— Предоставляем вам особую честь провозгласить особый тост. За Луку, за нашего Самарыча.
Подстаканников мнется и обращается к человечку на табурете:
— Что скажете, Еремей Васильевич?
— Но я… — начал было человечек.
Однако находчивый Лещев-Водолеев уже сунул ему прямо под нос чудодейственный документ. Это был фирменный бланк ПОПа «Утес». Штамп и круглая печать на нем проставлены заранее. Такими бланками завсегдатаи достославного заведения-сарая обеспечены испокон веков. На тот случай, когда обслуживаются в кредит. Вы догадались: речь идет о долговой расписке «по всей форме».
На сей раз эта ужасная бюрократическая бумага служила благородным целям.
— Решение общего собрания, — торжественно объявил Профанов и громогласно зачитал содержание документа.
«1. Породить второго Геракла — народного героя Самарской Луки.
2. Наречь его былинным именем: Лука Самарыч.
3. Ответственность за создание легендарной славы Луки Самарыча возложить на его заместителей-соратников.
4. Бремя легендарной славы возложить персонально на самого героя.
5. Временно исполняющим обязанности (врио) бесстрашного и благородного Луки Самарыча назначить ночного сторожа Хлюпикова Е. В.».
Ну? Всё чин чином. На бланке. С круглой печатью. Как в старые советские времена.
— Кто за то, чтобы…
За! Единогласно!
Ну, пузан, он же дважды инвалид, а равно второй Геракл тире Лука Самарыч! Не подведи! Ведь всего-то на пять минут!
Все взгляды устремились на Хлюпикова, и…
…на наших глазах случилось диво.
Советская закваска сработала. На допотопном прадедовском табурете, как на гранитном постаменте, стоял… монумент. Точь-в-точь как тот монумент, который в старые советские времена красовался на главной площади. Которому салютовали пионеры. Перед которым снимали шапку пенсионеры. Которому кланялся и в пояс, и до земли сам нынешний мэр Поросенков. И при этом даже не замечал, что по щиколотку стоит в знаменитой колдыбанской луже…
— Ер-ремей В-васильевич? — запинаясь, вопросил Подстаканников, не веря своим глазам.
— Здесь и сейчас нет Еремея Васильевича, — строго ответствовал монумент, держа в вытянутой руке мандат коллектива. — Я — демократически и единогласно избранный народный герой Самарской Луки, бесстрашный и благородный Лука Самарыч. Без пяти минут…
Он повел бровями-елками и решительно изрек:
— …легендарный.
И для потомственного нигилиста Подстаканникова наступил момент истины. Он выпрямился. Точнее, вытянулся в струнку.
— За Луку Самарыча! — торжественно провозгласил он и широким жестом пригласил нас к стойке.
И вот полные стаканы наконец-то в наших руках. Щелкает прадедовский допотопный фотоаппарат. Есть кадр для истории. Для музеев и библиотек. Для внуков и правнуков. У барной стойки «Утеса» (она же источник истины) стоят насмерть не какие-то вам собутыльники, а соратники нового удивительного героя Самарской Луки, соперника самого великого Геракла.
Мы испытали восторг и ликование:
— За Луку Самарыча!
Ульк!
Молчат аналитики, безмолвствуют скептики, прикусили язык циники. Только большой науке можно предоставить слово. Скажи, пожалуйста, большая наука: на кой ляд шаровары, ежеминутно спадающие с нашего супергероя, колдыбанская артель ширпотреба пошила шириною с Черное море? Нет, прямо с Ледовитый океан.
Часть вторая
Глава третья
Ну вот, читатель, теперь ты знаешь, какая удивительная и особая среда породила супергероя Луку Самарыча и как он был порожден.
Поскольку, читатель, ты у нас очень ушлый и очень дошлый, тебе уже не дает покоя очередная философская проблема.
Как же теперь истинные колдыбанцы будут выплывать из тупика, в который так лихо загнали сами себя? Какое удивительное «но» придумают эти великие, без пяти минут вторые рембрандты и бахи, колумбы и эйнштейны, чтобы отложить, как всегда, до лучших времен исполнение своего очередного, совершенно особого замысла? На сей раз — великой Лукиады. И не надорвут ли свои драгоценные шарики и полушария великими думами на этот предмет?
Ха, читатель! Если откровенно, то мы и забыли, что породили какого-то супергероя Луку Самарыча. Буквально через пять минут забыли. Потому как были уверены, что провели одноразовую акцию. Пробились удалым и ловким маневром к барной стойке, она же источник истины, ну и спасибо. Ну и прощевай, Лука Самарыч. Какая еще тут может быть Лукиада, с какой такой стати?
Ан нет! Лука Самарыч, как это ни странно, в ПОПе «Утес» задержался. А Лукиада наоборот: началась без всякой задержки. Да еще как!
Впрочем, все по порядку. Сначала послушаем легенду.
* * *
Легенды и былины утверждают, что, узнав от Луки Самарыча удивительный феномен его рождения, богоподобный Геракл не спал трое суток. Будто даже зарулил в кабак от огорчения и потом по нетрезвой лавочке жаловался своей сводной сестре Афине:
— Ты видишь, сеструха, как теперь легендарных героев делают? Без всяких шухер-мухер, открытым способом. Не то что наш папашка Зевс. Он ведь к моей мамашке тайно погуливал. Говорят, даже в образе быка или барана. А еще верховный олимпийский бог! Нет чтобы тоже созвать общее собрание: давай, ребята, сотворим сообща сыночка на славу. И не кое-как, а печатью, печатью — как у порядочных людей.
— Дурень ты все-таки, братишка. Будто ФЗУ или МГУ кончал, — усмехнулась мудрая Афина. — Хотя, конечно… рожденный протоколом — это звучит божественно! Ну да ладно, дурень, не скули. Подскажу тебе, как уязвить твоего колдыбанского соперника. Он родился пятидесятилетним. В таком возрасте чего не куражиться. А ты свой первый подвиг совершил грудным младенцем, когда еще пеленки пачкал. На такое способен только полубог.
— Усёк! — заорал Геракл и уже через пять минут радостно тыкал Луку Самарыча пальцем в живот:
— Вот так-то, карп пузатый! Куда тебе до полубога! Умирай сию минуту от зависти. Я уже тебе гроб заказал. С куполообразной крышкой. Чтобы на пузо не давила, ха-ха-ха…
— За гроб большое спасибо, — сердечно поблагодарил Лука Самарыч. — Мы его в качестве крыльца приспособим, а то старое совсем развалилось. Хлынут туристы в «Утес» — все ноги переломают.
Он поддернул штаны и продолжил:
— Теперь о вашем героическом младенчестве, Геракл Зевсович. Искренне восхищаюсь, но… на Самарской Луке такое не в диковинку. Вы грудным младенцем отличились, ну а я свои первые подвиги совершил еще… до момента своего появления на свет.
— Да ну? — изумился Геракл. — Но с какой стати геройствовать, если ты еще на свет не появился и тебя никто не видит?
