— Ну что, по сто пятьдесят? — спросил Крылов, направляясь к сейфу.
Офицеры одобрительно закивали, дескать, случай действительно подходящий. Полковник извлек из бронированного нутра три стакана и поставил на стол. Торжественно, как и подобает случаю, извлек большую бутылку с множеством красочных этикеток.
— Водка французская. Качество оцените сами.
Решительно открутил металлическую пробку, и водка полилась, завораживающе журча. Выпили молча, без слов, даже не чокнувшись, как будто присутствовали на панихиде и поминали усопшего. Возможно, так оно и было в действительности, прежний майор Чертанов умер навсегда.
Негромко стукнули о полированный стол донышки опустевших стаканов. Крылов завернул металлическую пробку несколькими уверенными движениями — продолжения банкета не планировалось.
— Вот что я тебе скажу, майор, — произнес он, когда офицеры, мгновенно отреагировав на начальственный жест, присели. — В историю ты попал скверную, что и говорить. А тут еще Елизаров начал копать, — он раздраженно махнул рукой. — В общем, ситуация не из приятных. Да и сам ты ошибок понаделал немало. Конечно, внеслужебным временем ты волен распоряжаться по собственному усмотрению, но зачем ты связался с Егором Лариным? Под него сейчас не яму, а целый котлован роют, так что твоя персона в стороне не останется.
— Я ничего противозаконного не совершал, — глухо произнес Чертанов, проглотив неприятную обиду, застрявшую в горле.
— Ты думаешь, я в этом сомневаюсь? — в негодовании воскликнул полковник. — Если бы я в тебе сомневался хоть на столько, — он наполовину согнул мизинец, — то этот разговор не состоялся бы. Но неприятностей ты мне принес немало. До сих пор с Елизаровым не разговариваю. Так… киваем друг другу издали, а бывало, водку пивали вот в этом самом кабинете. Ну да ладно, — махнул он рукой, — забудем. Главная теперь твоя задача — восстановить свое честное имя, а сделать это, сам понимаешь, будет непросто.
Чертанов болезненно поморщился:
— И как же я буду доказывать, что я не верблюд, если я уже не работаю в убойном отделе?
Крылов выдвинул ящик стола.
— Где же оно?.. — Он долго шуршал бумагами, а потом объявил: — Вот твое служебное удостоверение. Считай, что с сегодняшнего дня ты в штате, — и, заметив блеснувшие глаза майора, замахал руками: — Только не надо красивых слов! Не выношу!
Чертанов взял удостоверение, закатанное в прозрачный пластик, и, раскрыв его, с улыбкой произнес:
— А у меня больше нет красивых слов, товарищ полковник. В тюрьме совсем другие на язык просятся.
Глава 16 КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ
Весь вечер после выхода из следственного изолятора Ангелина провела в ванне, где вдоволь наэкспериментировалась со всевозможными ароматизированными солями. Тело благоухало, как полевой цветок, и Ангелина искренне жалела, что никто не может убедиться в его совершенстве. Правда, в соседней комнате находился приставленный к ней телохранитель, молодой молчаливый парень, который сразу же начинал краснеть, как только она пыталась с ним заговорить. На роль темпераментного любовника он не тянул даже при самом богатом воображении. Такие парни, как он, до десятого класса ходят в кино с мамой, а предмет своего обожания держат исключительно за руку и с невинностью расстаются под марш Мендельсона. Они очень аккуратные, правильные и идут работать в милицию только для того, чтобы избавиться от комплекса мальчика-чистоплюя, которого обижают хулиганы.
Жаль, лениво подумала Ангелина. Мальчик многое теряет. Например, можно было бы принять ванну вдвоем, предварительно взбив в ней горой душистую пену. Охранник полулежит на дне, вытянув ноги, а она сидит на нем верхом и, обняв за крепкие плечи, исполняет зажигательную ламбаду.
От грешных мыслей Ангелина заулыбалась и почувствовала, как к соскам прилила кровь, а между ногами возникла приятная истома.
Ее бравый гвардеец сидел в комнате и, уткнувшись в журнал, читал какую-то криминальную статью. А рядом, на спинке стула висел ее пушистый махровый халат. Ангелина оставила его там специально, чтобы заманить охранника в ванную комнату. Пора наконец этому мальчику расстаться со своей непорочностью. И не будет ничего страшного в том, если самые страстные уроки он получит во время несения службы.
Ангелина вышла из ванны. Критически посмотрела на себя в зеркало. Тело упругое, молодое, особенно впечатляли ноги с полупрозрачной, необыкновенно эластичной кожей. А вот тоненькие морщинки у самых губ принесли ей разочарование. Помнится, их там до ареста не было.
— Молодой человек, вы не могли бы подать мой халат? — попросила Ангелина, выглянув из ванны.
Парень оторвался от журнала и бросил на нее растерянный взгляд. Он не мог не видеть ее оголенного бедра, необыкновенно длинного, словно убегающего в бесконечность, и открывшуюся грудь, упругую, словно резиновый мячик.
Отведя взгляд в сторону, телохранитель слегка покраснел. Начало было положено. Под его черепной коробкой заворошился клубок грешных мыслей. Судя по силе пламени, вспыхнувшего в зрачках мальчика, можно было без труда понять, что Ангелина занимает в этих мыслях почетное место.
— Хорошо, — проговорил юный страж, отвернувшись.
Ангелина услышала, как скрипнул стул, и торопливые шаги приблизились к двери. Она потеребила соски, возбуждаясь еще более. Все-таки она заслужила награду за несколько дней воздержания в тюремных стенах.
Раздался негромкий стук.
— Я жду! — ободряюще пропела Ангелина.
Дверь нешироко приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась рука с халатом.
— Возьмите, — выдавил из себя охранник, не отваживаясь заглянуть внутрь.
Она подумала, что такой голос подошел бы евнуху в гареме султана. Эх, почему же ей не откомандировали парня порешительнее!
Ангелина ухватилась не за полотенце, а за держащую его руку и одним рывком затащила скромника в ванную комнату. Он шел, как бычок на привязи, покорный своей судьбе.
— Тебя как зовут? — насмешливо спросила она.
— Саша.
— Ну, что же ты такой стеснительный, Саша? — упрекнула его Ангелина. — Растер бы меня как следует.
Широкие, слегка шершавые ладони несмело прошлись по ее влажной спине, и Ангелина, попятившись, взгромоздилась на краешек ванны, обняв кавалера за шею.
Чуть согнувшись и явно волнуясь, парень потянул брючный ремень, который почему-то никак не желал расстегиваться. Наконец он справился с задачей, и брюки мягким комом упали к его ногам. Кавалер оказался не так робок, каким казался. Он довольно уверенно ухватил Ангелину за бедра, примериваясь, но вдруг неожиданно застыл.
— Ты ничего не слышишь? — спросил он.
— Нет, — едва пошевелила губами Ангелина, чувствуя, что еще секунда промедления, и она потеряет сознание.
