– Лика, мы на обед, ты идешь? – спросила Маринка.
– Идите, я потом…
В ответ – тишина. Потоптались молча и вышли. Вот и прекрасно! Пусть бегут, пусть строят глазки этим новеньким. И сразу же почему-то представилась картинка: закат над морем, на его фоне прильнувшие друг к другу парень и девушка, парень подозрительно похож на Прохора, а девушка… Лике безумно захотелось быть на месте девушки, но вместо себя в объятиях Прохора Лика обнаружила пышноволосую Маринку. Стало еще хуже, чем было.
Лика схватила телефон: ни звонков, ни сообщений.
Она всхлипнула и упала на кровать.
А что, если объявить голодовку? Если она откажется от пищи, то руководство обязано будет сообщить ее родителям, и тогда ее депортируют? А может, для верности стоит испортить какое-нибудь имущество? Но какое? Разбить посуду? Нет, пожалуй, недостаточно. Устроить пожар? Хм, заманчиво… Жалко, нет спичек, и зажигалки тоже нет. Спросить у кого-нибудь? Есть же тут курящие. Парни наверняка курят. К примеру, Прохор? Интересно, он курит?
Лика представила, как она подходит к Прохору и спрашивает: «Нет ли у тебя зажигалки?» А он в ответ: «Тебе зачем, детка?»
А она: «Хочу пожар устроить!»
Не поверит. Еще и издеваться начнет: «Курить вредно! А ну-ка, отдай дяде сигареты!»
Дверь в комнату приоткрылась. Лика вздрогнула и резко села на кровати.
– Лика, ты почему обедать не идешь? – спросила вожатая.
– Я? Э-э… я уже иду.
– Так пойдем, – вожатая улыбнулась.
«О нет! сейчас начнутся душещипательные разговоры!» – испугалась Лика, хотелось ответить «закрой дверь с той стороны!» Но она не решилась, хотя, возможно, попробовать стоило, интересно, за хамство руководству могут депортировать?
– Я не хочу есть, – заявила с вызовом.
Вожатая даже не моргнула:
– Да, жарко сегодня, с непривычки, конечно, о еде думать не хочется. Ты ведь уже была на море раньше?
– Ну, была, – нехотя ответила Лика.
– Твоя мама говорила, что ты довольно легко проходишь акклиматизацию.
Лика хмыкнула. Надо же, «Мама говорила!».
– Я просто не хочу есть, – еле сдерживаясь, повторила она, – и вы не можете меня заставлять!
Вожатая, вместо того чтобы уйти, хлопнув дверью, вошла в номер и присела рядом:
– Заставлять тебя я не могу и не хочу. А вот узнать, все ли у тебя в порядке, я просто обязана.
И она приложила ладонь к Ликиному лбу. Проверяла, нет ли температуры.
– Ага, вы за меня отвечаете, и все такое, – Лика насмешливо скривила губы и мотнула головой, чтобы сбросить чужую ладонь со лба.
– Угадала, – спокойно согласилась Ольга.
– Еще бы, вам за это деньги платят!
– Конечно, ведь это моя работа.
– Быть в няньках у чужих детишек?
– Няньки нужны младенцам, ты видишь здесь младенцев?
– Да как ни назови, – отрезала Лика, – суть не меняется.
Ольга не обиделась, а рассмеялась:
– Тебя послушать, так выходит, если человек выбрал профессию педагога, то он лузер.
– Да мне-то что? – Лика подчеркнуто равнодушно пожала плечами. – Вы сами сказали, – добавила она мстительно.
– Вот-вот, – развеселилась Ольга, – давайте устроим праздник непослушания, то бишь самоуправления. Долой взрослых лузеров, считающих себя крутыми педагогами!
Лика покосилась недоверчиво, с ума она, что ли, сошла? От жары крыша поехала? Нет, не похоже вроде.
– Устраивайте, что хотите, – ответила.
– Не нравится тебе здесь? – неожиданно спросила Ольга.
– Не нравится!
– Вот, теперь все встало на свои места. – Ольга поднялась. – У тебя два варианта: испортить себе отдых окончательно, то есть целый месяц без малого страдать, закрывшись в номере, или позвонить родителям и потребовать немедленной отправки домой. И страдать уже дома. Какой предпочитаешь?
– Никакой! – выкрикнула Лика. – Почему это я непременно должна страдать?
Ольга пожала плечами:
– Этого я не знаю, наверное, потому, что тебе нравится быть несчастной.
– Неправда!
– Разве? – она удивленно приподняла брови.
– Вы меня не знаете, вы ничего не понимаете! – К горлу подступили предательски слезы, не хватало еще разреветься перед этой теткой. Лика зажала рот рукой и отвернулась. Сама виновата, не надо было с ней разговаривать.
– Извини, я не хотела тебя обидеть.
Лика отмахнулась:
– Вы не можете меня обидеть, – ответила.
Ольга направилась к выходу, у дверей задержалась, обернулась:
– Как родители? Долетели нормально? Они ведь на Кубе, кажется?
Лика задрожала, она больше не смогла сдерживаться, слезы полились по щекам, закапали с подбородка.
– Лика? – окликнула Ольга.
Она не ответила, не смогла. Упала головой в подушку. «Уйди, уйди отсюда! Как же ты меня достала!»
Не ушла. Уселась на краешке кровати, гладила по голове, молчала. И Лика молчала. Сначала ревела, потом злилась. На себя злилась, потому что ей хотелось, чтобы Ольга тут с ней оставалась и продолжала гладить по голове.
Так и молчали, пока девчонки не ввалились. Хихикающие, болтающие. Увидели, замялись, Настя с Аленкой сразу к себе убежали. А Маринка на тумбочку выложила пирожные и фрукты.
– Обед кончился, мы вот тут собрали…
– Спасибо, Мариша, вы молодчинки, – поблагодарила Ольга.
Она поднялась:
– Пойду, пожалуй…
Глава 6
Снимается кино!
Да, с соседкой не повезло. Но кто же знал, что Лика окажется такой букой и злюкой. Непонятно, зачем ехала в лагерь? И, главное, если ей что-то не нравится, почему не скажет, не поделится? Маринка же к ней со всей душой, сразу под свое крылышко взяла, поселила с собой в один номер, и так, и сяк, только что качучу перед ней не пляшет. Оправдывает ее перед девчонками. Устала уже! Что за капризы, в самом деле, ведь не маленькая! Чего на людей бросается? И как себя с ней вести?
Во время обеда девчонки пристали: «Что ты с ней возишься? Она же дикая какая-то, вести себя не умеет!» Пришлось защищать, объяснять: «Что же делать, я ее родителям пообещала присматривать, вообще-то она нормальная, сама не знаю, что с ней случилось…»
Конечно, предположения посыпались: «Заболела? Месячные? Может, влюбилась? Или поссорилась с парнем перед отъездом, а он теперь не звонит». Сидели, гадали, да толку! От Лики слова лишнего не добьешься.
