Вика злилась на маму, которая после того, как их оставил папа, тоже возненавидела праздники. Но ведь разве не может быть праздника у дочери с матерью? Разве их двоих не достаточно для радости и веселья? Ведь сегодня 8 Марта, а они – женщины. Разве им не может быть хорошо вдвоем? Зачем мама ее так долго учила, что рядом с женщиной должен быть мужчина, что надо делать все, чтобы он был, а сама своим примером показала, что можно в лепешку разбиться, а мужчина все равно уйдет?
Вика ненавидела Надю. У Нади была семья: мама, папа, двоюродный брат Славка, другие родственники. Они сидели сейчас и праздновали. Тоже, наверное, веселились. И лучшей подруге даже в голову не приходило позвонить Вике, узнать, как у нее. Счастлива ли она, весело ли ей, пришел ли Гена…
Но главное – Вика ненавидела саму себя. За то, что поверила в сказку. В стремительно развивающуюся сказку. В то, что Гена хочет быть ее парнем, в то, что у них может быть любовь, в то, что ее, Вику, можно полюбить. А ведь Гена ей ничего не предлагал, ничего не обещал и не говорил о любви. «Муж убил жену питоном», – все, что она смогла вспомнить. Может быть, он просто дружил с ней? Точнее, думал подружиться. А она сама себе все придумала?
– Я сама себе все придумала, – вдруг поняла Вика и разревелась еще громче.
Через минуту ей в щеку ткнулся мокрый нос, а потом теплый язык прошелся по щеке.
– Спасибо, Керри, только ты меня любишь и понимаешь.
А музыка снизу звучала все громче и громче.
Глава 8
Женя Ищенко
– Ах он подлец, придурок, дурак! – неистовствовала Надя, прослушав рассказ Вики. – И как он мог?! Как он мог с тобой так поступить?! Сам же напросился, навязался! Кто его вообще звал? И без него мы бы хорошо отметили 8 Марта! Я бы посидела немножко с родителями и пришла бы к тебе. А он?!
Вика сидела за столом с красными глазами и опухшим лицом. Утром Надя заскочила к ней с горящими от любопытства глазами узнать, как все прошло. Вика долго сдерживалась, пыталась накормить подругу не пригодившимися вчера салатиками, скупо сообщив, что «Гена не пришел, наверное, у него были дела». Но долго играть в равнодушие у нее не вышло, и она разрыдалась.
– А ты сказала, он хочет со мной встречаться…
– Надо ему написать ВКонтакте все, что ты про него думаешь, и закрыть от него страницу. Послать его подальше. И забыть, как его зовут!
– Может быть, у него были дела… – Вика хоть и рыдала в три ручья от обиды, но представить себе, что можно вот так поступить с человеком, с девчонкой, которая тебе нравится, без какой-либо серьезной причины, она по-прежнему не могла.
– Какие дела? А телефон на что? Что ты его пытаешься оправдать все время? – не отступала Надя.
Но Вике проще было оправдать его, чем допустить, что с ней, с Викой Сорокиной, парень мог поступить подобным образом: начать встречаться, пообещать самое замечательное 8 Марта в ее жизни и не прийти без какой-либо причины. Вике было так больно, так больно, как не было с того момента, когда папа сообщил, что уходит от них с мамой. И даже пакости одноклассников не причиняли ей такой боли, какую она чувствовала вчера и которая оставалась где-то внутри до сих пор.
– Ладно. Все. Хватит страдать по нему. Мы решили: он – подлец и придурок. Точка. Надо выкинуть его из головы, – Надя подошла к Вике и неловко потрепала ее по плечу. – Не плачь. Он того не стоит. Давай лучше салатиков поедим, зря ты их, что ли, готовила? С прошедшим 8 Марта, подруга! Давай считать, что праздник сегодня?
Вика с трудом, но все-таки взяла себя в руки. А еще взяла в руки вилку и хлеб.
– Только Фролов – это еще не все, – вздохнула она. – Еще наши противные однокласснички выступили, – и Вика рассказала про писклявый голос.
– Вот гады! Ф-фу. Мало им своего праздника, надо кому-то еще подгадить! – тут же возмутилась Надя, а потом махнула рукой: – Да ну их, мы же решили с тобой не обращать на них внимания. И Фокину мерзкую игнорировать.
Вика послушно кивнула: игнорировать. Только игнорировать Фокину было все труднее и труднее…
Поев и напившись чаю с шоколадкой, которую принесла Надя, подружки направились в комнату. Уселись за компьютер.
– Ну что, будешь писать ему все, что о нем думаешь? – спросила Надя.
– Я… не знаю… Я потом, – испугалась Вика. – Потом, вечером, когда все внутри уляжется.
Она думала, конечно, о Фролове, но не вполне понимала, что она хочет ему сказать.
– Можно, тогда я ВКонтакте залезу? – спросила Надя. – Прикинь, я ж тебе не сказала, мне вчера Серега написал. Как ни в чем не бывало. «Что делаешь вечером?» – спросил. А потом позвал в клуб с ним.
– А ты?
– Не пошла я никуда, конечно! Я же тебе говорила, я не собираюсь встречаться с мстительным и подлым эгоистом.
– Тогда зачем ВКонтакте лезешь?
– Я… – Надя вдруг растерялась. – Мне… Мне Славик должен был ролик прикольный прислать.
Она быстро открыла нужную страницу, ввела логин и пароль, но сообщений новых не было.
– Ай, я и так найду ролик, про который он говорил. Подсаживайся к компьютеру, посмотрим вместе.
Вика взяла стул и села рядом. А Надя вылезла на Ютьюб и нашла ролик «Розыгрыш с котом»:
– Надо же тебе как-то настроение поднять.
Розыгрыш с котом и правда заставил Вику улыбнуться.
– Я буду показывать тебе прикольные ролики, пока ты не забудешь этого подлеца! – сообщила воодушевленная Надя. Но…
Но тут пискнули колонки компьютера. В Надину почту ВКонтакте пришло сообщение, которое немедленно, едва она перешла на свою страницу, высветилось в левом нижнем углу.
Сергей Черемша (Черемшин)
Зря вчера не пошла с нами, мы с Фроловым круто оторвались в клубешнике.
9.03.
«Почему никто не говорит, что любовь – это больно? Что любовь – это ужасно-ужасно больно? Почему в кино все страдают красиво и все всегда заканчивается хорошо? Почему мне так больно? Даже больнее, чем когда папа сказал, что он уходит от нас? Что мне делать с этой болью? Я хочу, чтобы ее не было! Не было! Не было!»
Вика выставила Надю из дома, несмотря на то, что та упиралась и настаивала, что подружке нельзя в таком состоянии оставаться одной. Вика ухватилась за свой дневник, как утопающий за соломинку.
Остаться одной – вот что она, Вика, хотела. Одна в своей пустой квартире, в своей норе, берлоге. Спрятаться ото всех и как-нибудь пережить этот день. Выплакать свою боль, чтобы внутри стало пусто, доверить ее своему дневнику – единственному, кто ее понимал. Чтобы все закончилось – эти нелепые стремительные отношения с Геной. Чтобы снова вернуться к учебе, дневнику, гантелям и мечтам о мотоцикле, к верной Керри, которая никогда не предаст.
А когда вечером у нее зазвонил телефон и на дисплее высветилось «Фролов», Вика отшвырнула телефон на диван, как отшвыривают от себя что-то противное и мерзкое вроде слизня или пиявки.
