Взгляд Эвелин выразил нетерпение. Она покачала головой, потом обвела рукой комнату, как будто пыталась включить в этот жест весь замок, и бросила на Грэма еще один нетерпеливый взгляд, как будто напоминала ему о том, что она дочь тана — вождя клана — и хорошо представляет себе обязанности лэрда.
Грэм вздохнул. Значит, ей неинтересно слушать про его занятия. Он не винил Эвелин. Должно быть, ей скучно, рассказ получился совсем не блестящий, но ведь он так не любит длинные разговоры.
— О чем бы ты хотела поговорить?
Вопрос мог показаться ей нелепым, ведь она-то говорить не могла, но тема, которую выбрал он, ей не понравилась.
Однако Эвелин еще раз улыбнулась, подалась вперед, направила на него палец, а затем прижала его к плечу Грэма.
— Обо мне? — недоверчиво спросил Грэм. — Ты хочешь поговорить обо мне? — Ему не удалось скрыть собственный ужас. О чем он станет говорить? Грэму казалось, что он предстал перед судом, перед лицом короля, присяжных и обвинителей и теперь ему предстоит дать отчет о своих действиях.
Как ей удалось привести его в состояние такой растерянности?
Эвелин широко улыбнулась, ее лицо озарилось радостью, и она решительно закивала в ответ.
Черт подери, надо, чтобы она ушла из его комнаты! Все происходящее здесь похоже на сумасшествие!
Но Грэм не мог смотреть на искорки в ее глазах, на эту чарующую улыбку и сохранять в сердце и разуме привычную уверенность. Найдется ли в Шотландии человек, который сумеет отказать этой несравненной красавице?
— Что ты хочешь узнать? — хриплым голосом спросил он, но тут же осознал, насколько глупо задавать вопросы женщине, которая не может выразить свою мысль. Он покачал головой. — Не обращай внимания. Я просто не подумал.
Эвелин явно ждала продолжения, а Грэм не знал, что сказать о себе. Он не привык копаться в своей душе, оценивать себя, свои предпочтения, свою жизнь. Он просто жил, и все. Был вождем клана, а это означало большую ответственность. У него не было времени, чтобы погружаться в раздумья и размышлять о том, что он за человек.
Может быть, Эвелин просто нуждается в поддержке? Ему пришло в голову, что он заверил ее отца и даже мать в благородстве своих намерений, но сама Эвелин его обещаний не слышала.
Да, именно это она наверняка и хочет услышать, а эту тему Грэм вполне способен с ней обсудить.
— Эвелин, — осторожно начал он, убедившись, что она слушает, по-прежнему не сводя с него глаз, не отрывая взгляда. Никогда в жизни Грэма не рассматривали с таким вниманием. — Ты должна знать, что я не считаю тебя виновной за грехи твоих родственников.
Эвелин нахмурилась. Нет, она помрачнела. Лицо вдруг приняло ожесточенное выражение, но все равно осталось привлекательным. Грэма это даже позабавило.
— Я понимаю, что ты не сделала ничего дурного. Ты сама жертва. Обещаю обращаться с тобой хорошо и с почтением, какое подобает дочери вождя, а теперь и жене вождя. Я не стану наказывать дочь за грехи отца.
К изумлению Грэма, Эвелин подскочила на месте, сжала руку в кулак и ударила его прямо в нос. Он качнулся назад, непроизвольно схватившись за место ушиба. Не то чтобы удар был силен и причинил ему заметную боль, просто Грэма удивила реакция Эвелин.
А девушка уже пронеслась мимо него. Ее ноги ступали легко, несмотря на то что она очень старалась выразить свой гнев.
Эвелин распахнула дверь, и Грэм опомнился. Если она хлопнет дверью как следует — а именно это она, похоже, и собиралась сделать, — проснутся домочадцы, выскочат в коридор и увидят, как она вылетает из его комнаты. И что потом? Все демоны ада вырвутся на свободу!
В последний момент Грэм успел придержать дверь, и Эвелин выскочила из комнаты бесшумно. А он стоял, тяжело дыша, и долго смотрел ей вслед, пока ее фигура не растворилась во мраке темного коридора.
Пусть она и не в себе, но ей явно не нравится, когда поносят ее родню. Грэм сочувственно улыбнулся. Его всегда восхищала верность. Он требовал ее от других. Едва ли он смог бы уважать девицу, которая спокойно сидела бы и выслушивала хулу на своих родственников.
Потом он тихонько прикрыл дверь и стал раздеваться, чтобы лечь, но вдруг рассмеялся. Невеста оказалась настоящим сюрпризом; правда, он так и не понял, что с ней делать. Грэм мог быть уверен только в одном — теперь он едва ли будет точно знать, что принесет ему каждый из дней и как поведет себя его будущая жена.
Глава 9
Утром первый взгляд на невесту привел Грэма в смущение. Казалось, что девушка, с которой он провел несколько минут накануне вечером, была ничем не похожа на ту, что стояла в зале, где их должны были обвенчать.
Грэм задержался в дверном проеме и стал наблюдать за происходящим, но его глаза постоянно возвращались к Эвелин.
На ней было платье, красивее которого он в жизни не видел. Ярко-синее, с изысканной вышивкой, оно ниспадало пышными складками от талии. Лиф платья, хотя и скромный, притягивал взгляд к женственным изгибам груди, которые пробуждали у Грэма чувство вины от того, что он их вообще замечает.
Ее золотистые волосы, подобные весеннему потоку солнечного света в горах Шотландии, спереди были приподняты, а сзади спадали на спину шелковой волной.
Эвелин была прекрасна, но чего-то в ней не хватало.
Не хватало живости, искры в глазах, которую он видел накануне.
Она выглядела так, словно была где угодно, но только не здесь. Взгляд был отстраненным, пустым, будто она не видела и не слышала, что происходит вокруг.
Эвелин казалась усталой, расстроенной, испуганной. Последнее особенно разозлило Грэма. Он сам не понимал почему. Меньше всего он хотел, чтобы она его боялась. Ее страх будил в нем инстинкт защитника, который не должен относиться ни к кому из клана Армстронгов. Но инстинкт не спрашивает. Грэм чувствовал, что готов сразиться против любого, кто виноват в этом ее настроении.
Он постоял еще немного, наблюдая, как завершаются приготовления к свадьбе. Эвелин тихо стояла возле матери, сцепив руки перед собой. Грэм вдруг понял, что Эвелин не испугана, она просто не понимает, что происходит.
Грэм помрачнел. Неужели у нее бывают хорошие и плохие дни? Возможно, она обретает и теряет ясность рассудка без всякой системы? Может быть, болезнь подействовала на мозг и вызвала разительные изменения поведения? Тогда понятно, чем объяснить ее странное поведение с ним вчера.
Настроение Грэма совсем упало. Он наконец осознал, что этот брак ляжет на него тяжким бременем. Вместо того чтобы стать мужем, он превратится в опекуна. Будет защищать Эвелин, следить, чтобы о ней заботились, но женой она ему никогда не станет.
К тому же никто никогда не упрекнет его за связь с другой женщиной, раз он женат на Эвелин, которая не способна исполнять супружеские обязанности, и потому его руки развязаны.
