Мышцы помимо его воли напряглись, нервы натянулись, теперь он представлял собой натянутую пружину – импульсы от вибрации его нервов были слышны далеко за пределами подъезда.
Если бы его хотели устранить, то сделали бы это в следующую секунду, не приставляя ствол к черепу. Следовательно, им от него чего-то требуется, а если это так, то существует неплохая возможность для торга.
Важно не совершать резких движений, которые киллер может воспринять как откровенную угрозу.
– И не собираюсь, – постарался произнести Кирилл спокойным размеренным голосом. Получилось. Интонации были столь проникновенны, что у всякого, кто бы их услышал, невольно должна была возникнуть мысль, что большего миролюбца он не встречал. – Что вам нужно?
Ему очень хотелось повернуться, но весь его жизненный опыт взывал к тому, что делать этого не следует. Сам он обязан превратиться в одно большое ухо и слушать малейший звук, исходящий от человека с пистолетом.
– Немногое, – произнес все тот же вдумчивый, даже ленивый голос, нарочито растягивающий каждый слог.
Такое впечатление, что ему не было никакого дела до того, что они стояли в самом центре хорошо освещенной лестничной площадки и через дверные глазки за ними могли наблюдать жильцы.
Отчаянный парень!
В случае возможной опасности, у киллера вполне хватит времени на то, чтобы выпустить из него мозги, с невозмутимым видом спуститься вниз и юркнуть в припаркованную машину.
– Я вас слушаю.
– Для начала давай спустимся на пролет ниже. И предупреждаю, я не люблю неприятных сюрпризов, и, как только замечу неладное, сразу стреляю без предупреждения. Считай это деловым предложением.
– Я все понял, – ответил Кирилл с некоторым облегчением.
– Вот и славно!
Чуть позади о мраморную поверхность шаркнула ступня – неизвестный отступил в сторону и тотчас убрал пистолет с виска.
– Не поворачивайся, – предупредил он. – Небольшими шажками, держась правой рукой за поручни, спускайся на пролет. Становишься лицом к стенке. Меня вовсе не радует перспектива ступать по раскинутым мозгам. Но если ты все-таки дернешься… я их тебе вышибу, – предупредил все тот же морозный голос.
– Не нужно говорить дважды, – заверил Кирилл. – Я всегда был послушным мальчиком.
– Тем лучше!
Повернувшись спиной к неизвестному, Кирилл почувствовал наведенный в него ствол. Глушков мог бы даже сказать, в какую именно точку он был направлен – в левую лопатку, в то самое место, где располагалась предсердие. Холодок, зародившийся где-то под ребрами, мгновенно распространился по всем конечностям, на мгновение парализовав волю. Но уже в следующую секунду Кирилл Глушков почувствовал прилив энергии и сделал первый, весьма неохотный шаг.
Недавно поднимаясь по лестнице, Кирилл абсолютно точно запомнил, что каждый пролет был хорошо освещен. Сейчас он был темен, а тот тусклый свет, что еще присутствовал, исходил из верхнего этажа, освещая часть стены и лестницу.
Следовательно, о полумраке киллер позаботился заранее. Вывернув лампочку, он затаился на лестничной площадке и, уподобившись пауку, терпеливо поджидал свою жертву.
А если это действительно так, то те люди, что вычислили его в подъезде, уже давно ведут за ним скрытое наблюдение. А следовательно, знают о каждом его шаге и каким-то образом предвидели, что он отправится на дело именно в эту квартиру.
Спустившись на пролет, Кирилл уткнулся лицом в стену. Услышал, как человек, спускавшийся следом, предусмотрительно остановился в двух шагах от него.
Дистанция убойная. Особенно не побалуешь.
От стены дохнуло свежей краской. Отчего-то запах показался Кириллу особенно непереносимым. Но выбирать не приходилось, оставалось терпеть.
Прошла минута, но неизвестный почему-то молчал. Ничего нового киллер не придумал, всего-то одна из форм подавления, которая заставляет жертву подумать о собственном бесправии; подобная мысль ожесточает сознание, парализует волю. Дескать, как ни колоти лапками, а крепкая паутина будет стягивать конечности до тех пор, пока наконец не омертвеет все тело.
Кирилл Глушков чувствовал, что человек, стоящий за его спиной, не только созерцает его полукруглый затылок с гладко зачесанными волосами, но в какой-то мере осознал свою абсолютную власть над ним. Возможно, именно в этот самый момент он испытывал нечто похожее на внутреннюю борьбу – нажать на спусковой крючок или все-таки продолжить прерванный диалог.
Следовало отвлечь его от дурных мыслей. И Кирилл произнес первое, что пришло ему в голову:
– Как вы узнали, что я приду именно сюда?
За спиной раздался сдержанный короткий смешок. Похоже, киллера позабавил его вопрос. В этот момент Фомич почувствовал, что ствол пистолета сместился немного вправо и теперь был направлен точнехонько в позвоночный столб.
Как бы там ни было, все равно не самый подходящий момент для контратаки.
– Как же не узнать, если ты ходишь вокруг этой квартиры, как кот вокруг сметаны. Кстати, нам очень понравилась твоя идея с парафином. Прежде такие замки открывали совсем по-другому… Кувалды, коловороты и прочие приспособления. Было много шума. А ты вон что удумал! Это говорит о том, что у тебя настоящий талант, мы это ценим.
Слишком много непонятного. В какой-то момент Кирилл почувствовал, что начинает раздражаться (весьма скверное предприятие в его положении), но, собрав по крупицам расплескавшееся терпение, ответил как можно сдержаннее.
– И кто же это «мы»?
– Об этом поговорим позже, – строгим голосом заметил неизвестный. – А сейчас ты должен уяснить, что вопросы задаю я. Усвоил? – Голос строгий, не терпящий препирательств.
– Вы меня сдадите ментам?
– Я уже тебе сказал, что вопросы здесь задаю я. Меня не заботит, что именно ты вытащил из квартиры. Меня интересует, как ты в нее проник. А сделал ты это весьма изящно… Вряд ли кто на твоем месте проделал бы это лучше тебя. Так что карманы выворачивать тебе не придется. Все, что ты там забрал, можешь оставить себе, – в голосе прозвучала откровенная насмешка.
Кирилл Глушков едва сдержал вздох облегчения – ситуация начинала выравниваться.
– Я хочу предложить тебе одно дело… Ты не спрашиваешь, что за дело?
– Кажется, я не должен интересоваться.
– Хвалю. Схватываешь ты быстро. Считай, что заработал еще одно очко. Ты должен ограбить три квартиры.
Очень хотелось посмотреть на говорившего.
– Ах вот как. Понимаю, это премиальные за то, что я вскрыл эту хибару.
– А ты остер! Не ожидал… Не поворачиваться, – произнес неизвестный.
В голосе чужака не было ничего настораживающего или агрессивного. Однако от интонации, какой была произнесена фраза, невольно прошибал холод.
