки свои заводить начал, Людочка в собственной квартире уже и не хозяйкой стала. Всем брат ее муженька править начал. Бабу себе какую-то нашел, приводить ее начал. Людочка с работы усталая придет, а дома дым коромыслом. Ей статьи научные почитать, программы посмотреть, а эти к ней с выпивкой лезут, шумят, обижаются, если отказывает.
