– Знаю я ваши ментовские штучки, не первый день как родился. У тебя даже как-то голос изменился, начальник, такое впечатление, что ты мне сочувствуешь.
– Странный ты человек, Чалый. А может, ты думаешь, что мы совсем сострадания лишены? Вот ты говоришь, что не ты грабанул ювелирный?
– Ну…
– Какой же мне резон невинного человека держать? Ты здесь сидишь, а настоящий преступник на свободе разгуливает.
– Известно, для чего. У тебя ведь план раскрываемости имеется, ты на меня чужое дело навесишь, так тебе премию дадут, благодарность от начальства получишь. А там, глядишь, еще и повышение получишь, звездочку очередную прикрутишь.
Лицо Федосеева выражало сочувствие.
– Не о том ты говоришь Чалый. Это называется брак в работе. А его я стараюсь не допускать.
– Если ты такой гуманный, так чего же мобильный у меня забрал? Я даже не успел сообщить друганам, где нахожусь. В изоляции меня держишь, начальник. А ведь люди думают, что меня вообще в землю зарыли. Дай мне мобилу, позвоню я на пару адресов!
Федосеев отрицательно покачал головой:
– Не положено. Пусть пока полежит у меня. А там я тебе верну все твои вещички. Вместе с ключами от машины. Дежурный! – громко крикнул Иван.
На окрик появился крепкий плечистый сержант.
– Товарищ майор…
– Отведи задержанного, – перебил Федосеев.
– Только без рук, – отстраняясь, поднялся законный. – Порядки знаю.
Подождав, пока Чалого выведут в коридор, Иван Федосеев вытащил из ящика стола мобильный телефон Марка. Порылся в адресах и, отыскав нужную фамилию, нажал на кнопку.
Еще через несколько секунд Федосеев услышал ровный голос Николаева.
– Слушаю тебя, Чалый, ты заставляешь меня ждать.
– Это не Чалый, – быстро заговорил Федосеев. – Чалый сейчас в баньке с бабами парится, просил меня позвонить. Это Червонец. Слышал о таком? Я его доверенное лицо.
– Я слышал о тебе, Червонец. Баня и девки – дело святое, – отозвался понимающий голос. Было понятно, что абонент прекрасно разбирается и в девках, и в бане. Федосееву даже показалось, что он услышал завистливые нотки. – Так что там Чалый?
– Он просил передать тебе, что ликвидация назначена на завтра вечером.
– Хорошая новость.
– Чалый сказал, чтобы ты съехал куда-нибудь от греха подальше. Чтобы у ментов не возникло никаких сомнений.
– Что-нибудь придумаю, – бодрым голосом пообещал Николаев.
– Как только ликвидация будет произведена, мы тебе позвоним.
– Договорились. Буду ждать.
Отключив связь, Иван Федосеев улыбнулся и бросил телефон в ящик письменного стола.
* * *
– Кто звонил? – в комнату впорхнула Луиза.
– Ничего особенного, – приобняв жену, ответил Николаев. – Это по работе. Обсуждали план на завтра. Накопились кое-какие проблемы. Надо их разгребать. Я сегодня всецело твой. Кажется, на вечер у нас намечена какая-то программа?
– Ты не забыл? Сегодня мы идем в Большой театр.
На Луизе было черное длинное платье без рукавов – вчерашняя покупка, – она надела его в театр. Гера Николаев невольно задержал взгляд на ее фигуре, такая женщина не затеряется даже в самом взыскательном обществе.
– А знаешь что, давай завтра тоже пойдем в театр. В Малом будет премьера. Я могу достать билеты в партер.
– Ты это серьезно?
– Конечно. Мы с тобой так мало бываем вместе.
Николаев аккуратно, как если бы опасался сделать женщине больно, положил ладони на ее плечи. Все-таки в ней присутствовала какая-то привораживающая магия, если всякий раз он возвращался к ней. Интересно, а догадывается ли Луиза о его многочисленных изменах? Наверняка что-то подозревает… Но, как и всякая мудрая женщина, предпочитает не устраивать ему скандалов, понимая, что, кроме как к неприязни, подобное действие ни к чему не приведет.
– У меня для тебя есть подарок. – Подняв со стола коробку, он протянул ее жене. – Надеюсь, эта вещица очень подойдет к твоему вечернему платью.
Луиза осторожно взяла коробочку.
– Что это?
– А ты открой.
Приоткрыв крышку, она невольно ахнула:
– Платиновое колье! Какой дорогой подарок.
– Это всего лишь малая часть того, чем бы я мог отплатить тебе за твою любовь.
– Спасибо. Какая прелесть! Дай я тебя поцелую! – Встав на цыпочки, Луиза поцеловала его в щеку. Получилось очень неловко, как если бы этот поцелуй был первым в их жизни. – Застегни, – протянула женщина колье.
Николаев аккуратно застегнул украшение. Луиза подошла к зеркалу, тронула пальцами бриллианты. Будто бы радуясь нежному прикосновению, камни вспыхнули тысячами искр.
– Тебе очень идет это колье. – Гера обнял ее за плечи, почувствовал, как тепло от ее плеч распространилось по его рукам и быстро разошлось по всему телу.
Осторожно, как если бы опасался ранить женщину, Гера провел ладонями по ее плечам, сбрасывая платье.
Повернувшись к нему, Луиза произнесла:
– Ты не вовремя. Мы собирались в театр.
– Ничего. У нас еще есть время, – негромко ответил Николаев, расстегивая рубашку. Движения отчего-то сделались по-мальчишески беспокойными, почти нервными. Луиза глубоко вздохнула, как если бы ее вдруг огорчила его неожиданная торопливость. Но в действительности наружу прорывалось желание. Кожа на груди покрывалась багровыми пятнами. Нагнувшись, Гера поцеловал женщину прямо в центр багрового пятна и тотчас почувствовал на своем затылке мягкие женские ладони.
Глава 16
Радиозакладка
Уже третий день Семен Валентинович Шевцов пребывал в своей загородной резиденции. Это была огромная усадьба, раскинувшаяся на десятки гектаров. Одну половину занимал жилой дом с хозяйскими постройками, включая гостевой домик, а вот на другой был хвойный лес, который уходил далеко за близлежащую возвышенность. Однажды Шевцов не без гордости сообщил о том, что видел на краю своего участка волка.
Осторожное животное забрело на его территорию по недоразумению, видно, в поисках лучшей доли. Зверь уверенно пересек небольшую поляну и навострил уши в тот самый момент, когда под ногой Семена едва хрустнула ветка. Встретившись взглядом с человеком, он с минуту его разглядывал, чего-то ожидая. И, не дождавшись, неторопливой трусцой углубился в лес.
Поначалу Шевцов хотел вырубить старый лес, чтобы засадить его каштаном, но, поразмыслив, решил оставить так, как есть. Была в этой дикости и неприбранности какая-то своя красота, ведь не у каждого на участке можно увидеть лосиные да кабаньи следы. И Шевцов не без гордости демонстрировал их редким гостям.
