В интернате Дмитрий Шатров появился с месяц назад, он хотел расспросить старожилов о своем отце. Когда-то Великий Магистр готовил Степана Шатрова себе в преемники, но тот отказался в самый последний момент. С непокорным пришлось рассчитаться за то, что он не оправдал надежд. Теперь пришел черед его сына. Великому Магистру достаточно было всего лишь несколько минут поговорить с Дмитрием, чтобы осознать, насколько тот опасен. Шатрова невозможно было ни закодировать, ни подвергнуть гипнозу, для этого он был слишком подготовлен. Выход был найден, когда Великий Магистр узнал, что Сергей Уманов и Дмитрий Шатров школьные приятели. Заманив Шатрова к себе домой, Уманов прыснул ему в лицо эфиром, а минутой позже пришел черед и Веры. Нейтрализовать ее не составляло большого труда. До того как потерять сознание, она узнала в Уманове мужчину, который не однажды провожал ее до дома.
Когда Уманов удалился, Великий Магистр подошел к двери и посмотрел в щель. Стулья были сдвинуты в угол, там же небольшая трибуна, ничего удивительного, как-никак актовый зал. Место, так сказать, для торжеств. Лицо Великого Магистра исказила злая улыбка — будет вам церемония! У стены на большом пьедестале стоял стул, спинку которого укрывала шкура белого козла. Рядом на таком же постаменте возвышался барабан с потертой кожей, поверх него лежала кость какого-то крупного животного, один ее конец был расщеплен. Все было готово к торжеству. В центре зала, завернутые в шкуры и накачанные психотропными веществами, лежали Вера и Шатров. В эту минуту они находились в мире галлюцинаций, а значит, уже пребывали в раю. Девушка была главным действующим лицом, Дмитрий Степанович шел, так сказать, в довесок. От него можно было бы избавиться раньше, выкинув, например, из окна высотки, но в этом случае предстоящее зрелище потеряет часть своих красок, а допустить этого Великий Магистр не мог.
Великий Магистр перевел взгляд на Веру. Видно было только ее бледное лицо с закрытыми глазами, да еще ступни в простеньких босоножках. Великий Магистр видел, как высоко и мерно вздымается ее грудь. Она умрет во сне, даже не осознав этого. Просто ее душа оставит бренное тело и, взмахнув крылышками, взметнется к небесам.
В подвале, в небольшом кованом сундуке, лежали талисманы — кисти и пальцы жертв. В пожирающем огне сгинут и они!
Зал понемногу заполнялся. Паства явилась в масках, как того требовала служба. Великому Магистру оставалось только удивляться изобретательности своего прихода. Личины были разных размеров и изготовлялись из шкур многих животных. Но их объединяло одно: на мужских харях завитые крупные рога, на женских — кокетливые маленькие рожки, едва проклевывавшиеся из густой шерсти.
Сегодня особый день — поклонение Огненному Юпитеру. Он сродни празднику Ивана Купалы. Борьба светлых сил с темными, где последние непременно проигрывают. Только действительность бывает иной. Темные силы не могут проиграть повсеместно, где-то они обязательно возьмут реванш.
К Великому Магистру подошел человек в маске. В мирской жизни он был обыкновенным булочником — имел небольшую булочную в центре Зеленограда. Здесь же второй человек после Магистра. Вряд ли он подозревал о той роли, что возложена сегодня на него дьяволом шабаша. Внимательно всмотревшись в его глаза, Великий Магистр еще раз убедился, что гипнотическое программирование глубоко проникло в его подсознание, нейтрализовав волю. Уже неделя, как булочник всецело находился в его власти и вряд ли даже осознавал, что сейчас происходит.
Пресса вовсю вещала о серийных убийствах, но в реальности это была всего лишь скромная дань всемогущему Сатане, чьим покровительством пользовался каждый из них и в чьей тени они пребывали. Убивая по приказу Великого Магистра, посвященные никогда не помнили о случившемся. Это делало его неуязвимым. Во всем этом была еще одна положительная сторона: охота за серийным маньяком оттягивала значительные оперативные силы на его поиски. А тем временем можно было всецело отдаваться служению дьяволу. А уж он обязательно оценит затраченные усилия.
Все предыдущие жертвы нужны были именно ради этого дня, к которому Великий Магистр шел целых два десятилетия. Этот день, пятнадцатого июня, — знаменательная дата, которая навсегда останется в памяти потомков как торжество Сатаны!
Подумав об этом, Великий Магистр улыбнулся. Точнее, дрогнули лишь уголки его губ, что означало высшее проявление радости. Замороченный булочник воспринял улыбку Великого Магистра как величайшее расположение и, наклонившись, поцеловал руку. Весь фокус заключался в том, что никто из помощников жреца, в силу своего гипнотического состояния, не помнил и третьей части из того, что происходило во время службы. И уж тем более не способен был узнать Великого Магистра за пределами храма.
Каждый, кто видел лицо Великого Магистра, погибал! И это тоже было одним из правил.
— Охрана выставлена?
— Да, Великий Магистр.
— Когда прибудет СОБР?
— Через тридцать пять минут.
Великий Магистр удовлетворенно кивнул:
— Им не успеть. К тому же у нас есть чем их встретить!
Булочник счастливо улыбнулся. Он даже не знал, что погибнет одним из первых. Если отряд прибудет раньше времени или произойдет нечто из ряда вон выходящее, что помешает поджечь здание, то четыре фугаса, установленные по его углам с радиусом перекрывания в восемьдесят процентов, уничтожат здесь все живое. Каждый, кто попробует преодолеть мертвую зону, будет нашпигован осколками, будто сдобная булочка изюмом. Этим нехитрым премудростям Магистра научил прапорщик, прошедший боевую школу в «горячих точках». Самое занятное было в том, что он напрочь позабыл о том, кому оказал подобную любезность. Приятно было сотрудничать со столь забывчивыми партнерами!
— Хорошо. Я сейчас подойду. Начинайте! — приказал Великий Магистр.
* * *
Подавляющее большинство воров пришли в малолетку из детских домов. В этом не было ничего удивительного. Многие из них совсем не помнили родителей. Зачатые в тюремных стенах, под ехидным взором дубаря, они так никогда и не узнали, что же это такое — всепоглощающая материнская любовь и строгая отцовская ласка. Мамки забывали о них тотчас, как только выбирались на волю. Ребенок для каждой из них был некоторой палочкой-выручалочкой, благодаря которой можно было получить льготы в условиях тюремного содержания. А потому каждая из женщин стремилась забеременеть и, не стыдясь, соблазняла даже вертухаев. Женщины, одним словом! Что с них возьмешь?
Большая часть этих детей отправлялась в детские дома, где, собственно, и начиналась их воровская карьера. Именно там они постигали азы воровского ремесла. Уже в восемь лет каждый из них знал об оборотной стороне жизни столько, сколько иной отрок не ведает и в восемнадцать.
А потому они с благодарностью вспоминали — каждый свой — детский дом, ставший для них по-настоящему родным и оставивший в их душе заметный след. «Откинувшись», они грели тамошних ребятишек, как могли, узнавая в них себя. Не было ничего удивительного, что иной раз перед воротами детдома останавливалась шикарная иномарка и из салона, груженные сумками с провизией и с мягкими игрушками в охапке, скалясь золотыми зубами, выходили братки. Всем было понятно, что прикатили бывшие воспитанники подкормить смену. А потому детвора встречала их всегда с радостными воплями, смело называя по погонялам.
