К обеду он объезжал земляной холм быстрее, чем когда-либо осмеливалась Ким, и то и дело задирал переднее колесо, словно собирался прыгнуть через препятствие.
– Ну как я? – спросил он Ким, вихрем скатившись с земляного холма и остановившись перед ней.
Теперь он совсем не походил на того мальчика, которого она впервые увидела утром. Рубашка порвалась на плече, а сам он был покрыт грязью с головы до ног. На щеке расцвел синяк: это Трэвис едва не столкнулся с деревом, но, вовремя свернув влево, задел за кору. Даже зубы были черными.
Прежде чем Ким успела ответить, он оглянулся и застыл, превратившись в подобие куклы.
– Мама!
Ким повернулась и увидела маленькую женщину, довольно хорошенькую, какими бывают матери на картинках, но вместо румянца, как у Трэвиса, щеки ее покрывала смертельная бледность. Она походила на стертую, выцветшую, более старую копию сына.
Не говоря ни слова, она встала между детьми и медленно оглядела Трэвиса с головы до ног.
Ким затаила дыхание. Если женщина пожалуется матери на то, что из-за нее испачкался Трэвис, Ким накажут.
– Ты научила его кататься на велосипеде? – спросила женщина.
Трэвис загородил собой Ким.
– Мама, она всего лишь маленькая девочка. Я сам научился. Сейчас пойду умоюсь.
Он шагнул к дому.
– Нет! – воскликнула миссис Меррит. Трэвис оглянулся на нее. Она подошла к нему и обняла.
– Ты никогда еще не выглядел лучше!
Она поцеловала его в щеку. Улыбнулась, вытерла грязь с губ и повернулась к Ким:
– Вы, молодая леди… – начала она, но осеклась, нагнулась и обняла Ким. – Ты чудесный ребенок. Спасибо!
Ким ошеломленно смотрела на женщину.
– Играйте, дети. Что, если я принесу вам обед сюда? Устроите пикник? Любишь шоколадный торт?
– Да, – кивнула Ким.
Миссис Меррит шагнула к дому, но Ким крикнула ей в спину:
– Ему нужен свой велосипед.
Миссис Меррит оглянулась, и Ким окаменела от страха. Она впервые приказывала взрослым.
– Он… – уже тише сказала она – Мой велосипед слишком ему мал. Ноги волочатся.
– А что еще ему нужно? – вдруг спросила миссис Меррит.
– Бейсбольный мяч и бита, – заявил Трэвис.
– И ходуля пого, – добавила Ким – И…
Она прикусила язык, потому что миссис Меррит подняла руку.
– У меня не так много денег, но посмотрим, что можно сделать.
Она вошла в дом, но вскоре вернулась и принесла сандвичи и лимонад, а позже – и два больших куска свежеиспеченного шоколадного торта. К этому времени Трэвис в совершенстве постиг езду на заднем колесе, и она наблюдала за ним со смесью ужаса и благоговения.
– Кто бы мог подумать, что ты прирожденный атлет, Трэвис, – ахнула она, перед тем как уйти.
В начале вечера Ким услышала голос дяди Бенджамина, отца кузена Рамзи.
– Хо-хо-хо! – прогремел он. – Кто заказывал Рождество в июле?
– Мы! – взвизгнула Ким, и Трэвис побежал за ней к большому минивэну дяди.
Дядя Бен выкатил из задней дверцы большой сверкающий голубой велосипед.
– Мне велено передать это самому грязному мальчишке в Эдилине. Думаю, это ты.
Трэвис ухмыльнулся. Его зубы по-прежнему были черными, а в волосах застряла глина.
– Это мне?
– От твоей матери, – пояснил дядя Бен и кивнул в сторону входной двери.
На крыльце стояла миссис Меррит, и Ким, конечно, не была уверена, но выглядела она так, словно плакала. Впрочем, этого просто быть не может! Для любого человека велосипед – повод посмеяться, а не поплакать.
Трэвис подбежал к матери и обнял ее за талию.
Ким в изумлении смотрела на него. Ни один ее знакомый двенадцатилетний мальчик никогда ничего подобного не сделает. Какой стыд: обнимать маму в присутствии других людей!
– Славный парень, – пробормотал Бен. Ким повернулась к нему.
– Не говори матери, но я заходил к вам в дом и устроил небольшую уборку.
Он снова открыт заднюю дверь машины, и Ким заглянула внутрь. Там лежало пять ее любимых книг, кукла, набор ювелирных инструментов и на самом дне – прыгалка!
– Прости, никаких ходуль, но я привез одну из старых бит Рама и несколько мячей.
– Ой, спасибо, дядя Бен! – выдохнула она и по примеру Трэвиса обняла его.
– Знай я, что придется это везти, заодно купил бы тебе пони.
Глаза Ким превратились в блюдца.
– Не говори маме, что я сказал тебе такое, иначе она с меня шкуру сдерет.
Трэвис отошел от матери и молча любовался велосипедом.
– Как, по-твоему, сможешь на нем ездить? – спросил дядя Бен. – Или осилил только детский велосипед?
– Бенджамин! – укоризненно воскликнула мать Ким, вышедшая посмотреть, что происходит. Мистер Бертран по-прежнему был в доме. Насколько было известно всему городу, он никогда не выходил в сад.
«Слишком ленив, чтобы повернуть дверную ручку», – как-то сказал отец Ким.
Трэвис очень серьезно посмотрел на дядю Бенджамина, после чего взял велосипед и с головокружительной скоростью помчался вокруг дома. А когда послышался грохот, дядя Бен положил руку на плечо миссис Меррит, которая рвалась на помощь сыну.
С другой стороны дома снова раздался грохот, после чего Трэвис наконец к ним вернулся. Еще более чумазый. Рубашка висела лохмотьями. На верхней губе кровь.
– Проблемы? – спросил дядя Бен.
– Никаких, – ответил мальчик, глядя ему в глаза.
– Молодец! – воскликнул дядя Бен, сильно хлопнув его по плечу. – Но мне пора.
– А где вы работаете? – спросил Трэвис по-взрослому.
– Я адвокат.
– Это хорошая профессия?
Глаза дяди Бена весело сверкнули. Но он не засмеялся.
– Помогает оплачивать счета и имеет свои светлые и темные стороны. Подумываешь изучать закон?
– Я всегда восхищался Томасом Джефферсоном.
– В таком случае ты правильно выбрал путь, – широко улыбнулся дядя Бен. – Вот что, старина Трэвис, когда закончишь юридический факультет, приходи ко мне.
– Обязательно, сэр, и спасибо.
Сейчас он снова казался очень взрослым, если бы не грязь, торчавшие в волосах веточки и синяки, делавшие его ужасно смешным.
Но дядя Бен и не думал смеяться.
– Хороший парень. Поздравляю, – сказал он миссис Меррит.
Та обняла сына за плечи, но он увернулся. Очевидно, не хотел, чтобы дядя Бен увидел, как он привязан к матери.
