Первый тур начался со стихосложения, где ценителями искусства оставалось все воинство. Собравшись вокруг рыцарей, они громко хлопали в ладоши, ежели стихотворные вирши могли достучаться до сердца, или выли по-волчьи, если стихи не находили должного отклика. Дважды стихи были столь безобразны, что слушатели забрасывали выступающих огрызками яблок, они так и уходили с импровизированной сцены, прикрываясь от недоброжелателей щитами.
Первым поэтом войска оказался граф Эштерхоф.
В следующем туре рыцари должны были состязаться в шахматах, в которых особенно преуспел рыцарь из Силезии барон Розе.
В кулачном бою необычайно крепким выглядел рыцарь из Саксонии Ульрих. Как заведенный, не зная усталости, он размахивал кулаками, пока наконец не побил шестнадцать рыцарей кряду. Закончив турнир, он сморкнулся кровавой соплей и утолил жажду бокалом красного вина.
После шестого тура осталось всего двадцать два рыцаря. Еще двое, не выдержав последнего испытания, утонули в быстрой альпийской речке, а их изувеченные тела вода тащила до самого изгиба, где они застряли между валунами.
На исходе вторых суток два десятка рыцарей, выстроившись в боевой порядок, направились к шатру императора, где ему надлежало сделать окончательный выбор.
Фридрих Барбаросса, уже ожидавший рыцарей, спешился с огромного вороной масти жеребца и твердой походкой закаленного воина приблизился к застывшему строю. Каждого из подошедших он знал по имени. Разные как внешне, так и по возрасту, но объединенные единым рыцарским духом, они составляли оплот его армии. Каждый из них, прежде чем нацепить золотые шпоры рыцаря, с десяти лет проходил службу в качестве оруженосца, постигая воинские науки.
На это уходило без малого десять лет.
С обнаженными головами, молодые и не очень, они терпеливо ждали слов императора.
И Фридрих заговорил:
– Каждый из вас доблестный рыцарь. Я горжусь вами! Сильна та страна и тот король, который имеет таких воинов, как вы. Каждый из вас достоин награды, а поэтому каждый из вас получит от меня перевязь, рыцарский пояс и золотые шпоры.
Не сговариваясь, рыцари дружно встали на одно колено: столь щедрым подарком император награждает только самых преданных вассалов. Фридрих Барбаросса, отличавшийся немалым ростом, был выше каждого из своих вассалов на целую голову, теперь он возвышался еще и на целую грудь.
– Вы хорошо проявили себя в турнире, я горжусь вами. Вы рыцари, а потому должны блистать на войне и быть победителями. Но стать победителем невозможно, если не готовиться к этому на турнирах. Рыцарь должен видеть, как течет его кровь, чтобы знать наиболее уязвимые места у врагов, он должен знать, как в кулачных поединках трескаются и крошатся его зубы, чтобы самому впоследствии нанести урон своему противнику. Рыцарь должен от удара копья падать на землю, чтобы в полной мере ощутить тяжесть своего тела. Он должен знать, что чувствует его враг, для того чтобы одолеть его.
Несколько оруженосцев, всего-то двенадцатилетние мальчишки, закованные в тяжелые латы, расторопно раскладывали перед рыцарями подарки императора.
– Каждый из вас достоин того, чтобы отстаивать честь своего императора, но я вынужден выбрать всего лишь троих. – Остановившись напротив графа Эштерхофа, император продолжал: – Я знаю, мой друг, что ты не только силен в стихосложении, но еще и отличный кулачный боец, поэтому ты будешь первым из них.
– Сочту за великую честь, император, – притронулся граф губами к протянутой руке.
Голос императора, всегда зычный, теперь и вовсе напоминал звенящую сталь. Его тело оставалось таким же крепким, как и в молодые годы, а его выносливости позавидовали бы двадцатипятилетние мужчины. Только вот ладонь, морщинистая и желтоватая, испещренная многочисленными шрамами, выдавала его преклонный возраст. Длинные сильные пальцы поросли короткими густыми рыжими волосками. Коснувшись губами длани, граф почувствовал сухость его кожи.
Двинувшись дальше, император продолжал:
– Вместе с вами я без конца совершенствую военное мастерство.
– Потому что король должен быть первым среди рыцарей, – проговорил юноша с длинными золотыми волосами.
– Как тебя звать? – Император приподнял руку с копьем, и заточенный наконечник остановился напротив груди рыцаря.
– Меня зовут барон Розе, император, – смиренно произнес юноша, наклонившись.
– Я тебя помню, – кивнул Фридрих Барбаросса, – ты первым переплыл реку.
– Мне просто повезло, император, другие рыцари были также весьма искусны, но их уволокло течением.
– А ты, оказывается, еще и скромен. Весьма похвально! Ты был лучшим и в стрельбе из лука, – заметил император.
– Просто я был в более выгодном положении, чем остальные рыцари: в тот час, когда я стрелял, не было ветра.
Борода у Фридриха Барбароссы была коротко пострижена, своей внешности он всегда придавал большое значение, что, впрочем, не удивительно для короля.
– Ты будешь вторым.
– Я не посрамлю вашу честь, Ваше императорское величество! – припал к протянутой ладони юноша.
Фридрих Барбаросса зашагал вдоль строя. Шаг прямой, носок чуть навскидку, спина распрямлена. В походке было столько же величия, сколько могущества было во всей Священной Римской империи. Голова приподнята кверху, отчего борода упрямо топорщилась. Тело короля, тренированное в многочисленных поединках и приученное к железу, было по-прежнему выносливым, порой казалось, что над ним не властно время.
Как и подобает королю, каждого из своих рыцарей он превзошел и в искусстве боя, и в стихосложении. Не однажды, в желании оценить их личное мастерство, приглашал на тренировочный поединок, и каждый из них в полной мере мог оценить силу королевского удара.
Еще один шажок, совсем короткий, и король остановился рядом со светловолосым юношей. Умело развернулся, слегка задев золотой шпорой мелкий гравий.
Это был рыцарь Ульрих – любимец и оруженосец короля. В отличие от остальных он не принадлежал к древним рыцарским семьям. Его дед, будучи всего-то оруженосцем, однажды спас Фридриха Одноглазого, отца нынешнего императора, за что тот немедленно произвел его в рыцарское звание, подарив ему свой пояс. Подобного подарка удостаивался даже не всякий герцог, а потому королевский пояс сделался фамильной ценностью. Его надевали в особо торжественных случаях. Глянув на пояс юноши, король невольно улыбнулся, рассмотрев на нем корону – символ имперской власти. Стало быть, крестовый поход был для юноши тем самым знаменательным случаем.
Весьма похвально!
Германское рыцарство всегда отличалось кастовостью. Чужакам в нем не место. Однако в случае с рыцарем Ульрихом оно неожиданно сделало исключение, признав в нем бесстрашие и доблесть.
– Третьим рыцарем будешь ты, виконт Ульрих, – распорядился король.
Юноша засветился от радости.
