СТЕКЛОТАРОВ. Это, конечно, театральная революция.
СВЕРЧКОВ. Во всяком случае, ни Вахтангов, ни Мейерхольд до такого не додумались. Хоть и великие, но… не гусары.
ХИМИКАТОВ. Тс-с. Теперь нам открывается тайна интриги. Понятно, почему инкогнито. Зачем кодовое название операции и шифровка информации… Революция всегда предполагает особую конспирацию. Аттракцион-люкс!
СТЕКЛОТАРОВ (хватаясь за голову). О-о-о, старый… о-о-о, старый…
МИЗИНЧИКОВА. …мудрец.
СТЕКЛОТАРОВ. О-о-осёл! Ведь говорили умные люди: садись на заслуженный отдых. Так нет, захотелось золотое яичко высидеть… ну, персональную пенсию. Вот и высидел… революцию… О-о-о…
МИЗИНЧИКОВА. Осёл.
СТЕКЛОТАРОВ (уточняет, хватаясь за грудь). Жаба! Теперь нас объявят не просто консерваторами, а контр-р-р-ре… Ну а контру, сами понимаете, — и в хвост, и в гриву, и — дальше канализации… Вот на что нам инкогнито своим «ка» намекает… Что же SOS… что делать? Может, занавес? (В зал.) Достопочтенная Сцилла… Ну в смысле — дорогие зрители! Давайте разбежимся. Вы — по домам, мы — по врачам. Пока не поздно. Ну?
«Э-э-э!»
МИЗИНЧИКОВА. Публика категорически против. Вон какие сердитые глаза! Как у моего третьего мужа, когда он меня ревновал. Разумеется, к столбу…
СВЕРЧКОВ. Между прочим, с этим столбом вы и сочетались четвертым браком.
МИЗИНЧИКОВА (на него). Ух, зюйд-вест… (В зал.) Поняла, поняла. Надо воспользоваться тем, что эта столичная штучка у нас в руках, вытащить его, тепленького, прямо на сцену и…
СВЕРЧКОВ (в зал). Сэр, ушки на макушку! Тоже хотите новую жизнь начинать? А жениться не страшно?
МИЗИНЧИКОВА (толкает его). …и?
СВЕРЧКОВ. …и выведать с помощью зала, какую они там затеяли революцию. А дальше видно будет…
ХИМИКАТОВ. Главное — была бы интрига.
СТЕКЛОТАРОВ. Ох, что-то у меня ишиас зачесался. И грудная жаба заквакала… Посоветуюсь с ветеранами. Я их по копчику понимаю. Если копчик влево — значит, надо усилить. Копчик вправо — ослабить. Вперед — разрешить. Назад — запретить. Прямо, как истукан, — значит… нет, не то подумали… махнуть рукой. Ну-ка, ветераны, копчиком, копчиком! Не страшно: столичную Харибду прямо на сцену и прямо за ишиас… ну, за хвост? (Всматривается в зал.) Махнем рукой? (Восхищенно.) Какая Тьмутаракань! Не боится даже нашей столицы.
СВЕРЧКОВ. Где наша каша ни пригорала! В крайнем случае, запьем шампанским. Прямо из горлышка.
Общее оживление.
СТЕКЛОТАРОВ. Герой! Грудь колесом — и на амбразуру!
СВЕРЧКОВ. Может, лучше героиня?
МИЗИНЧИКОВА. На амбразуру? Не мое амплуа.
СТЕКЛОТАРОВ (взглянув на нее). Это как посмотреть. Героиня грудь колесом, пожалуй, лучше. Ярко, выпукло… аж зажмуриться охота.
СВЕРЧКОВ. А мы уж колесом — спину… (Шутовски кланяется, но за спиной крутит кукишем.)
МИЗИНЧИКОВА. Ах, как интеллигентно.
СТЕКЛОТАРОВ. Гамлет, будьте интеллигентом, спрячьте кукиш в карман. Вот так, по-эзоповски, по-крыловски…
ХИМИКАТОВ. Предлагаю провозгласить здравицу высокому гостю. И чтобы ее подхватил весь зал. (Зрителям.) «Слава-ва!» Дружно, громко, вдохновенно. И-раз, и-два, и-три!
Реакция не та.
СВЕРЧКОВ. Наш зритель — не хор Александрова, чтобы столичному начальству серенады петь.
ХИМИКАТОВ. Смотря какой дирижер. Ассистенты! (Жест за кулисы, потом снова — команда залу.) И-и-и… (Взмах рукой.)
Внезапно звучит словно гром: «Слава! Слава! Сла-ва!»
СТЕКЛОТАРОВ. Ва-ва-ва… Аж мороз по коже.
ХИМИКАТОВ (горделиво). Классика нашего цирка. Руководство обожает.
СТЕКЛОТАРОВ. Значит, бюст, кукиш, ва-ва-ва… Что еще? Ага! Харибде ни слова про забавную историю. Ни-ни. Дескать, мы тут вовсе не забавляемся. Мы тут это… того… мировую классику играем. (В зал.) Ты помнишь, публика, что такое мировая классика? Это Шиллер, Шеридан, Шоу… Ну и, конечно, этот… который самый-самый… прямо наш царь и бог… тоже на букву «ша»… Кто помнит? Ты, галерка? А ну! (Прислушивается.) Шварц? Какой такой?.. Негр? Где вы видели, чтобы Шварц и вдруг негр!.. Ах, Шварценеггер… Фу на тебя, галерка!.. А вот ветераны правильно подсказывают: Шекспир… Чтобы ты знала, галерка: Шекспир — это… это вершина… вершина… как его… ну который в парной… сердечникам и беременным противопоказан… Ветераны, неужели и вы не помните? От слова «ух»… Ухо…уха… Надо же! Совсем недавно вроде бы эта самая штуковина в моде была. И вот никто не помнит. Ух ты, ух…
МИЗИНЧИКОВА. Дух, что ли?
СТЕКЛОТАРОВ. Ага. Вершина духа… Значит, бюст, кукиш, ва-ва-ва, Шекспир… И еще это… У нас с тобой, публика, все время должно быть полное… как его… ну которое у молодоженов в медовый месяц… на букву «е»…
МИЗИНЧИКОВА. Сейчас ляпнет! Единство?
СТЕКЛОТАРОВ. Ага. Все время на букву «е».
Возглас: «Э-э-э!»
СТЕКЛОТАРОВ. Во-во. Если что не так, сразу: «Э!»
МИЗИНЧИКОВА. И глазами нам…
СВЕРЧКОВ. И ушами…
СТЕКЛОТАРОВ. И задами… ну в смысле — копчиком…
ХИМИКАТОВ (жест-команда за кулисы). Алле… гоп!
Акт второй
На сцене, поддерживаемый АДМИНИСТРАТОРОМ, появляется реви… Впрочем, пока документы этого типа мы не видели, а поэтому будем называть его «НЕКТО». Ничем не примечателен, кроме того, что крепко пьян. Пока не осознает, что находится на глазах у публики.
НЕКТО. Чур об мой пиджак руки не вытирать.
АДМИНИСТРАТОР. Я не вытираю.
НЕКТО (самодовольно). Шутка. Обслуживанием доволен. Везде бы так. А то не успеешь глазом моргнуть, тык-пык — об тебя уже руки вытерли.
АДМИНИСТРАТОР. У нас салфетки.
НЕКТО. И чашечки. Везде бы так. А то ширь-пырь в бумажный стакан. Пей, ханыга. Неку… некультура! Что мы пили?
АДМИНИСТРАТОР. Парное молоко.
НЕКТО. Буль-буль… Под матрасом… хи-хи…
АДМИНИСТРАТОР. Под одеялом.
НЕКТО. Хорошо пошло. Просто озвереть… Сколько с меня?
АДМИНИСТРАТОР. Когда-нибудь…
НЕКТО. Когда-нибудь — это ку… культура… Только ша… между нами. А то прослышат в нашей ЦУК — обязательно дойдет до Самого. У нас теперь новый Сам. Мы его зовем: Самый Сам. У-у-у…
СТЕКЛОТАРОВ подталкивает МИЗИНЧИКОВУ и СВЕРЧКОВА: на «амбразуру».
МИЗИНЧИКОВА (кокетливо). Здравствуйте!
СВЕРЧКОВ. И да здравствуйте! (Церемонно раскланивается, но за спиной, работая на публику, крутит кукишем.)
