Похоже, что ее и Трэвиса ждут непреодолимые препятствия. Не то чтобы она собирается сдаться. Никогда. Но пройдет время, прежде чем им позволят вести собственную жизнь, иметь свой дом… детей…
Выйдя на прохладный вечерний воздух, она глубоко вздохнула и напомнила себе, что, какими бы ни были помехи, они нашли друг друга и в конце тоннеля забрезжил свет. Мысль о том, что отныне она не одна, что у нее есть будущее, вызвала улыбку на лице. Голова постепенно прояснялась. И как всегда, с самого детства, она стала думать о драгоценностях. В тускнеющем свете листья на ближайшем тополе походили на лунные камни. А может, граненый кварц. Ну а те, что в тени, конечно, настоящие гранаты. Она давно не работала с гранатами. Может, самое время начать?
Под деревьями стояли скамьи. Она села на самую красивую и стала рисовать то, что так и стояло перед глазами. Камни, даже изгиб листьев, напоминали о женской шее. Она может сделать украшение в виде золотого потока, изящно загибающегося на ключице. Если все удастся, колье будут выглядеть на редкость чувственно. Конечно, придется делать индивидуальный экземпляр для каждой женщины. Но усилия того стоят!
Она ненавидела колье в виде традиционных металлических ошейников с камнями. Идеально округлые шеи – редкость, и такие колье никогда не лежали свободно, а неуклюже оттопыривались.
Ким так ушла в свои мысли и рисунки, что не видела и не слышала никого, пока какой-то мужчина едва не споткнулся о ее вытянутые ноги.
– Простите, не хотел вас потревожить, – извинился он.
Ким подняла глаза. Перед ней стоял приземистый коротышка лет шестидесяти, державший в руке метлу. На нем были старые джинсы и клетчатая застиранная рубашка. Его улыбка напомнила ей о доме.
– Пожалуйста, не обращайте на меня внимания, продолжайте рисовать.
Он кивком показал на блокнот. Судя по виду, его разбирало любопытство.
– Мне нравится, как свет играет на листьях клена, – пояснила она.
– Они прекрасны, верно?
Он оперся на ручку метлы и стал рассматривать листья.
– Вы из тех, кто остановился в отеле?
– Да.
– Не хочу совать нос в чужие дела, но это семейный праздник? Обычно у нас не бывает столько гостей.
Ким сдавленно хихикнула при мысли о том, почему здесь собралось так много постояльцев. Трэвис собирался следить за ней и Дэйвом. Только Дэйва здесь уже не будет.
– Нет, – ответила она. – Просто мой…
Она не знала, как назвать Трэвиса. Женихом? Но он не сделал официального предложения. Не подарил кольцо (что, как говорила Ким молодым людям, приходившим в ее магазин, было недопустимым промахом), и к тому же она не согласилась стать его женой.
– Ваш молодой человек? – уточнил он.
Старомодный термин, который, однако, вполне подходил ситуации.
– Да, мой молодой человек пригласил друзей.
Они немного помолчали. Потом мужчина глянул на ее блокнот.
– Я оставляю вас вашим занятиям, но если понадобится помощь, дайте знать. Только спросите Реда. Когда-то мои волосы были такого цвета
[3]
…
Он уже хотел уйти, но Ким его остановила:
– В этом у нас много общего, – сказала она. – Может, вы сумеете помочь нам найти кое-кого?
Он остановился и оглянулся. Было в нем что-то такое, что ей нравилось. Славная улыбка.
– Всех приезжих я, конечно, не знаю, но если человеку за сорок, возможно, помогу.
Она улыбнулась слову «приезжий». Точно так говорили в Эдилине о всех новых жителях.
– А если человек умер в 1893-м?
– Тогда я, возможно, ходил вместе с ним в школу.
Ким рассмеялась.
– Доктор Тристан Джейнс. Полагаю, город был назван в честь его семьи?
– Совершенно верно.
Мужчина подошел к одному из стульев напротив скамьи. Но предварительно попросил разрешения сесть.
– Пожалуйста, – кивнула она.
– А ваш молодой человек не возражает оставлять вас наедине с другим мужчиной?
– Уверена, что он сойдет с ума от ревности, но я сумею утихомирить его зверскую вспыльчивость.
– Говорите, как влюбленная женщина, – хмыкнул Ред.
Ким невольно покраснела.
– Так что насчет доктора Джейнса?
– Здесь когда-то была библиотека, но когда мельница закрылась, город практически умер вместе с ним. Все бумаги и книги перевезли в столицу штата. Жаль, вы могли бы пойти в библиотеку и прочитать все. Я плохой рассказчик. Но так или иначе, мистер Густав Джейнс основал город в 1857 году, когда построил мельницу, которая молола зерно для всех в радиусе пятидесяти миль. Его единственный сын Тристан стал доктором. Я слышал, что старый Густав, не умевший ни читать, ни писать, очень гордился сыном.
– Как и следовало, – кивнула Ким. – Тристан умер молодым, верно?
– Да. Он спасал шахтеров, когда случился обвал. Его очень любили, и сотни людей пришли на похороны.
– И среди них наверняка моя прапрабабка. Внучатая. Похоже, она носила его ребенка, который стал… если не ошибаюсь, моим внучатым прадедом.
– И это делает вас почетным членом Джейнс-Крик.
– Не приезжей?
– Разумеется, нет.
Откуда-то послышались голоса, и Ред встал.
– Похоже, ваш молодой человек возвращается.
Мне нужно идти.
– Вопрос в том, что в моем родном городе все хотят знать, был ли женат доктор Джейнс.
– О нет! Я слышал, что он был самым завидным в городе женихом. Красив, богат, но так и умер холостяком. Уверен, что если бы он остался в живых, женился бы на вашей родственнице. Особенно если она была хотя бы вполовину такой хорошенькой, как вы.
– Спасибо, – кивнула Ким. Ред уже отошел, когда она кое-что вспомнила: – Ред, а вы не знаете, где он похоронен?
– Вся семья Джейнсов лежит на Старой Мельнице. Если пойдете туда, будьте поосторожнее. Там все разваливается. Возьмите спутников. Сильных и крепких.
– Спасибо, обязательно.
Ред исчез за углом.
Слева из-за высоких кустов показался Трэвис. Хмурясь, он что-то говорил в телефон. Но увидев Ким, улыбнулся.
– Форестер, вы только что сделали это! – воскликнул он и отсоединился.
– Готова идти на ужин? – спросил он Ким, протягивая руку.
– Готова!
Они направились к главному зданию.
Стоя в тени кустов, Ред провожал их взглядом и улыбался.
– Сэр! – обратился к нему мужчина в костюме.
