Он вернулся в квартиру. Сел на смятую постель, поставил рядом саквояж и внимательнейшим образом исследовал его содержимое. Звонарев еще не знал, каким образом избавится от Шевелькова. Единственное, что он знал, так это то, что исполнить намеченную работу придется непосредственно дома у жертвы. Вряд ли в свете последних обстоятельств удастся выманить профессора на улицу. А стало быть, и действовать придется предельно осторожно и осмотрительно. Огнестрельное оружие тут уж точно не годилось. Звонарев решил даже не брать его с собой…
Без четверти семь он поехал к профессору с визитом. На пороге его встретил сам хозяин дома. Он словно поджидал его, стоя рядом с дверью.
– Степан Германович! Ну, слава богу! – профессор тепло обнял Звонарева. – Слава богу, что хоть с вами все в порядке. А то у меня уже начали закрадываться подозрения, будто я один из наших и остался. Кого арестовали, а кто стал жертвой несчастного случая… Вы уже слышали про князя Рушанского?
– Слышал, – Звонарев снял пальто, но передавать его на руки одному из подоспевших слуг не стал, а лишь небрежно перебросил через руку. Котелок также остался на голове Степана. – Ужасная трагедия. Хотя, на мой взгляд, ни к чему иному это пристрастие купаться в проруби привести не могло.
– Так вы полагаете, это и впрямь был несчастный случай? – удивился Шевельков.
– В случае с князем Рушанским – абсолютно.
– А в случае с остальными?
– А вот здесь есть над чем задуматься, милейший Назар Илларионович.
– В самом деле?
– Да. Поэтому я и приехал.
По лицу Шевелькова было видно, что он не совсем понял, что же именно пытался донести до него гость своей последней фразой, но все равно настороженно нахмурился. За те два дня, что Звонарев не видел этого человека, Назар Илларионович серьезно сдал. Он весь как-то осунулся, был бледен больше обычного, а глаза блестели нездоровым огнем. И трудно было предугадать, что подействовало на него больше – безвременная кончина Рушанского или окончательный развал кружка, что, вероятно, было для Шевелькова полнейшим крахом. В его возрасте начинать строить все заново было, мягко говоря, поздновато.
– Не желаете отужинать, Степан Германович?
– Нет, спасибо, – отказался Звонарев. – Я не голоден.
– В таком случае предлагаю сразу подняться ко мне в кабинет.
На этот раз гость согласно кивнул.
Однако чтобы подняться по лестнице на второй этаж, мужчинам пришлось пройти через гостиную, где в настоящий момент расположились жена и младшая дочь профессора. Звонарев поприветствовал их небрежным поклоном. Его приход к Шевелькову для многих не остался незамеченным. Что ж… На этот случай у Степана имелся запасной вариант. Потому он и держал до сих пор при себе котелок и пальто. Саквояж надежно покоился в правой руке.
Назар Илларионович собственноручно отпер дверь кабинета и пропустил гостя вперед. Звонарев вошел. Ему уже приходилось бывать здесь прежде, а потому он отлично знал, что боковая дверь справа ведет прямиком в спальню профессора, а большие окна, лишь наполовину прикрытые ставнями, выходят в сад. Эти, казалось бы, несущественные детали должны были сыграть для убийцы немаловажную роль.
Шевельков прошел к столу, чуть отодвинул кресло и удобно устроился в нем. Гость занял место на стуле.
– Итак, я вас слушаю, – плечи Назара Илларионовича поникли еще больше. – Что вы собирались мне сказать, Степан Германович? Что-то по поводу произошедших за последние пару недель несчастных случаев? Я вас правильно понял?
– Именно, профессор, – подтвердил Звонарев. – Правда, не всех несчастных случаев, а лишь некоторых из них.
– Каких же?
– Это касается гибели генерала Корниевича и последовавшей вскоре за ней трагической гибели чиновника Сербчука… – Звонарев помолчал, но, заметив, что собеседник не собирается ничего более спрашивать, вынужден был незамедлительно продолжить… – Многие из наших подозревают, что в обоих случаях имела место насильственная смерть. Кириллу Александровичу была намеренно подсунута большая доза кокаина, а Антона Антоновича попросту толкнули под лошадь…
– Но кто? – не выдержал Шевельков.
– Как раз это нам и предстоит выяснить. Общими усилиями, Назар Илларионович. Нас осталось не так уж много – тех, кто способен спасти наше общее дело, – вы, я, Ольга Степановна, Беспалов, госпожа Розенталь… При желании я смогу, наверное, насчитать еще три-четыре фамилии, но не более того. Однако речь не об этом, – перебил сам себя Звонарев, вроде бы в крайней степени волнения. – Мы подозреваем, что Корниевич и Сербчук были убиты с целью предотвратить готовящийся заговор.
– Об этом я и сам мог бы догадаться, – недовольно буркнул Шевельков и машинальным движением зачем-то придвинул к себе чернильницу.
– Вероятно, могли бы, – не стал спорить Звонарев. – Но вряд ли даже вам пришло бы в голову, что в наших рядах завелся предатель, доносчик.
– Как? – Назар Илларионович даже вскочил, но тут же поспешно опустился на место. – Вы так считаете?
– Я в этом уверен, – решительно отрезал Степан. – Судите сами, уважаемый Назар Илларионович. Сначала все эти смерти, затем арест Гурьянова.
– Вы правы, правы… Да, я почти согласен, что вы правы. Но кто же? Кто этот доносчик?
– Любой из нас.
– Любой?
– Исключая вас, конечно, Назар Илларионович, иначе я бы не посмел явиться к вам с этим разговором. И, разумеется, я знаю, что доносчик не я. В противном случае этого разговора также не было бы. Вы согласны?
– Согласен, – затравленно молвил профессор. – Но это же выходит… Что и Ольга Степановна, и Белла…
Звонарев кивнул:
– Любой. Повторяю вам, любой. Поэтому крайне важно, чтобы мы с вами пока держали суть этого разговора в тайне. К тому же я почти наверняка могу предположить, что следующая жертва – я, – с воодушевлением, словно гордясь этим, продолжил Степан. – Я чувствую, что за мной охотятся.
В глазах Назара Илларионовича мелькнул неподдельный испуг. Он оглянулся на полуприкрытые ставнями окна кабинета и втянул голову в плечи.
– За вами следили, Степан Германович? – заикаясь, спросил он.
– Следили. Но мне удалось уйти. Не беспокойтесь, никто не видел, что я пришел к вам. И лучше будет, если никто не увидит, как я ухожу.
Звонарев заговорщицки подмигнул профессору, после чего решительно поднялся со стула, бросил на стоящий у стенки диван пальто, сверху положил котелок и поставил на пол саквояж. Шевельков с удивлением и настороженностью следил за странными действиями гостя.
– Простите, не понял…
– Вы должны помочь мне укрыться, Назар Илларионович, – Степан прошел к столу и оперся на него обеими руками. – Позвольте хотя бы эту ночь провести в вашем доме. А завтра к вечеру я что-нибудь придумаю. У меня остались бумаги Корниевича. Они спрятаны в надежном месте. Я уверен, Назар Илларионович, что мы сумеем уцелеть. К тому же у меня есть план, как выявить доносчика… Однако сегодняшняя ночь…
