Я подумала, что на самом деле мама вела себя вполне пристойно, по крайней мере, пока не увидела Оливию, но не хотела говорить это дяде Мику.
— Уж поверь.
* * *
Как черепаха, высунувшая голову за солнечным лучиком и обнаружившая, что снаружи дождь, мама уползла обратно в свою раковину даже глубже, чем прежде. Она редко выходила из комнаты, ящики с выпивкой доставляли прямо в квартиру, и единственным признаком того, что она жива, было исчезновение оставляемой ей еды. Когда бы я ни постучалась к ней, мама бурчала, чтобы я убиралась.
Я хотела видеть все в черно-белом свете, хотела ненавидеть ее за битье Коула, хотела, чтобы мне было наплевать, жива она или нет, но обнаружила, что не могу совершенно отвергнуть ее.
Кэм говорил, что иногда наступает такой момент, когда нужно расставаться с некоторыми людьми. Им нельзя помочь, а все попытки только самого тебя затянут в трясину.
Но это было проще сказать, чем сделать. Несмотря на все наши отвратительные стычки, она оставалась моей матерью, и какая-то часть меня по-прежнему желала, чтобы она заботилась о нас больше, чем о себе. Я знала, знала, что надо с ней расстаться — и ради Коула, и ради себя самой. Когда придет время покинуть ее, я это сделаю. Но вину унесу с собой.
* * *
Дядя Мик сказал, что хочет проводить со мной как можно больше времени, и не соврал. В ту же субботу Коул, Кэм, Оливия, Мик и я встретились на Грассмаркет, чтобы пообедать в пабе. Я узнала, что Оливия в Штатах работала библиотекарем, но, как и Кэм, была уволена по сокращению из-за бюджетных проблем. Добрую, дружелюбную и веселую Оливию было трудно не полюбить, и я уже воображала, как легко она поладит и с Джосс, и с Элли.
Обед получился отличный, и я заметила, что Мик одобряет дружбу между Коулом и Кэмом, поскольку он все время бросал на меня многозначительные взгляды. Мы прогулялись по оживленным весенним улицам города, от Виктория-стрит до моста Георга IV, а потом провели Оливию по Королевской миле. Я пофотографировала их с Миком на Миле и по дороге к Новому городу. Мы прошлись по Принцесс-стрит-гарденс, и я сделала несколько отличных фотографий у фонтана Росса на фоне вздымающегося вдали Эдинбургского замка. День получился прекрасный — настоящий день отдохновения, — и, шагая позади них в обнимку с Кэмом, я ненадолго забыла обо всех своих проблемах.
В воскресенье Элоди царила в своей стихии. Услышав от Элли про дядю Мика и Оливию, она пригласила их на обед. Когда мы прибыли, то обнаружилось, что Элоди где-то раздобыла еще один стол и приставила его к уже стоявшему в гостиной. Квартира наполнилась разговорами и смехом. Все болтали, знакомясь. Я наблюдала за Оливией и ощутила комок в горле, увидев восторг на ее лице, румянец на щеках и блеск в глазах. Элли почти сразу на нее насела, и я поняла, что они уже прикипели друг к другу. Элли умела найти общий язык с кем угодно.
За столом я сидела рядом с Джосс. Она тихонько толкнула меня и, наклонившись, шепнула:
— Ты когда-нибудь могла себе представить, что окажешься частью чего-то такого?
Я огляделась, посмотрела на лица, остановив взгляд на Кэме, смеявшемся над какими-то словами Брэдена, и опять повернулась к подруге, качая головой:
— Никогда, даже за миллион лет.
Она улыбнулась, и меня поразила нежность в ее глазах, когда она взглянула на простое колечко с бриллиантом на своей руке.
— Я тоже.
— Ты рада?
— Более чем, — отозвалась Джосс.
Я ухмыльнулась ей и только раскрыла рот, чтобы отпустить шуточку, снижающую градус серьезности, как меня позвал Брэден:
— Джо, тебе нужна работа?
Я закатила глаза и стрельнула в Кэма досадливым взглядом.
— Я сама собиралась сказать.
— Ну, ты с этим затянула.
Вздохнув, я кивнула Брэдену. Мои щеки вспыхнули, оттого что приходится его просить.
— Если у тебя есть вакансия на полдня, мне бы это очень помогло.
Его светло-голубые глаза поизучали мои, и я почувствовала себя совершенно незащищенной и открытой под его пристальным взглядом. Брэден умел видеть людей на сквозь, добираться до самых потаенных мест души. Не знаю, как Джосс удавалось так долго сопротивляться, прежде чем признать свои чувства к нему. Он-то все понял с самого начала.
— Пожалуйста, Джо, приходи к нам, когда понадобится. — (Я сглотнула, но кивнула.) — Я кое-что утрясу завтра, посмотрим, сможешь ли ты выйти со вторника.
— Спасибо, — благодарно прошептала я.
Когда беседа за столом возобновилась, Джосс едва слышно фыркнула:
— Пугает, да?
— Брэден?
— Ага. Он видит глубже, чем большинство людей. — Она внимательно посмотрела на меня. — С тобой происходит что-нибудь, чего мы не знаем? У вас с Кэмом все в порядке?
Я подумала обо всех своих сомнениях и ежедневной борьбе с ними.
— Потихоньку притираемся друг к другу.
— Ясно. По-моему, он весьма крут. В смысле — до знакомства с ним ты бы ни за что не согласилась работать у Брэдена.
— Угу, не сыпь соль на раны.
— Господи, женщина, я и не думала, что кто-то может быть таким же гордым и упрямым, как я.
— Что ж, ты ошиблась, — сухо парировала я.
— Ну да, — хохотнула Джосс, — а теперь у тебя есть свой дикарь, который… мм… повытрясет из тебя немного упрямства.
Я ощутила, как теплеют мои щеки при мысли о Кэмероне, вытрясающем из меня упрямство сегодня вечером. Приятная перспектива.
— Думай потише, — шепнула Джосс.
Глава 23
Бывают в жизни времена, когда наваливается столько всего, что и вздохнуть некогда. Ты просыпаешься, умываешься, одеваешься. День — куча слипшихся событий, работы, каких-то занятий, домашней рутины, и не успеваешь оглянуться, как твое усталое тело уже растеклось по матрасу и подушке. Потом — по ощущениям через две секунды — твои глаза с трудом открываются от звука будильника. Такой и была моя жизнь в следующие недели.
Поскольку происходило уж слишком много всякого, я отпустила свой невроз погулять ночку и осталась в постели Кэма до утра. Это была среда после выходных с Миком и Оливией. Как только затих будильник, я застонала, откинула одеяло и выпрыгнула из кровати.
Кэму мой способ вставать явно показался очень забавным. Я увидела, как его плечи затряслись и он уткнулся лицом в подушку.
Неподъемные веки и нервическое ожидание второго рабочего дня в «Дуглас Кармайкл и К°» не прибавляли мне доброты и терпимости.
— Ничего смешного.
Кэм оторвал сонное ухмыляющееся лицо от подушки.
— Детка, ты уморительна, — сообщил он своим сексуальным, хриплым со сна голосом.
