— А хотите слетать на Марс, доктор? — предложил заскучавший было пациент.
— А давайте! Давненько нигде, кроме дачи, не бывал, — махнул рукой Владислав Юрьевич.
Мужик напрягся, две минуты сидел неподвижно, потом расслабился, выдохнул и доложил:
— На месте.
— Ну и как, вода есть? А жизнь? — тут же поинтересовался доктор.
— А что, в облом сходить проверить? — отозвался мужик. — Есть, но херовые.
— Тогда вертаемся взад.
— Легко. — Пациент снова застыл на пару минут. — Ага, есть. А хотите, я потоп устрою? А то жарко, душно.
Надо сказать, действительно стоял жаркий летний день. В воздухе висело марево, было душно, и где-то на горизонте собирались тучки — предвестницы скорого ливня.
— А ты сможешь? Потоп — это не просто на Марс сгонять. Тут особый навык нужен.
— Ха! Запросто! Мне за мои способности Сатана в тридцать три года голову оторвал. А потом назад пришил.
— Зачем отрывал-то? С целью диагностической декапитации?
[54]
— Нет, это все потому, что я Иисус Христос. А Господь заставил его все как было сделать. Только вот припадки с тех пор, мать их…
— Э-э-э… а это ничего, что я при вас сижу?
— Да ладно, расслабьтесь, доктор. В миру я простой слесарь. Так что насчет потопа? — Он нетерпеливо потер руки.
— Какой, нафиг, потоп? — возмутился Владислав Юрьевич. — Ковчег не построен, твари не построены… тьфу, не собраны по паре.
В этот момент в кабинет вошли фельдшер и два полицейских.
— О. Уже собираются, — оживился пациент.
— Ладно, — решился доктор. — Едем присматривать остальных. Потоп — дело ответственное.
— Да ладно вам так напрягаться, я могу и дома его устроить, — заверил мужик.
— Верю. Охотно верю, — согласился доктор. — Но соседи будут против.
— Да я геенну огненную на них! Дождь из серы!
— И оно того стоит — растрачивать таланты по пустякам? Нет, уж решили замутить — так надо делать все основательно. Соседей огнем и серой — это каждый дурак сможет. А вот качественный потоп в мировом масштабе — это да, это по-нашему. Поехали ковчеги смотреть, тварей выбирать.
— Да ну вас. Сами выбирайте. А я поеду отсюда только к Господу, мне у Него надо сил набраться, — безапелляционно заявил пациент.
— Не вопрос. Прямо сейчас и поедем. Дежурный Господь у нас сегодня… — Владислав Юрьевич напряг память. — А! Александр Ефимович. Отлично, поехали.
В приемном покое Александр Ефимович как раз только что закончил принимать очень нудного экстренного больного. Этот факт, вкупе с дозволенными накануне излишествами, сильно омрачал его экзистенцию и здорово мешал обретению душевного равновесия. Поэтому на вновь прибывшего пациента в сопровождении Владислава Юрьевича и милиционеров он глянул хмуро, без энтузиазма.
— А-а, Иисус Христос… С чем на этот раз пожаловал?
— Потоп хочу замутить, Александр Ефимович.
— Дело нужное. Ну, проходи, садись. А это кто — твои апостолы? — кивнул он на полицейских.
— Да нет, это так, твари. Собираем вот потихоньку.
— Ты это… полежи тут пока, а тварей доверь Владиславу Юрьевичу. Он соберет, у него опыт большой, — резюмировал дежурный Господь.
Супротив резолюции Господней не попрешь, и пациент послушно дал себя переодеть и увести в отделение. Владислав Юрьевич в сопровождении пары… э-э-э… полицейских вернулся на завод. Набирать экипаж ковчега, надо полагать. Если что — вакантные места еще есть.
Трудозатраты на посадку картошки окупаются только тем, какая она вкусная — своя…
Лампадное топливо
Гори, гори, мое паникадило,
Не то они склюют меня совсем!
© Борис Гребенщиков
На что ловятся рьяные последователи замысловатых оккультных течений, сектанты и прочая фанатическая братия? На бонусы, конечно же. В самом деле, трудно ожидать, что некий условный сферический прихожанин в духовном вакууме будет настойчиво посещать службы, исполнять обряды и усердно молиться только для того, чтобы потом вот так вот взять и умереть. Или, паче чаяния, угодить в инфернальные сферы в качестве кулинарного полуфабриката. Нет, если уж расшибать лоб и умерщвлять плоть — то чтобы потом всенепременно гурии (опционально — джинны и ифриты) и либо билет на ковчег, либо сертификат о сверхспособностях и звание адепта восьмидесятого уровня. И распирающее ощущение собственной эксклюзивности. Вот это другое дело, вот за это можно и душой пострадать, и червячка плоти заморить.
Евдокия Петровна (назовем ее так) в церковь зачастила последние лет пять. Раньше все как-то было не до того: семья, работа, дача. Но, выйдя на пенсию, она неожиданно для себя обнаружила, что образовавшийся избыток времени нечем заполнить, кроме постоянных размышлений о смысле жизни и тщете всего сущего. И если у Иммануила Канта подобные рассуждения вылились в несколько томов геморроя для будущих студентов философских факультетов, то у Евдокии Петровны перо и бумага никогда не ассоциировались с клапаном для стравливания ментального давления. Максимум — расписаться за получение пенсии или оставить инструкции мужу, что купить. Засада, словом.
Потом кто-то подсказал, что спасение и утешение надо искать в Боге. В итоге духовный вакуум оказался заполнен, свободное время — тоже, а в глазах Евдокии Петровны зажегся огонек рвения новообращенного. Единственное, о чем ей постоянно переживалось, — это о бесцельно и греховно прожитых годах. Вон, бабульки в церкви уже десятилетия клерикального стажа имеют, их-то небось в рай с ветерком доставят. Да и благостностью от них веет такой, что тошно не только чертям, но и случайно подвернувшейся бесстыжей молодежи.
В итоге было решено наверстать упущенные годы за счет интенсивных молитв. Дело пошло веселее. Немного расстраивал муж, нехристь окаянный: от церкви шарахался, как черт от ладана, посты категорически херил на корню, заявляя, что святым духом питаться будет, когда окочурится, и только в такой последовательности. Пасху, правда, отмечал очень старательно. Отказ в доступе к телу пережил хоть и с матерными комментариями, но сравнительно безболезненно.
Гениальность третьего закона Ньютона в том, что действует он в любой сфере и на любом уровне, и если слишком долго и упорно долбить и домогаться в потустороннем направлении, то оттуда могут дать сдачи. Правда, некоторые считают это озарением и ниспосланием. Так и Евдокия Петровна: нет, чтобы подвергнуть кристаллизовавшуюся в мозгу мысль конструктивной критике — она приняла ее как откровение свыше. А откровения критике не подлежат. Даже если это откровенная бредятина.
Ты — светоч, было сказано в откровении. Отдельно, для лиц, не имеющих высшего образования, потусторонние силы пояснили — то есть как лампада. Пока лампада горит, тьма бессильна. Пояснение для лиц с конкретно-наглядным складом мышления: тьма — это не только отсутствие света, но и, по совместительству, Дьявол. Что, никаких ассоциаций? Ну, там — aliis inserviendo consumer,
[55]
не? Горящее сердце Данко? Ну, хотя бы «вместо сердца пламенный мотор»? Девочка, ты где вообще училась? Ох, и тяжко с вами! Ладно, забудь. Короче: пока лампада горит (то есть ты веришь), Дьявол (то есть тьма и зло) тебе не страшен. Что непонятно? Все, вперед, к исполнению.
