Эллис кивнул и перевел взгляд на Крейна, который подходил к кровати.
— Чудесно, — промолвил Крейн. — Благодарим вас, доктор, от всего сердца.
Он провел индуса до двери.
Доктор Сафки остановился, обернулся к Эллису:
— Вы очень молчаливы, молодой человек. У вас нет ко мне ни одного вопроса?
Эллис сжал губы и отвернулся к стене.
— Он застенчивый. — И с этими словами Крейн расхохотался. — Полагаю, он страдает от жуткого комплекса неполноценности.
Доктор Сафки склонил голову:
— А! Так, так. Я понимаю. В каждом человеке живет тайный изменник. Для меня это — экстравагантность.
— А моего «двойника» вы знаете? — поинтересовался Крейн, и на лице его снова появилось странное выражение.
— Да, знаю и вашего, — откликнулся доктор Сафки. По его лицу проскользнула тень брезгливости и отвращения, которую уловил Эллис, внимательно следивший за врачом.
«Он знает, — сказал себе Эллис. — Развертывается какой-то подлый спектакль, и этот черномазый в курсе».
Крейн беззаботно засмеялся. Он казался вполне удовлетворенным.
— Но не хочу вас задерживать, доктор. У вас, наверное, столько работы! Приходите завтра к больному. Быть может, он отважится заговорить. У него чудесный голос.
Доктор Сафки подтверждающе кивнул:
— Я приду. — И продолжил, обращаясь к Эллису: — Вам не следует волноваться. Если вы хотите быстро выздороветь, больше отдыхайте и спите, избегайте нервных потрясений.
— Иногда это бывает трудно. — Крейн дружески усмехнулся Эллису. — Все врачи одинаковы. Они дают вам кучу рекомендаций, а сами — такое у меня впечатление — и не ожидают, что пациенты их будут придерживаться. Они это делают, чтобы жить в мире со своей совестью. А у некоторых врачей очень странная совесть, не правда ли, мой друг?
— Весьма вероятно, — признал доктор, и лицо его помрачнело.
Он покинул комнату в сопровождении Крейна.
Грейс ожидала в холле. Она смотрела на мужчин, шедших в ее сторону, и, встретившись глазами со спокойным взглядом Крейна, отвернулась.
— Это она выправила перелом? — спросил Сафки.
— Именно так, — подтвердил Крейн и, обращаясь к Грейс, продолжил: — Рекомендую вам доктора Сафки. Вам приятно будет узнать, что наш друг не настолько болен, как мы опасались. Доктор думает, что он на пути к выздоровлению, и очень похвалил вашу работу.
Он коснулся руки доктора:
— Это Джулия Броуэр.
До этого момента Сафки смотрел на Грейс доброжелательно. Он даже выказал такое почтительное восхищение, что Грейс, хотя и возбужденная до предела, почувствовала себя польщенной. Но когда Крейн произнес имя Джулии Броуэр, маленький человечек отступил на шаг, и его лицо цвета кофе с молоком резко побледнело. Он взглянул на Крейна, потом на Грейс, пробормотал что-то неразборчивое, а затем, отворив дверь, почти бегом выскочил из дому, не оглядываясь.
Крейн пожал плечами:
— Очень странный господин… не думаю, что его интересуют женщины. Идемте в гостиную…
Она пошла вперед. Оба устроились в креслах, лицом к лицу.
— Это он направил вас обыскать мою комнату?
Девушка содрогнулась:
— Я не должна была… О! Если бы только я…
— Но это он приказал вам сделать обыск? — настаивал Крейн, как бы в поисках ее оправдания.
— Да.
Крейн покачал головой:
— Не впадайте в отчаяние и не думайте, что я разгневался. Я не таю зла. Некоторым людям не нравится, когда вмешиваются в их дела. Я не принадлежу к их числу. А впрочем, это не совсем точно сказано. Я не скрываю того, что известно всем и что находится в том ящике.
Грейс сощурилась:
— Прошу вас… Не будем об этом…
— Однако я хочу об этом сказать. Теперь, когда вы его увидели, я должен дать объяснения. Иначе вы подумаете, что я убийца или еще Бог весть что…
— Но я вовсе, вовсе не думаю ничего такого! — воскликнула Грейс, заламывая руки. — Мне не нужно было входить в вашу комнату!
— Вы ничего не знаете обо мне, правда ведь? — спросил Крейн, поудобнее располагаясь в кресле и скрестив ноги. — И все-таки, мне кажется, вы испытываете ко мне симпатию.
— Я… я очень вам благодарна, — пробормотала Грейс.
— Только благодарны? — В его глазах светилась подбадривающая усмешка. — Больше ничего? Я презираю благодарность, вы знаете; это то же самое, что сочувствие.
— Вы были так добры ко мне… — Грейс смутилась. — Я… у меня к вам, конечно, душевное расположение…
— Но только потому, что я был добрый? Не из-за меня самого?
Он поднялся и, приблизившись к Грейс, протянул ей руку. Замерев, она смотрела на эту красивую мускулистую руку, и волнение дрожью расходилось по ее телу.
— Я хочу вам нравиться, — мягко сказал он. — Я считаю вас смелой; и потом, вы красивы. Мне приятны ваша походка, посадка головы, ваши глаза, когда вы смотрите на меня. Это необычно. С той минуты, как я вас увидел… одну, в клубе… вы заинтересовали меня.
Рука Грейс легла в ладонь юноши. Она с трудом осознавала, что делала. Это случилось, и именно так, как ей хотелось! Он объяснялся ей в любви!
— О! Неужели это правда… — прошептала девушка. — И я тоже сразу полюбила вас…
Теплая крепкая ладонь сжала ее руку. Потом Крейн отстранился от нее.
— Я доволен, что вы это сказали. — Он оперся локтем о каминный колпак. — Теперь я чувствую, что могу разговаривать с вами не как с гостьей, а как с другом. Знаю, что вас шокировал вид этого ножа. Моя сестра воспользовалась им, чтобы покончить с собой.
— О! — Грейс выпрямилась, ухватившись за ручки кресла. — Это ужасно… это, наверное, было таким ударом для вас!
Он нервно дернулся:
— Это было чудовищно. Понимаете, мы жили друг для друга. Мы выросли вместе. Она очень много значила в моей жизни.
Ричард подошел к окну. Грейс не сводила с него глаз. Несколько минут он стоял молча, затем резко обернулся.
— Я еще не совсем опомнился. — Он провел пальцами по шевелюре. — Извините, что я так обнажаю свои чувства. Это была прекрасная девушка, мой настоящий и единственный друг.
Помолчав, он добавил:
— Вы напоминаете ее. Как только я вас увидел…
Грейс не хватило бы слов передать свое состояние. Ей хотелось плакать, хотелось броситься к нему и крепко обнять, признаться, как остро она переживает за него и с какой радостью готова сделать что угодно, лишь бы ему помочь, утешить… Но она не двинулась с места.
— Сестра вышла замуж за типа, который оказался отъявленным мерзавцем. Не вхожу в подробности — они слишком отвратительны. Она оставила его в брачную ночь и спряталась у меня, но зло уже было посеяно. Ей не удалось забыть позорного поведения своего мужа, бедная моя девочка! Разум ее пошатнулся. Я держал ее тут целый месяц, не говоря никому ни слова, кроме Сафки (он был на высоте и помогал мне до конца); мы надеялись, что она выздоровеет. Но вместо того она наложила на себя руки…
