СТЕКЛОТАРОВ. Ну что ты щеришься, галерка? Чему радуешься, партер? А ты, четвертый ряд, ты какого Гоголя улыбаешься? Ведь по контрамаркам сидишь… в смысле — одно начальство… До вас доходит, что опи все время случается не столько у нас, сколько у вас?
МИЗИНЧИКОВА. Мужчины, мужчины! Хватит. Пора уже быть женщинами! Поныли для порядка и — марш на кухню. Зритель ждет, когда мы наконец состряпаем ему забавную историю, обещанную еще в первом действии.
СВЕРЧКОВ. Обещанного три действия ждут.
СТЕКЛОТАРОВ (виновато). Извини, товарищ публика. Действительно долго запрягаем. Но… никакого склероза. Помним всё, что обещали. Буквально через минуту переоденемся и…
«Э-э-э!»
СТЕКЛОТАРОВ (операторам). Вредители! Дайте же нам переодеться.
«Э-э-э!» С этим возгласом появляется АДМИНИСТРАТОР.
АДМИНИСТРАТОР (как всегда, бурно жестикулируя). Алло, цук! Когда же пук?.. Дундук! Опи в зале… К такой-то маме!
СТЕКЛОТАРОВ. Членораздельно заговорил. К чему бы это?
СВЕРЧКОВ. Перевожу. Администратор звонит в ЦУК. Спрашивает: когда же прибудет ас с золотым унитазом? А ему отвечают: «Дундук! Искомый господин давно сидит у вас в зале. Там его среди своих и найдете. А от нас идите куда подальше…»
СТЕКЛОТАРОВ. Сплю? (Ущипнул себя.) Нет. Значит, сон наяву вижу… Ревизор — и вдруг не из Москвы. (В зал.) Вы? Нет. Вы? Нет. Вы?.. Не признается. Значит, зверь. И с самого начала сидит! Видел все, что было.
МИЗИНЧИКОВА. Мужчины, мужчины, давайте по-женски. Что было, то было. А сейчас… будь что будет!
«Э-э-э!»
МИЗИНЧИКОВА. Слышите? Зал с нами, зал нас ободряет. Во-первых, инкогнито — из наших. Может быть, даже кто-то из моих бывших мужей. Третий муж, например, все время прятался. Да и четвертый тоже. Бабники-с. Зато не жадные.
СВЕРЧКОВ. Во-вторых, если мистер Икс сидит в зале с самого начала и не ушел, и не заснул, значит, ему наше представление небезынтересно.
ХИМИКАТОВ. В-третьих, и это главное… (Становится в позу циркового конферансье.) Интрига идет, продолжение следует!
СТЕКЛОТАРОВ. Какая такая интрига?
ХИМИКАТОВ. Точно такая же, как в жизни.
СТЕКЛОТАРОВ. Неужели в жизни опять… этот… тык-пык, ширь-пырь, шарах-бабах… исторический эксперимент? Не может быть.
«Э-э-э!»
МИЗИНЧИКОВА. Слышите? Э-э-эксперимент! И еще какой!
ХИМИКАТОВ. Алле! (В руках у него уже знакомая папка с официальными бумагами из ЦУК. Не заглядывая туда, как бы читает.) «Постановление номер одна тысяча такое-то… Об отмене ранее одобренных и осуществленных исторических экспериментов по линии великой сценической революции и по линии великого преобразования сценической действительности… Объявить эти эксперименты анти… историческими и анти… сценическими».
СТЕКЛОТАРОВ. Ну вы и злодей!
ХИМИКАТОВ (как бы продолжает зачитывать). «Одобрить и повсеместно начать исторический эксперимент по внедрению импортной сценической системы, являющейся анти… подом бывшей самой совершенной отечественной системы».
СТЕКЛОТАРОВ. Нет. Все-таки сплю.
ХИМИКАТОВ (продолжает). «Краеугольным камнем новой системы считать полную сценическую свободу».
СТЕКЛОТАРОВ. Нет, не сплю. Импортная свобода и в страшных снах не бывает… Ну и как же называется новая система? Если иностранная, значит, опять от какого-нибудь слова «хапи». Что теперь хапать будем?
ХИМИКАТОВ. Тс-с… Новая система называется… Демо… будто глотаешь шпагу! Кра… словно жуешь железо! Ти… точно танцуешь с верблюдом!
СТЕКЛОТАРОВ. Неужели такая-растакая?
ХИМИКАТОВ. Демо-кра-ти-я!
СТЕКЛОТАРОВ. Ну это вы как интурист.
ХИМИКАТОВ. Даю голову на распиловку!
СТЕКЛОТАРОВ. А я — на склероз.
ХИМИКАТОВ (сурово как бы читает строки инструкции). «В случае невнедрения демократии… привлекать, подвергать, лишать…»
СТЕКЛОТАРОВ. Ва-ва-ва… Добро пожалова-вать но-ва-вая система!
МИЗИНЧИКОВА. Вот это по-бабьи! Демократия на сторону не уйдет. Не первый раз…
СТЕКЛОТАРОВ. Помним, помним… шесть раз.
СВЕРЧКОВ (не может без собственного комментария). Не считая курортных романов.
МИЗИНЧИКОВА. Нет, вы дождетесь, я вас женю на своей бабушке.
СТЕКЛОТАРОВ (Химикатову). Не обращайте внимания на первое апреля.
ХИМИКАТОВ (командует за кулисы). Прошу явить актуальный образ. Алле!
На сцену вновь вползает контора. Разумеется, совсем не такая, что в эпоху построения. Не вагончик, а просторные аппартаменты.
Не обстановка, а обстановочка, то бишь евродизайн.
ХИМИКАТОВ (озвучивает новую аббревиатуру на вывеске). Ка Пэ эСэСэСэСэСэС — Контора по подражанию самой современной, совершенно свободной, сша-европейской системе.
СВЕРЧКОВ. Шесть свистящих! Это уже по-соловьиному. Я имею в виду Соловья-разбойника. Ну-ка! (Выводит руладу, но срывается.) Извините, дал петуха. Но с шампанским вытянем. Разумеется, с импортным шампанским.
СТЕКЛОТАРОВ. Зюйд-вест. Лучше насвистите, как эту новую пертурбацию «кушать подано»? Щи со сметаной или суп из топора? Макароны с фаршем или гуляш по коридору? Торт «Наполеон» или Наполеон без торта?
МИЗИНЧИКОВА. Мужчины, мужчины, давайте по-женски. Были мы революции верны, теперь… неверны.
СВЕРЧКОВ. Были ручные коллективисты, теперь — дикие индивидуалисты.
ХИМИКАТОВ. Были антизападниками, стали под Запад.
СТЕКЛОТАРОВ. А как же с этим… которое на букву «е»? Нет теперь монолитного единства? Значит, молодожены в медовый месяц поврозь будут мед пить?
СВЕРЧКОВ (в своем духе). Все, что было правдой, стало неправдой. И наоборот.
СТЕКЛОТАРОВ. Но это всерьез или в курьез?
СВЕРЧКОВ. Какая разница? Лишь бы озвереть.
СТЕКЛОТАРОВ. Ох, ринит, гастрит, атипичная пневмония. Что скажешь, товарищ народ?
«Э-э-э!»
СВЕРЧКОВ. Где наши лапти не разваливались!
СТЕКЛОТАРОВ. Ну ладно. Значит, все разрешено, ничего не запрещено, на все махнули рукой.
ХИМИКАТОВ (объявляет новый коронный номер). Тройное сальто-мортале! Задом наперед! Впервые во все времена и на всех пространствах! Алле!
Звучит музыка. Непонятная. Вроде классической фуги, но под модное буги-вуги.
Первой бросается в новую жизнь (сценическую) наша героиня.
МИЗИНЧИКОВА. Мужчины, мужчины, я первая! Свобода. Наша бедная женщина так долго ее ждала… Ну пожалуйста. Уж я-то знаю, что надо моему зрителю. Да и вам же легче: баба с возу.
