НЕКТО (c удивлением смотрит на нашу парочку). Кто такие? (Смотрит в зал.) Где я? В милиции? Как много задержанных! Все хулиганы?
МИЗИНЧИКОВА. «Хулиганы»… Как остроумно!
СВЕРЧКОВ. Это храм Мельпомены.
НЕКТО. Два раза «ме»? А что вы тут ме по ме?
СВЕРЧКОВ (в своей манере). Да так, знаете ли… Вдохновляемся, озаряемся, воплощаемся. Играем потихоньку, творим полегоньку, утверждаем от нечего делать добро.
НЕКТО (с некоторым облегчением). Значит, не милиция. А вы кто здесь, в хра-м-м-ме?
СВЕРЧКОВ. Всего-навсего действующие лица и исполнители.
НЕКТО. Вы думаете, у меня в глазах двоится? И лица, и исполнители — так не бывает. Или — лицо, или — исполнитель…
МИЗИНЧИКОВА (изображает восхищение). Какая игра слов!
АДМИНИСТРАТОР (не выдержав этой игры). Это театр.
НЕКТО. Это где бель-этажи, бенуар-ложи, грим-уборные?
АДМИНИСТРАТОР. Это актеры.
НЕКТО. Это которые менуэт, пируэт, бл-бл-бл?
АДМИНИСТРАТОР. Это публика.
НЕКТО (в зал). Массовый клиент? Это который «браво», «бис», «сапо-о-ожники»? Вот я куда, оказывается, попал! Надо же… (Вдруг его что-то кольнуло.) А зачем на сцену вывели? Чтобы насмехаться? (Грозно.) Ух, провинция нетесаная, деревня непуганая, Тьмутаракань нестреляная! Над кем смеетесь? Вы думаете, я простой сантехник? Я — ас! Ас-унитаз. Главный специалист по унитазам. Сейчас же на поезд и — сразу в ЦУК. Прямо к Самому. К Самому Самому! А Самый Сам — тык-пык! Как ваша контора называется? Театр? Это где играют? Ширь-пырь! Закрыть! Шарах-бабах! Отыгрались.
СТЕКЛОТАРОВ (дрожит). Ва-ва-ва…
СВЕРЧКОВ. Что вы на меня лаете? Я тоже лаять могу. Ав-ав-ав…
Химикатов дает отмашку ассистентам. Под сводами театра звучит:
«Слава! Слава-ва-ва!»
НЕКТО. Просто озвереть. Это кому «ва-ва»?
СВЕРЧКОВ. Ва-ва-вам. Вы у нас сегодня… (легко врет в глаза) стотысячный зритель.
МИЗИНЧИКОВА (игриво подхватывает «экспромт»). Да, сегодня у нас особый день. С утра ждем стотысячного зрителя, и вот… совершенно случайно… им оказались вы.
СВЕРЧКОВ. Аплодисменты, аплодисменты, аплодисменты!
НЕКТО (важно кланяется). Тьмутаракань, ты мне нравишься. Хорошая Тьмутаракань. Тесаная, пуганая.
СТЕКЛОТАРОВ. И стреляная. Еще как стреляная!
НЕКТО. Тараканите как надо… Хотя «ка» у вас не «ку». Сто лет такой дрянной системы не видел. Закрывать вас надо.
СТЕКЛОТАРОВ. Ва-ва-ва…
НЕКТО (почти ласково). Ав-ав-ав… Сами видите, я не злой.
ХИМИКАТОВ. По традиции вы получаете от нас ценный памятный подарок. Алле-гоп! (В руках у него откуда ни возьмись оказывается нечто в красивой упаковке. Он ловко загружает подарок в баул инкогнито.) А теперь… просим высказать нам свои пожелания и напутствия.
НЕКТО. Ценный подарок? Ку! Свои пожелания? (Засмотрелся на фигуру Мизинчиковой.) У-у-у…
МИЗИНЧИКОВА. Можно с вами откровенно? Разумеется… (многозначительно) под одеялом.
НЕКТО. С вами хоть под матрасом.
МИЗИНЧИКОВА. Как мы поняли, вы с новым руководством на короткой ноге…
НЕКТО. На короткой ноге и на длинном стакане. Тараканите?
МИЗИНЧИКОВА. Каков он, новый Самый Сам? Наверное, решительный новатор?
НЕКТО. Под одеялом? Да ничего он у нас не решает.
МИЗИНЧИКОВА. Ну тогда он, может быть, крутой реформатор?
НЕКТО. Под матрасом? Крутой у нас только я.
МИЗИНЧИКОВА. В таком случае ваш новый Сам, наверняка, ре-волюционер.
НЕКТО. У-у-ух ты! У-угадали. Ре-волюционер. Как появился у нас, так сразу и заявил: «Я — ассенизатор и водовоз, революцией мобилизованный и призванный».
МИЗИНЧИКОВА. Как образно и поэтично! Совсем по Маяковскому.
НЕКТО. Нет, не по Маяковскому. По этому делу. У нас революция… только ша… совершенно секретно… всегда по этому делу. (Красноречивый жест выпивохи.) Вот скажем, бабах… Самый Сам начал это дело, но до нормы еще далеко. Шарах кулаком по столу. «У-у-у, — говорит, — наели животы. Ух, устрою я вам революцию. Кто был всем, станет никем!» (Полюбовался впечатлением.) Потом бабах-бабах… Это дело подходит к норме. Настроение уже другое. Шарах… но не по столу, а себя по животу. «У-у-у, — говорит, — наелся. Аж в животе революция. Был никем, стал всем». (Снова полюбовался впечатлением.) И вот это дело бабах-бабах-бабах… уже в самый раз. Шарах по животу… но уже по нашему. Всех по очереди. Будто на барабане играет. Играет и приговаривает: «Ух, устроим мы с вами как-нибудь под настроение мировую революцию!» (Поет на известный мотив.) «Ведь от тайги до британских морей / нет ничего нашей ка важней». (Застыл под впечатлением от собственной тирады.)
МИЗИНЧИКОВА (партнерам и зрителям). Вот вам и недалекая провинция! Провинция зрит в корень!
ХИМИКАТОВ. Интрига есть! Продолжение следует…
СВЕРЧКОВ. Аплодисменты, аплодисменты. Но интрижка с Люцией гусару все же милей ре-волюции.
Под сводами звучит: «Э-э-э!»
НЕКТО (очнулся). Что э-э-это?
СТЕКЛОТАРОВ. Это на… на…
ХИМИКАТОВ. На-ш на-род проявляет э-э-энтузи-азм.
МИЗИНЧИКОВА («ревизору»). Вы не поверите, но буквально только что мы с публикой говорили о нашей «ка». Как сделать ее всего важней. И представьте себе, пришли к выводу: почему бы нам не устроить революцию? Вот только какую?
СТЕКЛОТАРОВ. Такую? Или эдакую? Живи не хочу… или мало что ты хочешь?
ХИМИКАТОВ. Даю правильную формулировку: что хочет ЦУК?
НЕКТО. У нас по этому делу… всегда дебаты. У-у-у… до упаду.
МИЗИНЧИКОВА. А-а-ах! Расскажите! Публика сгорает от любопытства.
НЕКТО (в зал). Массовый клиент! Тебе это интересно? (Доволен реакцией зала.) Хорошая Тьмутаракань. Обязательно расскажу Самому… Ну давайте вместе помечтаем. А ну, менуэт-пируэт, начинай ты!
МИЗИНЧИКОВА. Мужчины, мечтать — это по вашей линии.
СВЕРЧКОВ (в своем тоне). Да чего тут мечтать! Надо как-нибудь модерно и сногсшибательно поставить мировую классику, и все дела… Нас так в институте учили. Честное гусарское!
НЕКТО. Мировая классика? Кака така?
СВЕРЧКОВ. Шиллер, Шеридан, Шоу. А лучше всего… (Увлекся, принял позу Гамлета.) «Быть иль не быть?» Взяться за самого Шекспира!
НЕКТО (насторожился). Менуэт-пируэт, вы про что? Чур, об мой пиджак руки не вытирать.
