– Не… – отозвался Гендос. – Вылезешь – сразу расхочется по подземельям шнырять. Я накину на себя халат, все не так холодно будет. Только, чур, не хохотать! Знаю я вас…
Саша очень старалась не смеяться, но, когда Гендос решил халат не накидывать, а продеть руки в рукава, она чуть не умерла от сдерживаемого смеха. Не Гендос, а прямо пациент психбольницы!
Пока Саша боролась со смехом, «пациент психбольницы», с шумом выдохнув из легких весь воздух, протиснулся в щель и исчез за дверью. Смеяться Саше сразу расхотелось. Все! Пути назад нет! Не оставлять же парня там одного! Она запахнула на груди старенькую курточку и тоже протиснулась в проем. Ее сразу обступила темнота.
– Так не пойдет, – услышала она голос Гендоса, который звучал, как из бочки. – Нужны свечки или фонарик. У вас есть что-нибудь?
– В подполе есть свечи, – отозвалась Саша, – но за спичками придется все же лезть наверх…
– Спички у меня есть! Тащи свечи! Хотя бы парочку…
Саша с удовольствием вылезла из подземелья. Когда достала из коробки толстые и скользкие хозяйственные свечи, опять подумала о том, что они с Гендосом затеяли слишком опасное предприятие. Алька со своими тайнами и даже стальные алмазы вовсе не стоили того, чтобы из-за них так рисковать. Но… половину дела они с Генрихом Оттовичем уже сделали. Отступать как-то не того…
– Зажигай спичку, – сказала Саша, когда опять оказалась в подземелье.
Гендос чиркнул, и она поднесла к огоньку сначала одну свечу, потом вторую. Их неяркое пламя озарило начало подземного хода. Своды его были низкими, земляными.
– Интересно, как все это держится… – проговорила Саша. – А вдруг обрушится?
– Брось, – не очень уверенно сказал Гендос. – Столько лет не рушилось… С чего вдруг теперь обрушится?
– Ну… не знаю… Мы потревожим…
– А мы не будем тревожить… Пойдем посередине…
– Ты думаешь, эти стальные алмазы специально для нас так прямо посредине и насыпаны?
– Не знаю… Но сегодня все равно надо разведать, куда этот ход ведет. Может, в какую пещеру, а там – сундуки…
– Ну даешь, Гендос! – не вытерпела Саша и тут же поспешила объясниться: – Извини, конечно, что я тебя опять Гендосом обозвала, но ты настоящий Гендос и есть, если думаешь, что тут для тебя сложили сундуки с драгоценностями!
– И все-таки ход куда-то ведет! И стальную бусину ты не случайно в подполе нашла!
– Так, может, и копать надо в нашем подполе!
– Может, – не стал спорить Гендос. – Но раз уж мы сюда забрались, глупо стоять и понапрасну свечки жечь! Может, все-таки пойдем вперед?
Саша вздохнула и согласилась:
– Ладно… пошли… Чего, в самом деле, стоять и мерзнуть…
И Саша с Гендосом пошли.
Некоторое время подземный ход тянулся вперед без всяких изменений. Все те же голые земляные стены и потолок, с которого то и дело сыпалась на головы подростков сухая пыль. Когда Саша решила оглянуться, приоткрытую дверь в родной бабушкин подпол уже не было видно. Она терялась в темноте. Они с Гендосом находились внутри земляного рукава, неизвестно куда и как далеко тянущегося. Саша инстинктивно придвинулась поближе к молодому человеку. Ей было спокойнее, когда ее рукав касался локтя Гендоса, обтянутого фланелью бабушкиного халата.
Через некоторое время Саше показалось, что впереди ход расширяется, о чем она и сообщила Гендосу.
– Да, что-то там не так, – согласился он. – Но если и впрямь расширяется, то хорошо, а то потолок как-то слишком давит, не находишь?..
Вопрос прозвучал скорее как утверждение, поэтому девочка не стала отвечать, но давил потолок на нее сильно. На нее вообще все давило. Она уже сто раз пожалела, что они, два идиота, отправились в это путешествие одни, без взрослых.
Через некоторое время подземный ход действительно слегка расширился и привел в небольшую пещеру, от который вперед вели целых три рукава. Они дышали на ребят холодными черными зевами.
– Да-а-а… – протянул Гендос. – Хоть бы на стене написали: направо пойдешь, налево пойдешь… Вот как ты думаешь, куда двигаться?
– Может, обратно? – предложила Саша.
– Успеем, – отмахнулся он. – Свечи еще почти целые, заблудиться невозможно. По какому бы ходу ни пошли, все равно обратно в эту пещеру вернемся. Давай еще немного пройдем… Тебе какой ход больше нравится?
Саше все три одинаково не нравились, но она послушно заглянула сначала в один, потом в другой, потом в третий, потом снова в первый. Она долго могла бы рассматривать ходы, только бы никуда не двигаться, но Гендос был неумолим.
– Ну! Какой выбираешь?
Саша хотела ему сказать, чтобы он сам выбрал. А то она выберет, а он потом будет ее ругать. Девочка даже открыла рот, но вдруг ей показалось, что в одном из ответвлений подземного хода мелькнул огонек. У нее, что называется, язык окаменел. Неужели кто-то еще здесь ходит? Может быть, уголовники какие-нибудь… от правосудия прячутся…
– Видел? – шепотом спросила Саша.
– Что? – удивился тот.
– Огонек…
– Где?
Саша показала на правый рукав подземного хода. Гендос вытянул в ту сторону свечу.
– Убери, – все так же шепотом сказала Саша. – Там огонек был…
– Брось! Откуда здесь огни?
– Вот, опять горит! Гляди! Вон он! – воскликнула Саша. Она уже совершенно отчетливо видела маленькое ярко-оранжевое пламя на полу подземного хода. Никого рядом не было. Пламя горело как бы само по себе, но самым удивительным было даже не это. Странным было то, что Гендос не видел никакого пламени.
– Саш, с тобой все в порядке? – спросил он. – Огни какие-то мерещатся…
– Ну как же! – возмутилась Саша. – Глаза-то протри! Пылает все ярче и ярче…
Гендос посмотрел на нее уже совершенно сумасшедшими глазами, а потом сказал:
– Слушай, может, у тебя какая-нибудь подземная болезнь началась?
Саша, не слушая его, напряженно вглядывалась в странное пламя, то дрожащее, то извивающееся. Ей показалось, что внутри его она видит что-то знакомое, то, что уже когда-то приходилось видеть. Конечно! В пламени будто змейка… нет… не змейка… ящерка… Тело у нее черное, по нему раскиданы оранжевые, блестящие пятнышки. Ящерка будто танцует и улыбается… танцует и улыбается… И что-то хорошее обещает эта ее улыбка… Очень хорошее…
– Саламандра… – прошептала Саша. – Огненная саламандра…
– Са-а-аш… Очнись… Что с тобой? – Гендос осторожно встряхнул ее за плечи.
Саша с трудом оторвала глаза от саламандры и спросила:
– Ты что, и в самом деле ничего не видишь?
– Как это не вижу?! Тебя вижу! Три хода вижу! У меня со зрением все в порядке, а у тебя, похоже, какие-то видения начались!
