– Трэвис! – окликнула Ким. – Это окно не менее чем в двадцати футах от пола. Как ты влез в него снаружи и спустился внутри?
– Поднялся, – ответил он безразлично. – Подожди, я все осмотрю.
Она пошла за ним в помещение поменьше, где находились две большие комнаты отдыха. Трэвис прошел мимо, но Ким остановилась. Она знала, что Джесса послала отцу рисунки с дизайном отделки.
Помня о возрасте городка и о том, что раньше здесь был кирпичный завод, Джесса использовала кремовый и голубой.
Где могла, оставила неоштукатуренные кирпичи и обвела мягким голубым, любимым цветом Колониального Вильямсбурга. Ким не знала точно, но готова была держать пари, что это Люси Купер сшила занавески.
Ким, усмехаясь, вернулась в большой зал, но Трэвиса там не оказалось. Она нашла его в следующем помещении, где было три офиса, с окнами, выходившими в зал. Он подергал дверные ручки, но все было заперто.
– Хотелось бы войти в компьютер и проверить источники его дохода.
Он вопросительно глянул на Ким.
– Я не умею взламывать компьютеры.
– Я тоже, – сказал он таким тоном, словно это был очередной пробел в образовании.
– Хорошо сознавать, что ты чего-то не можешь, – пробормотала Ким. Пока что он вычистил бассейн, приготовил завтрак, вел машину, как в боевике, и взобрался на кирпичную стену.
Она поспешила за ним. Он стоял в длинной узкой комнате, с окнами, выходившими на передний фасад. Выражение лица было загадочным. В комнате ничего не было. Ни коробок, ни письменных столов. Голые стены и окна.
Она ждала, но он продолжал молча смотреть на нее.
– Хочешь увидеть комнату, которую мистер Лейтон предназначил для Джессы? Она любит рисовать и вообще хороший художник, так что он собирался сделать ей студию. Но Джесса сказала, что никогда не сможет работать рядом с отцом. Объяснила, что он обязательно заставит ее работать на него, потому что, видишь ли, Джесса умеет разбирать бензопилы. И собирать тоже.
Трэвис смотрел на комнату, словно в трансе. И вряд ли слышал хотя бы одно сказанное ею слово.
– Но Джесса скорее будет выращивать розовых единорогов, так что не приняла предложение отца.
– Где она найдет самку?
– Что?
– Розового единорога, – пояснил Трэвис.
– Я думала, ты не слушаешь.
– Разве я не говорил, что умею слушать?
Они обменялись улыбками. Тогда они были детьми и провели вместе всего две недели, но оба помнили каждую минуту.
– Не знаешь, что Лейтон собирается делать с этой комнатой? – спросил он.
– Понятия не имею. А что?
Трэвис подошел к окнам, глянул на большую парковку.
– Где ты покупаешь спортивное снаряжение?
– Что-то вроде удочек и спиннингов?
– Нет, скорее альпинистское оборудование и каяки. Где все это покупают местные гиды?
Ким даже рот открыла от удивления.
– Гиды? – переспросила она наконец.
– Эдилин окружен дикой природой. Я видел в Интернете. Взять хотя бы Стирлинг-Пойнт.
– Это популярное место встреч на свежем воздухе, – начала Ким. – Домик для игр – это в помещении, а…
– Я все понял, – серьезно ответил он. – Я видел в Интернете, что там есть маршруты пеших и лодочных походов, рыбалка и скалы для альпинистов. Где люди покупают снаряжение?
– Не знаю, – повторила Ким. – В Вирджиния-Сити. Норфолк. Может быть, Ричмонд или Вильямсбург.
– И ничего в Эдилине?
– Нет, магазина каяков точно нет.
Трэвис даже не улыбнулся.
– Интересно. Так где мастерская твоей подруги с единорогами?
Ким открыта смежную дверь в большую комнату с окнами, выходящими на лес. Эта комната тоже была пуста, но отремонтирована и пол заново покрыт.
– Здорово. Правда, здорово, – тихо сказал Трэвис.
Ким встала перед ним.
– Что у тебя на уме?
Он на секунду отвернулся.
– Чем больше я слышу о Лейтоне, тем сильнее тревожусь. Ты сказала, что он привык давить на людей. Он…
– Нет. Я только сказала, что он привык давить на Джессу. Как все родители. Они считают, что желают нам добра. Разве твой отец не идет на все, чтобы заставить тебя поступить, как ему хочется?
– Ты права. Это даже не обсуждается. Не знаю, заставлю я мать согласиться на это, но, возможно, арендую эти две комнаты под магазин спортивного снаряжения.
«И найду управляющего», – подумал он.
Ким едва не ахнула вслух.
Это означает, что он останется в Эдилине. Но она тут же сникла.
– О… это ты нарочно. Уговоришь мать дать тебе денег в долг, а ты сделаешь вид, что откроешь магазин, чтобы держать под контролем мистера Лейтона.
Трэвис сначала не понял, о чем она, особенно когда речь зашла о деньгах, пока не вспомнил о купленной Пенни машине. Сказать Ким правду, значит, выложить все об отце. Он не хотел делать это и видеть, как меняются ее глаза.
– Более или менее, – проворчал он.
Они услышали, как хлопнула дверца машины.
– Оставайся здесь, – велел Трэвис и, выйдя в узкую комнату, выглянул в окно, но тут же вернулся к Ким.
– Мужчина. Похож на гранитную глыбу с головой.
– Это мистер Лейтон, – кивнула Ким.
– Мужчина таких размеров с моей малышкой-матерью…
Он покачал головой, шагнул вперед, но тут же остановился и оглянулся.
– Пойдем, – велел он, схватил ее за руку, и они выбежали из задней двери.
– Он не настоящий, – громко сказала Ким себе, вытирая кухонную стойку. – Он не настоящий, и он не останется.
За несколько часов до того она и Трэвис выбежали из будущего метизного магазина Лейтона.
– Он увидит твою машину, – прошептала Ким, прислонившись к дереву.
Трэвис был таким большим и таким мужчиной. Она до сих пор не верила, что мальчик, о котором столько думала все эти годы, вырос таким мускулистым, таким сильным, таким… энергичным. Рубашка липла к груди, так что она видела все мышцы. Что он для этого делал? Проводил по шесть часов в тренажерном зале?
Когда он глянул на нее, она отвернулась. Не хотела видеть его снисходительный взгляд. Похоже, он по-прежнему относится к ней, как к маленькой девочке.
– Только если он выйдет в заднюю дверь, – улыбнулся ей Трэвис. – Погоди!
Прислушавшись, они услышали хруст гравия.
– Он уходит, – прошептал Трэвис. – Вернемся?
Ким огляделась. Больше всего ей хочется зайти с ним глубоко в лес, и…
