• Преобладание желтой желчи (от греч. chole — желчь, яд) делает человека импульсивным, «горячим» — холериком.
• Преобладание лимфы (от греч. phlegma — мокрота) делает человека спокойным и медлительным — флегматиком.
• Преобладание крови (от лат. sanguis — кровь) делает человека подвижным и веселым — сангвиником.
• Преобладание черной желчи (от греч. melas — черный и chole — желчь) делает человека грустным и боязливым — меланхоликом.
Говорят — воспитывайте в себе характер. А вы попробуйте изменить в себе то, что дано самой природой. Характер — штука очень устойчивая. Это как черты лица. Попробуйте придать физиономии желаемое выражение и сохраняйте его годами, без перерыва на обед (правда, надменная или скорбная складки в углу рта образуются сравнительно быстро, но это правило всех дурных привычек). Точно так же, как облик, характер закладывается генетически. И в течение жизни его черты сглаживаются или заостряются, но очень, очень редко меняются кардинально (обычно психиатра такое настораживает). Поглядите на своих детей. Какие из ваших особенностей характера они унаследовали? В какой причудливой комбинации? Нет ли в них чего от дедушек и бабушек?
АСТЕНО-НЕВРОТИЧЕСКИЙ ТИП
Воля волей, если сил невпроворот, а я увлекся.
Я на десять тыщ рванул, как на пятьсот — и спекся.
Подвела меня — ведь я предупреждал — дыхалка:
Пробежал всего два круга и упал. А жалко.
В. Высоцкий
Представьте себе, что товарищ Сталин сказал бы однажды Семену Михайловичу Буденному: «Будешь, дорогой товарищ Буденный, психиатром. Не хватает в стране хороших психиатрических кадров. А кадры, батоно Семен Михайлович, решают все». И пришлось бы мысленным шепотом матерящемуся дядьке надевать поверх портупеи с шашкой (куда ж без нее) белый халат, менять войлочный остроконечный шлем на чепчик (тьфу ты, прости гос-споди!) и лечить скорбных головою. А еще читать лекции студентам. И если бы спросили Буденного, что из себя представляет астено-невротический тип акцентуации характера, он бы ответил…
«Арабский скакун, товарищи студенты. Такой же нервный, тонкий душою и пугливый. Капризен, но красив. В долгий галоп пускать не моги — не сдюжит, все больше рысцой да аллюром, а если уж галопировать — то короткими рывками. И чтоб ни одна сволочь рядом из ружей не палила, иначе на дыбы и седока вон! Такая вот… загогулина».
Так вот, длительные нагрузки для представителя этого типа смерти подобны — неважно, физические они или психоэмоциональные. Это как F-16
[57]
без дозаправки в воздухе: вылетел, нашкодил в целях поддержания демократии — и на базу. Стояние в очередях, ожидание чего-либо, перспективу монотонной работы сразу вносят в список пыток особой изощренности и стараются, соответственно, избегать.
Раздражительны. Не вспыльчивы подобно гипертиму (о котором чуть ниже) — мол, все вы тут эксклюзивы, а я — д'Артаньян, не гневны с закипанием, покраснением и паром из ушей подобно эпилептоиду, а более подобны воздушному шарику: хлопок — и обмякший лоскуток на ниточке. Причем «хлоп» может быть громким, внезапным и на незначительный с виду укол. При этом отходчивы, могут даже порыдать на плече только что обматеренного, но тоже недолго. Порою ставят этим в тупик свою любимую половину: сам же наорал, и самого же в итоге приходится утешать, гладить по голове и говорить, что все хорошо.
Озабочены своим здоровьем. Сердце, головные боли, короткий половой акт — да мало ли что, главное — попереживать за какую-нибудь хрень. Посему очень любимы всякого рода целителями — главное, чтоб лечение было коротким и наглядным. Длительные схемы и диеты приводят их в состояние субступора, как Винни-Пуха длинные слова.
К друзьям тянутся, но быстро устают от шумных компаний. Ищут покоя — и быстро лезут на стену от одиночества. Вспоминая лучшие годы, с удивлением отмечают, что прошли они под знаменами хронической утомленности и перманентной раздражительности. Строя планы на будущее, как арабы «иншалла», повторяют «если даст Бог здоровья».
ГИПЕРТИМНЫЙ ТИП
Я
земной шар
чуть не весь обошел.
И жизнь
хороша,
и жить —
хорошо.
А в нашей буче,
боевой, кипучей,
и того лучше.
В. Маяковский
Этого заметно сразу и издалека. Даже утром в понедельник, когда все будут морально и физически переживать дозволенные себе излишества и стонать от предвкушения полной рабочей недели, эта зараза будет иметь цветущий вид, омерзительную бодрость и убийственно хорошее настроение. Мало того, он будет пытаться поднять его всем окружающим и искренне недоумевать, отчего он всюду послан. Впрочем, искренние и адресные пожелания не в состоянии омрачить его лучезарного состояния души — по крайней мере надолго. Равно как и отменного аппетита и крепкого сна.
С окружающими знакомится и сходится с полпинка, и то, что для работников сетевого маркетинга и «Свидетелей Иеговы» есть геморрой и предмет ежеутренних медитаций, для него так же естественно, как дышать. Или отлить после литра пива. Кстати, об алкоголе. Кто-то пьет, чтобы развеять тоску. Кто-то — чтобы забыться. Этот пьет в компании, чтобы остальные догнали его эйфорически-гедонистический уровень. Может, правда, увлечься.
В компаниях друзей чаще всего лидирует — столько энергии, задора и дурной инициативы можно найти только у лишившегося управления и давно позабытого на орбите советского спутника-шпиона на ядерных батарейках. Для начальства, соответственно, постоянный источник беспокойства и дыхание в затылок на фоне сводящего с ума имиджа веселого раздолбая, которого прет.
Что касается интересов и хобби — они есть. Их много. Умопомрачительная широта взглядов вкупе с легкостию мыслей необычайной приводят к тому, что вчерашний активист «Гринпис» сегодня начинает коллекционировать ружья и чучела, а завтра — плакаты, отобранные в потасовках с «зелеными». В общем, «драмкружок, кружок по фото, а еще мне петь охота».
К законам и подзаконным актам относится как к недоразумению, сдерживающему здоровую инициативу, и рассматривает их только в рекомендательном аспекте, что порой приводит к взаимным недоразумениям, также, впрочем, неспособным надолго омрачить его чело.
ИСТЕРОИДНЫЙ ТИП
Она ходила голой на лестницу,
Ходила голой на улицу.
Она хотела даже повеситься
Но институт, экзамены, сессия…
А. Васильев
Вспоминая предполагаемый диалог, где Станиславский возглашает «Не верю!», а Немирович-Данченко бьет себя в грудь и уверяет «Бля буду!», хочу сказать: в театр надо набирать истероидов. И в кино. И на эстраду. Тогда человек будет на месте, его эгоцентризм будет вполне удовлетворен, а его демонстративность — направлена в нужное русло, и никто не пострадает.
