— Что ж, кое в чем вы правы. Мне действительно приходилось бывать в этой квартире, но я никого не убивал, — с некоторым раздражением произнес Чертанов. — Зачем мне, собственно, это? Сдобина я знал много лет. Моя бывшая жена и его любовница были близкими подругами. Мы частенько проводили время вместе. Бывали на природе, устраивали шашлыки. С женой я расстался, а вот с Николаем продолжал общаться до самого последнего времени. Естественно, увидев его мертвым, я испытал стресс, — признался Чертанов. — Когда свидетели указали на Колину квартиру, я почувствовал — беда!
— Потому-то и попытались проникнуть на место преступления как можно скорее. Уж не для того ли, чтобы уничтожить возможные улики? — проникновенно спросил Елизаров.
Чертанов подумал, что если у полковника уже имеется внук, то он и на нем оттачивает приемы своих допросов.
— Как же я мог уничтожить улики, если их там огромное количество?
Чертанов возмущенно откинулся на спинку стула, который негодующе заскрипел. Елизаров сверкнул стеклами очков:
— Здесь я с вами полностью согласен, майор, улик против вас, как говорится, выше крыши. Кроме того, вы не производите впечатление уравновешенного человека. Я вправе предположить, что вы могли убить собутыльника по причине каких-то неожиданно вспыхнувших неприязненных отношений. Ревность, обида, да мало ли еще что, — как-то даже сочувственно сказал полковник. Дескать, с кем не бывает.
Чертанов помрачнел. Он знал, что подобная обходительность Елизарова — плохое предзнаменование. Часто после такой «дружеской» беседы его собеседники топали прямиком на нары.
— Если бы я хотел кого-то грохнуть, то сделал бы это гораздо более искусно, уверяю вас, — возразил Чертанов. — Зачем мне нужно было делать из Сдобина решето и оставлять после себя такое огромное количество улик?
Елизаров тихонько засмеялся, демонстрируя две золотые коронки в глубине рта.
— Вот это меня как раз и убеждает в вашей искренности, майор. Опер с вашим опытом должен был поступить значительно тоньше. — Елизаров поднялся. — Будем считать это маленьким недоразумением. — И, протянув руку, проговорил: — Желаю всего наилучшего.
Рукопожатие Елизарова оказалось несильным, но теплым.
— Спасибо, — растерянно ответил Чертанов.
— Если вы поддерживали со Сдобиным дружеские отношения, то нет ли у вас предположений, кто мог желать его смерти?
Вопрос полковника застал Чертанова у самых дверей.
— Я много думал об этом, но у меня нет ни единой зацепки.
— Да, конечно, — губы полковника скорбно сжались, — о возникших подозрениях вы непременно сообщили бы. Но теперь от дела вас придется отстранить… Сами понимаете, обыкновенная процедура. Да вы не волнуйтесь так, ничего страшного не произошло, а на вас прямо лица нет!.. В скором времени все утрясется, а пока просто побудете у нас главным свидетелем.
Чертанов молча закрыл за собой дверь. Елизаров усмехнулся. Гордый!
Подняв трубку, он коротко обронил:
— Терентий, давай спускайся ко мне.
Через пару минут дверь неслышно распахнулась, и в кабинет вошел молодой мужчина лет тридцати.
Усаживать вошедшего полковник не стал, так и держал у порога.
— С Чертановым из убойного отдела знаком?
— Не особенно.
— Впрочем, это и не важно, — махнул рукой Елизаров. — Напряги своих ребят, пускай присмотрятся к нему, что-то мне не все нравится в его поведении.
— Думаете, он все-таки замешан в этом убийстве, товарищ полковник?
— Трудно пока говорить об этом, но кое-что в его поведении меня настораживает.
— Нервничал во время допроса?
Полковник улыбнулся:
— Хм… Знаешь, как раз наоборот. Был спокоен до неприличия. Ты вот что сделай. Узнай, с кем он встречается, как проводит время. В общем, все, что может дать нам хотя бы какую-нибудь ниточку.
— Понял, товарищ полковник. Когда приступать?
Елизаров подошел к окну и увидел, как двор широкими шагами пересекает майор Чертанов. Уж слишком поспешно покидает он Петровку, не вернуть ли, чтобы потом не жалеть?
— Прямо сейчас и начнешь. Немедленно!
* * *
— Ну, хорошо, я ничего не сообразил, — наклонился к Чертанову Егор Ларин, — я теперь бизнесмен, далек от всего этого, но ты же должен был почувствовать, что здесь чего-то не так! Ты же опер! Договорились с ним встретиться, а он не приехал. Звоним ему домой, а он не отвечает. — Ларин разлил «Смирновскую» в стопки и, назидательно подняв вверх палец, изрек: — А ведь он парень был, если ты, конечно, помнишь, очень обязательный. Ладно… Давай поднимай стопарик. Выпьем, что ли, за упокой. Чтобы его душа на том свете не маялась по углам, — и опрокинул в рот стопку, высоко подбросив локоть.
Следом, единым махом, выпил водку и Чертанов, горько поморщившись. Подцепив бутерброд с семгой, неторопливо закусил, тщательно жуя.
— Я почувствовал, — наконец произнес он. — Мы же не сразу ушли оттуда. Ты сам помнишь. В дверь стучали, кричали… Но я не думал, что все настолько плохо.
— Да, шума мы там наделали предостаточно, — согласился Ларин.
— Вот именно, — вонзил Чертанов вилку в кружок малосольного огурчика. — Соседи меня узнали. Дело дошло до того, что меня подозревать начали в том, что я замешан в убийстве Коли.
— Дела-а, — протянул Ларин. — И что теперь?
Огурец разочаровал — приторно сладкий вкус шибанул в носоглотку, и Чертанов не без удовольствия перебил его очередной порцией водки.
— А хорошего здесь мало, честно тебе скажу… Меня вызывал Елизаров.
— Ничего себе! Ну и что ты?
Кусок селедки застыл у самого рта Егора. Он как будто бы позабыл о трапезе начисто, и теперь кусок рыбы, вяло свесившийся с вилки, напоминал приспущенное знамя.
— Рассказал ему все как было, но, похоже, он не очень-то мне поверил. От дела меня, естественно, отстранили.
— Вот что я тебе скажу, — заговорил Ларин, энергично работая челюстями. — Ты, Миша, не переживай, может быть, так оно и к лучшему. Ну что ты все рыщешь по подъездам да по подворотням? Как говорится, не пацан уже. Жизнь-то, она проходит. Вот хотя бы посмотри на меня… Ну, остался бы я в ментовке, и что с того? Дослужился бы до подполковника… Максимум! А сейчас у меня свое дело, и о будущем я в отличие от тебя совсем не думаю, знаю, что оно обеспечено лет на сто пятьдесят вперед. Я же тебе уже не раз предлагал, переходи ко мне. Работы будет много, но ты ее не боишься. А мне нужны свои люди, в которых я должен быть уверен на все сто процентов и которые никогда меня не подведут и не подставят. Вот ты как раз такой и есть.
— Оставь! — вяло отмахнулся Чертанов. — Ну, какой я к черту коммерсант! Я опер до мозга костей, ты сам об этом знаешь не хуже меня. А потом, ты же работаешь под бандитской «крышей», верно? Веселенькая будет ситуация. Вчера я их ловил, а сегодня должен буду деньги им отстегивать? Не дождутся, Егор, это не для меня.
