Он мягко сказал ей:
— Да… давай… вместе.
И их накрыли, грохоча, огромные вздымающиеся волны, и они поплыли в пустоту, где хотели бы остаться навсегда.
Когда Рэнди подошел к домику Гарри, он увидел за занавеской свет. Остановился перед дверью и постучал.
Услышал, как Гарри идет по комнате, потом дверь открылась.
— Давай входи.
— Потише, а? — вполголоса сказал Рэнди. — Мануэль только что отправился спать.
— Тогда мы отнесем чемодан к тебе. — Гарри подошел к кровати и поднял белый пластиковый чемодан.
— Что внутри?
— Еще не видел… он заперт. У тебя есть отвертка?
Рэнди взглянул на замок.
— Ножик есть… я думаю, сгодится.
Они вышли в жаркую ночь, прошли несколько ярдов по дорожке и вошли к Рэнди.
Рэнди зажег свет, закрыл дверь и запер ее на задвижку.
— Чем ты все это время был занят? — спросил он. — Я думал, ты уж непременно посмотрел, что там внутри.
— Я тебя ждал. Если там и есть деньги, то немного.
Рэнди открыл ящик комода, вынул нож с широким лезвием и передал Гарри. Тому не стоило особого труда вскрыть замки. Потом он поднял крышку.
Рэнди, тяжело дыша, стоял у него за спиной и наблюдал. Гарри осторожно выложил содержимое чемодана на кровать. Потом снял чемодан с кровати и исследовал все вещи, лежавшие двумя аккуратными рядами.
Там был серый поношенный легкий костюм, три белые рубашки, четыре пары черных носков, потертая пластмассовая коробка с безопасной бритвой, зубной щеткой, губкой, мылом и зубной пастой, голубая пижама, домашние тапочки без задников, довольно старые, и шесть белых носовых платков. Второй ряд был поинтереснее. Там лежал пистолет калибра 7,67, коробка с сотней патронов, сигареты «Честерфилд», полбутылки виски «Белая лошадь», пачка пятидолларовых купюр, скатанная в маленькую трубочку, и потертый черный кожаный бумажник.
Гарри взял банкноты, снял с них резинку и пересчитал.
— Вот так нам везет, Рэнди. Двести десять долларов.
— Лучше, чем ничего… — Рэнди не смог скрыть разочарования.
Гарри сел на кровать и взял бумажник. Он вытряс содержимое. Несколько визиток с ничего не говорящими ему именами, кредитная карточка «Америкэн экспресс» на имя Томаса Лоури, чек на сто долларов и водительские права на имя Уильяма Риккардо — адрес лос-анджелесский.
Гарри показал Рэнди права.
— По крайней мере, мы точно знаем, что убитый — Лысый Риккардо.
— Что нам это дает?
Гарри изучил разложенные на кровати вещи.
— И ничего такого, за что можно было бы так жестоко истязать Лысого, — заметил он, обращаясь к самому себе. — И все же я могу поспорить, что он очень не хотел, чтобы чемодан попал в чужие руки. — Он подобрал пустой чемодан, взял нож Рэнди и начал отдирать подкладку. Под ней он обнаружил прикрепленный клейкой лентой к крышке пластиковый футляр, в котором лежала одна визитная карточка.
Он вынул карточку, перевернул ее и прочитал мелкую аккуратную надпись: «Тоннель. Шелдон. т. 07.45. 27 мая».
— Вот и оно… Но что это значит? — Гарри передал карточку Рэнди.
Рэнди прочитал и покачал головой:
— Единственное, что подходит к слову «Шелдон», — остров Шелдон, в десяти милях за рифами, в заливе. Это может быть он или нет?
— Что там происходит?
— Ничего. Скалы и птицы. Нина туда отправляется, когда хочет поплавать нагишом.
— Тоннель — это что-нибудь значит?
— Для меня ничего… Может, Нина знает. Я спрошу у нее?
— Нет. — Гарри взял карточку. Он долго смотрел на нее, потом пожал плечами и положил в карман рубашки. — Давай-ка поспим немного. Уже поздно. — Он разделил пятидолларовые бумажки и дал половину Рэнди. — Твоя доля.
— Да-да! Спасибо. Пригодится. — Рэнди махнул в сторону вещей, разложенных на кровати. — А с этим барахлом что ты думаешь делать?
— Выкинуть. — Гарри начал собирать чемодан.
— Так, значит… без толку, — сокрушенно вздохнул Рэнди. — Какой облом!
— Мы еще не знаем… карточка может что-то дать. — Гарри закрыл крышку чемодана и захлопнул замки.
Рэнди смотрел на него, на отстраненное выражение его голубых глаз и думал: что происходит сейчас в его душе?
— До завтра, — сказал Гарри. Он поднял чемодан и вышел из комнаты.
Глава 5
Только один звук нарушал тишину, стоявшую в кабинете начальника детективного отдела полиции Парадиз-Сити — навозная муха, деловито жужжа, билась о грязный потолок.
Детектив третьего класса Макс Джейкоби сидел за своим столом, изучая «Французский без трудностей» Ассимиля, и тихо бормотал себе под нос по-французски.
Джейкоби — молодой, высокий, смуглый — добрался уже до урока номер сто четырнадцать. Ему осталось всего двадцать шесть, чтобы завершить курс. В предвкушении этого события он накопил достаточно денег, чтобы съездить в Париж на летний отпуск — там он намеревался поразить парижан знанием языка.
Напротив него за своим столом сидел сержант Джо Беглер со стаканчиком теплого кофе в руке, во рту у него дымилась сигарета, глаза были полузакрыты — он пытался решить, на какую лошадь надо поставить в трехчасовом заезде.
Внушительный, крепкого сложения мужчина около сорока лет, с полноватым морщинистым лицом, Беглер был правой рукой капитана полиции Фрэнка Террелла. В этот день в городе, для разнообразия, ничего серьезного не произошло. В связи с этим Террелл ушел домой подстригать лужайку, оставив Беглера за главного. Беглер так привык к своей работе, что и не знал бы, что делать, дай ему выходной. Если у него есть запас кофе и сигарет, он с удовольствием будет сидеть за столом, пока его не вынесут, чтобы проводить в последний путь.
— Как думаешь, обезьяна — медлительное животное, сержант? — спросил Джейкоби, уже долгое время ломая голову над своим уроком и упустив тот факт, что Ассимиль предоставляет ему многообещающее дополнение к словарю и совсем не хочет оклеветать обезьян.
Слушая вполуха, Беглер поднял голову и взглянул на Джейкоби сквозь вьющийся дымок сигареты.
— Что там опять?
— II est malin comme un singe, — прочитал Джейкоби с невыносимым акцентом. — Malin — медленный. Singe — обезьяна. Вот как тут сказано. Как ты думаешь?
Беглер медленно вздохнул. Его морщинистое лицо приобрело цвет помидора.
— Ты обзываешь меня идиотской обезьяной? — спросил он, агрессивно наклоняясь вперед.
Джейкоби вздохнул. Он должен был учесть, что от Беглера, которого он считал абсолютно неграмотным, ни помощи, ни поддержки ждать не приходится.
