Чертанов усмехнулся:
— Мы обязаны защищать всех. А потом, это еще большой вопрос, станет ли спокойнее.
— А-а, — одобрительно протянул Репа, — значит, и менты стали соображать. Только это наши проблемы, мы с ними сами справимся.
Чертанов отрицательно покачал головой:
— Сколько же поляжет ваших пацанов, пока Варяг отыщет убийцу? Для антикварщиков и рэкетиров-кассиров уже впору братскую могилу сооружать.
— Не нравятся мне такие шутки!
— А я не шучу, — жестко отрезал Чертанов. — Я хочу его поймать.
— А тебе-то это зачем надо? — удивился положенец. — А-а, понимаю… Я тебя разгадал. Ты хочешь прогнуться перед начальством, все-таки не из санатория вернулся, а из тюряги.
— Послушай, Репа, ты хочешь услышать какие-то откровения? Ты их не дождешься, и не надо меня заводить, я тоже не каменный, могу сорваться. И не думай, что ты сделал одолжение, явившись сюда. Ты заинтересован больше меня, чтобы остановить этот беспредел. Мало того, что твоих людей убивают, так еще и деньги до общака не доходят. Вот сколько у кассира пропало денег в этот раз?
Репа неожиданно широко улыбнулся:
— Мелочь. Двести баксов.
— Только не надо мне вкручивать! Самая скромная цифра — это десять тонн.
— А ты неплохо информирован, — буркнул Репа.
— Это моя работа — знать о таких вещах, а информирован неплохо тот, что убрал парня.
— Я уже сказал: пусть у Варяга голова болит. Он за казну отвечает, не ты и не я.
— Ой ли? — усмехнулся Чертанов. — За наезды на антикварщиков в конечном итоге с тебя спросят, думаешь, я не понимаю? Ведь ты им крышу даешь. На твоей территории творится наглый беспредел. Но это еще только цветочки. Ягодки начнутся, если налетчики действительно доберутся до общака. Как думаешь, на разборы только одного Варяга вызовут, а ты в стороне останешься?
— Ладно, кончай грузить! — неожиданно рассвирепел Репа, огладив руками голову так, словно желал убедиться в том, что она пока что крепко сидит на его плечах.
Дав ему время успокоиться, Чертанов понизил голос:
— Ты кого-нибудь подозреваешь?
Выпуклый лоб Репы собрался в складки:
— Я уже раз сто думал над этим. Из своих — никого. Но ведь, кроме своих, многие знают, когда кассиры дань собирают, где скупщики живут.
— Многие, — согласился Чертанов. — А конкретней?
— Да кто угодно может крысой оказаться! Не хочу на пацанов Варяга грешить, но ведь и они не святые, верно?
— Да уж. Не святые.
— Что касается барыг, то тут вообще темный лес, — продолжал Репа, не обратив внимания на его подначку. — Когда они башли видят, глаза у них вот такие делаются! — развел он пальцы. — Плюс у каждого родственники, друзья, партнеры… Но лично я полагаю, что действуют залетные. Пасут, наблюдают, выслеживают. Кассиры ведь — лакомая добыча. Завалил одного и отдыхай до следующей акции.
— Почему кассиры деньги Варягу не сразу сдают? — поинтересовался Чертанов.
Смотрящий ответил ему нехорошим взглядом:
— Ты многого от меня хочешь, гражданин начальник. Может, тебе еще сказать, где общак хранится?
— Послушай, ты хочешь, чтобы мы взяли налетчиков или нет? Если ты в этом не заинтересован, тогда так прямо и скажи! Я и один справлюсь, но в этом случае тебе придется еще несколько человек похоронить. Если хочешь найти убийцу, тогда, будь добр, помоги.
— Сначала ты ответь мне на один вопрос.
— Ну?
— У тебя с ним личные счеты?
— Да, — после некоторой паузы ответил Чертанов. — Из-за него я угодил на нары. Он хотел сломать меня, но ему это не удалось.
— Понятно, — качнул головой Репа. — Сейчас я тебе скажу то, о чем знает очень ограниченный круг людей. Навар, как правило, сносится в какую-нибудь квартиру, которая постоянно меняется. О таких хатах знают только избранные, они-то и доставляют туда бабки. На их счет у меня нет никаких подозрений, все они люди не раз проверенные и работают у Варяга не один год. Деньги им передают кассиры со своих участков. Но так как приходится собирать дань вечером, то до утра кассиры хранят деньги при себе.
— Они забирают их домой?
— Ну не на вокзалах же с ними ночевать?
— Тут у вас прокол, — пробормотал Чертанов. — Налетчики вычислили слабое звено, и вся ваша налаженная цепочка каждый раз обрывается в одном и том же месте. В подъезде, куда заходит кассир с выручкой. Значит, нужно поставить себя на место убийцы и пойти его путем…
— Это что, особый ментовский юмор?
— Это особый ментовский расчет. — Взгляд Чертанова застыл. — У антикварных точек, где еще не было ограблений, нужно установить видеокамеры и отслеживать всех, кто особенно интересуется кассирами и барыгами… Снаряд не падает в одну и ту же воронку. Так что вероятность того, что налетчики отправятся промышлять по второму кругу, — очень мала.
— Ты понимаешь, что ты мне предлагаешь? — прошипел Репа, желтея прямо на глазах.
Чертанов примирительно поднял ладонь.
— Не перебивай меня, выслушай до конца. Я не собираюсь следить за работой рэкетиров, у меня другие задачи. Важно найти тех людей, кто проливает кровь. А все видеозаписи можно будет потом уничтожить.
— И как же это будет выглядеть? Менты будут ходить по нашим угодьям с камерой в руках и снимать все подряд?
Чертанов невольно улыбнулся над наивностью его вопроса:
— Здесь тебе не стоит беспокоиться. Все будет не так, как ты думаешь. Я бы мог это оформить и без твоего разрешения, но мне нужно твое принципиальное согласие. Моих операторов ты даже не увидишь. Некоторые из них засядут на верхних этажах зданий. Для этих же целей мы даже снимем квартиры. Другие будут находиться в фургонах, которые мы подгоним к ювелирным магазинам, ломбардам и пунктам скупки драгметаллов.
Репа надолго задумался. Наконец он заговорил:
— Я не могу решать такой вопрос в одиночку. Мне надо посоветоваться с людьми. А вдруг это милицейская подстава? — губы Репы неприятно изогнулись.
— Посоветуйся, — согласился Чертанов, — только не следует затягивать. Акции проводятся примерно раз в неделю. Прошло четыре дня. Не исключено, что убийца находится где-то рядом, а возможно, уже сейчас целится в кого-нибудь из твоих людей.
— Дело очень серьезное, сам понимаешь. Мы не всегда ведем праведный образ жизни, и нам бы не хотелось, чтобы наши дела стали известны легавым.
Репа умел строить маску. И сейчас своей непроницаемостью он напоминал идола с острова Пасхи. Безмятежный, холодный, почти величественный. Вот разомкнутся сейчас тонкие каменные губы и высокомерно изрекут истину.
— По этому поводу ты можешь не беспокоиться, — сказал Чертанов. — Если тебя устраивает ментовское слово, я могу его дать.
