Но Марля уже неслась к трибунам.
Кто, кто выиграл скачку?! Сердце ее выпрыгивало из груди. Диктор что-то говорил, но Марля никак не могла понять что. Как будто не слышала. Боялась услышать, что победитель – не Васька.
Сначала она хотела рвануть на трибуны к Наде, ведь Надя-то точно все хорошо видела и услышала, кто выиграл! Но потом заметила, что на скаковой дорожке перед трибунами собралась целая толпа. Мужчины в пиджаках и брюках, какая-то серьезная женщина, тележурналисты с камерами, фотокорреспонденты. Прямо среди них мелькали жокейские камзолы и потные в пене лошадиные крупы. Не раздумывая, Марля кинулась прямо туда. Кто-то ее попытался остановить, но она ловко вывернулась. Ей вдруг показалось, что она увидела в толпе желто-фиолетовый камзол…
– Жеребец Ред Батлер, отец – Терристриал, мать – Раймонда линии Монконтура, выращен в конном заводе «Восход»… – между тем вещал диктор.
Ред Батлер! У Марли сердце чуть не разорвалось. Но непонятно было, обо всех они лошадях после скачки рассказывают или только о…
– …под седлом Василия Буде… тренер…
Марля прорывалась и прорывалась сквозь плотную толпу. Сердце ухало в груди так, что казалось, вот-вот разорвется.
– …резвость скачки две минуты сорок целых три десятых секунды…
Ее снова попытались ухватить, выпихать, не пустить, но… Она прорвалась. В плотном кругу стоял гнедой жеребец Ред Батлер с каким-то странным красным бантиком на уздечке. А рядом с ним – Васька Беда с золотым кубком в руке.
– Я выиграл! – закричал он, едва увидев Марлю. – Я выиграл!
И она тут же кинулась к нему на шею, напугав Реда Батлера.
Они втроем – Марля, Беда и Надя – сидели в летнем кафе рядом с ипподромом. Надя, не веря счастью, пересчитывала и пересчитывала купюры. Ставки на Реда Батлера принимали один к десяти, а потому вместо нескольких мятых купюр выигрыш составил довольно ощутимую сумму.
– Даже не верится! – в очередной раз воскликнула Надя.
А Марля мягко отобрала у нее деньги и протянула их Васе:
– Держи, это твои.
– Почему же мои? Наши общие, – улыбнулся тот и ловко поделил сумму на троих. – А теперь я предлагаю отпраздновать!
Они подозвали официантку.
– Нам, пожалуйста, кваса…
– Квас и пирожки – бесплатно, – равнодушно бросила та.
– Хотели шикануть, а не вышло? – снова улыбнулся Васька.
– Меню дайте, – встряла Надя, – я найду, как можно потратить деньги! – Она поизучала меню и вынесла свой вердикт: – Никакого кваса, он у меня уже из ушей лезет, и никаких пирожков!
Заказали салаты, шашлык и безалкогольное шампанское.
Надя продолжала изучать меню, а Марля украдкой кидала взгляды на Васю и улыбалась. И он тоже посматривал на нее и улыбался. И даже говорить ни о чем не хотелось. Марля только подумала: «Как интересно, что можно вот так сидеть, поглядывать на кого-то, ловить его взгляды, молчать и чувствовать себя совершенно счастливой».
Принесли еду, нарядную бутылку безалкогольного шампанского и бокалы. Беда тут же наполнил их.
– Вася, – Марля первая подняла свой бокал, – я хочу выпить за твою победу. Ты… ты самый лучший жокей. Ну, пусть не жокей еще, но ты обязательно станешь известным жокеем…
– Как Насибов. Тот, который наш конный завод прославил.
– …обязательно станешь известным жокеем, как Насибов. И пусть тебе достаются самые лучшие, самые быстрые лошади. И еще я тебе желаю, чтобы ты с них никогда не падал.
– Спасибо, – потупился Беда.
– Давайте уже выпьем? – предложила Надя.
Все трое чокнулись и сделали по глотку.
– Оссьпидя, как вы мне надоели со своими лошадьми, – воздела очи горе Надя. – Я только про них и говорю, только про них и слышу. Еще не хватало и мне увлечься верховой ездой: ходить такой же вонючей и с кривыми ногами. Господи, только не это!
– Господи! Я все поняла! – воскликнула Марля.
– Что ты в очередной раз поняла?..
– Ты говоришь постоянно «оссьпидя», а я ведь не понимала, что это за слово. И только сейчас поняла: это ты говоришь «господи».
– Ты только сейчас поняла? Ну ты тормоз. Да и было бы что понимать…
– Почему – тормоз? – встрял Вася. – Ты так произносишь это слово, что догадаться невозможно. Я тоже только сейчас понял, когда Марлен объяснила.
– Оссьпидя, я даже не знаю, что сказать.
И все рассмеялись.
– Теперь я хочу сказать тост, – Беда даже встал со стула. – Я хочу выпить за тебя, Марлен. Я ведь выиграл только благодаря тебе. Я видел тебя в последнем повороте еще на первом круге. И слышал тебя на втором, перед финишной прямой. И у меня… у меня как будто крылья выросли. Не знаю, как это еще сказать. И я – р-раз! – и выиграл. Но выпить я хочу не за это. Я хочу выпить, чтобы через год-два-три мы снова с тобой были на этом ипподроме. Только чтобы это я стоял в последнем повороте и кричал тебе: «Жми, Марлен!» И ты… И ты бы выиграла скачку.
– Я? – изумилась Марля. – Скачку?
– А что, ты думаешь, только конмальчики бывают, а кондевочек не бывает?
– А они бывают?
– Они бывают. И жокеи-женщины бывают. А ты… мне кажется… ты так полюбила все это… ну, лошадей, скачки… и ты сама хочешь… Разве нет?
Марля представила себя в седле на скаковой лошади… И поняла, что это то, чего она действительно хочет.
Она вспомнила все свои унылые вечера дома в Санкт-Петербурге. Все вопросы родителей, кем она хочет стать, куда пойти учиться. Унылую школу…
Теперь она точно знала, чего она хочет в жизни. И желание было таким сильным. Таким ясным. Таким простым и понятным… Она хотела ездить верхом. Она хотела участвовать в скачках. Она хотела побеждать.
И чтобы в последнем повороте стоял Васька Беда и кричал ей: «Жми, Марлен!» А в следующей скачке участвовал он, и уже она стояла бы и кричала: «Васька, жми!»
– Давайте уже выпьем? – предложила Надя.
И они сомкнули бокалы.
Когда мечты улыбаются
Глава 1
Свидание
1.03.
«Вот сейчас возьму и напишу всю-всю правду про него! А вообще-то я никогда не говорю правду – а зачем? Какая людям разница? Им все равно! Их вопросы – дань мнимой дружбе и участию, так принято. Та же Надя Ложкина – самая лучшая на свете! – спрашивает, думаю ли я о нем, люблю ли я его, хочу ли встретиться с ним и т. д. А сама заранее уверена, что я скажу «да», невзирая на то, что я отвечаю. И я вру! Одноклассникам я вообще всегда вру. Им бывает любопытно, но сами они меня ненавидят. Мама спрашивает, все ли у меня нормально, но что она может сделать, чем помочь в моем одиночестве? И я вру! Но, боже, как я хочу ПРАВДЫ! Я хочу открыться кому-то, хоть бумаге. Она не имеет рта, чтобы разболтать, но имеет тело, чтобы хранить откровения, она бесконечна, как Вселенная, ничего не умея, она может слушать, с бездушной, с ней я делюсь душой, потому что я – СУМАСШЕДШАЯ – CRAZY! И поэтому я пишу: у меня сегодня будет свидание с ним! С НИМ! Может быть, это не любовь, это просто я все вбиваю себе в голову. Но что это?! Это состояние неизвестности и известия, тоски и тихой радости, это мысли, мечты и сны, это – исписанные листы бумаги. Я чувствую в себе огромную силу! Потому что он есть на свете! Он считает меня глупой – да, я – CRAZY! И даже если я для него никто, развлечение – мне все равно. Потому что это ВРАНЬЕ!»
