Марина, набившая рот едой, подняла голову и проследила взглядом за Аллочкой. Ее походка и в самом деле была очень элегантной.
Поднявшись в свою комнату после завтрака, Марина тотчас решила проверить, как ходит она сама. Открыла шкаф, внутри которого имелось зеркало, отбежала подальше, а потом двинулась прямо на него своей обычной походкой. Тут же остановилась и воскликнула:
– Никуда не годится!
«Может быть, когда Юрий сказал про аэробику, он намекал, что мне срочно нужно что-то делать со своей походкой?» Она включила радио, настроилась на музыкальную волну и попыталась пойти «от бедра», как учила секретарша Верочка Людмилу Прокофьевну в фильме «Служебный роман». Понять, получается ли у нее как надо, мешало длинное платье. Марина стянула его через голову и, оставшись в одних трусах, принялась дефилировать по комнате. Она ставила ножку так, делала плечиком этак… пока не заметила краем глаза: на улице что-то происходит.
Марина резко повернулась – и онемела. Прямо напротив ее окна висела маленькая люлька, в которой, словно гриб в лукошке, болтался один из рабочих, приводивших в порядок дом. Он был довольно пожилой дяденька, носил усы, как у Якубовича, классическую панаму из газеты и опрятный синий комбинезон. В настоящий момент дяденька отвалился назад, выкатил глазки и хватал воздух разверстой красной пастью. Вероятно, он некоторое время наблюдал Маринин стриптиз и, вместо того чтобы получить удовольствие, едва не получил инфаркт.
Марина тотчас схватила платье и прижала его к груди. Выключила музыку, подбежала к окну и тут услышала, как где-то внизу орет Анисья Петровна:
– Ну что вы там зависли, как амбре над кучей навоза?! Немедленно спускайтесь вниз!
– Извините, – пролепетала дядьке в лицо сконфуженная Марина. – Я не специально! Может, вам валидольчику дать?
– Аркашка! – продолжала неистовствовать старуха. – То, что он так долго висит, кажется мне подозрительным. Что он там делает? Пойдите, подергайте за веревку.
– Эй ты, удод! – закричал откуда-то сверху второй рабочий. – Давай, удод, спускайся! Или подымайся.
– Может, вам водички? – спросила пунцовая Марина. – А?
– Не надо, – прохрипел бедолага, снял свою шляпу и обмахнул ею лицо. Со шляпы тотчас слетела белая строительная пыль и осела у него на усах и на лбу. После чего он что-то такое сделал, и люлька, покачиваясь, поехала вниз.
– А-а-а! – закричала бармалейским голосом Анисья Петровна, встречавшая «транспорт» на газоне. – Смотрите, у вас вся морда белая! Так это вы таскаете сахарную пудру из кладовки?!
– С чего ты взяла, мама? – вмешался раздосадованный Аркадий.
– Если поедать пудру прямо из кулька, будешь белым, – уперлась Анисья Петровна. – Он ворует пудру, потом поднимается в люльке повыше и поедает ее. Вот почему он так долго не ехал! Взгляните на его усы!
Марина очень быстро оделась и спустилась вниз, чувствуя себя чрезвычайно некомфортно. Весь народ торчал на улице возле люльки, а в гостиной осталась одна только медсестра Катя, которая, впрочем, тоже проявляла любопытство и тянула нос в направлении окна.
– А… А где вы раньше работали? – спросила Марина, думая о чем угодно, только не о том, про что спросила.
– В больнице, – ответила Катя.
– А… А в какой?
– В подмосковной.
– А в какой – подмосковной? – привязалась к ней Марина.
– В клинской. Там зарплата вообще – тушите свет. Здесь, у Анисьи Петровны, деньги просто королевские! – похвалила она работодательницу.
Работодательница между тем продолжала бушевать где-то среди декоративных кустов, набросившись теперь на Дарью и Аллу.
– Ну, что вы надулись на меня, как жены декабристов на царскую власть? Я же не заставляю вас впрягаться в плуг! Я всего лишь прошу удалить сорняки из петрушки! Это всегда делала Софья, но у нее горе, а вы не хотите войти в ее положение!
– Эй ты, падень! Давай дуй ко мне! – вопил откуда-то сверху рабочий. – Давай, удод, не телься!
– Что такое – «падень»? – громко спросила удивленная Дарья. – Это что, какое-то экзотическое животное? И почему он называет своего товарища удодом? Какие такие особенности этой птицы заставляют его постоянно вспоминать о ней? Чем удод похож на этого бедного рабочего?
– Ну у тебя и фантазия, мама! – восхищенно откликнулся Юрий. – Этот тип просто-напросто картавит. На самом деле он сказал: «Эй ты, парень! Давай дуй ко мне. Давай, урод, не телься».
– Ах, урод! – обрадовалась Дарья. – А я уж было подумала, что начинаю отставать в развитии.
– Ты отстала в развитии еще в начальной школе, – вмешалась Анисья Петровна. – Я тебя просила выдернуть сорняки из петрушки, а не петрушку из сорняков! Пойди надень очки на свой глупый нос.
– Что вы ко мне все время придираетесь, мама!
– Твоя мама шлет тебе письма из деревни Козлиный Бор! – привычно парировала та.
– Анисья Петровна сегодня очень нервная, – заметила Катя. – Надо ей давление померить.
Однако Анисья Петровна не захотела мерить давление, заявив, что она сама решает, когда ему следует подскакивать, а когда нет. Зато все остальные были явно близки к гипертоническому кризу. Аркадий так распсиховался, что даже отказался от обеда.
– Я пойду к своей воительнице, – сквозь зубы сообщил он.
– Мой старший сын занимается в сарае художественной лепкой, – пояснила Дарья специально для удивившейся Марины. – Туда завезли несколько центнеров скульптурного пластилина. Ему психотерапевт посоветовал. Говорит, это отлично снимает стресс.
– Да-да, – пробормотал Юрий. – Как стресс – так новый шедевр. Теперь он ваяет воительницу!
– И попрошу, – Аркадий неожиданно всунулся обратно в гостиную, – чтобы никто мою воительницу не трогал. Вы повредите ее идеальные формы. Если я увижу, что кто-нибудь ее тронул, – оторву руки.
– Ладно-ладно, – пробормотал Володя, один из всех откликнувшийся на этот пламенный призыв.
– Что значит – «ладно-ладно»? – вознегодовал Аркадий, возникая на пороге целиком. – Для меня это очень важно! Это концептуальная вещь, которую я, возможно, позже отолью в бронзе.
– Иди ты к черту со своей воительницей! – в сердцах бросил Юрий. – Кому она нужна?
Его брат моргнул и, не найдя, что ответить, повернулся и ушел. Возвратился он лишь к вечеру и был отправлен послом к Софье, которую вся родня умоляла вернуться к жизни и спуститься к ним.
– Тоже мне проблема! – заметил Юрий. – Если выгрести из ее комнаты все спиртное, она проспится и вернется к жизни автоматически.
– Я вчера все бутылки забрала, – испуганно вступила в разговор Люба. – Она достает где-то в другом месте.
Аркадию все же удалось договориться с сестрой, и он свел ее вниз – лохматую и ужасную.
