Красивое па, ничего не скажешь. Что дальше?
— Телешоу «Мадамский клуб», — вновь засолировала Иванова плюс еще пять раз замужем, — объявило конкурс на лучшее письмо о хорошем муже. Конкурс, между прочим, с ценными призами. Теперь тысячи, десятки тысяч зрительниц завалят свою любимую программу удивительными рассказами. О том, как мужья буквально каждый день и каждый час радуют их своим образцовым поведением. Но чем могут похвастать перед многомиллионной женской аудиторией ваши жены? Что они могут поведать о своих мужьях, чтобы получить ценный приз или хотя бы поощрительную грамоту?
— Хоть бы раз на рынок с женой сходил, — заныла Самосудова.
— Хоть бы раз посуду помыл, — заканючила Безмочалкина.
— Хоть бы раз гвоздь в стену вбил, — запричитала Молекулова.
— Хоть бы свет за собой в туалете выключал, — заголосила Профанова.
— Вспомните, что у вас есть дом! — подытожила чемпионка замужеств. — Кончайте свои сборища, вакханалии и оргии! Выпить можно и дома. Какая жена, если муж сходит с ней на рынок, помоет посуду, вобьет в стену гвоздь, выключит за собой свет в туалете… какая жена в благодарность за подобное к себе внимание не нальет мужу рюмку! А то и две. А то и выпьет с ним сама на радостях.
— Ну! — призывно воскликнула лже-Золушка. — Все — по домам! И тогда ваши жены смогут написать в «Мадамский клуб» про вас. Про то, что даже вы, завсегдатаи забегаловки, вняли призыву популярного телешоу и исправились.
— Наше письмо зачитают вслух, — радостно продолжала она. — Может быть, нам даже предоставят слово в прямом эфире. Или даже снимут сюжет про нас. Не исключено, что в кадр попадете и вы. Вас покажут на всю страну!
Ага! Наконец эти неразумные женщины, точнее змеи, которые завладели их разумом, открыли свои подлинные намерения. Они хотят загнать нас в клетку. В камеру. В темницу. То бишь на кухню. Иначе говоря, они хотят нас уничтожить как коллектив по месту жажды. Жажды истины.
Да, таких змей надо безжалостно уничтожать. Надо! Надо бы, но… Мы упустили момент. Очевидно, женсовет под руководством своей главкобры хорошо и продуманно подготовился к проведению операции.
Не давая прозревшим колдыбанцам опомниться, змеи пошли, в смысле повели, наших жен в атаку. О, если бы змеи подучили бы их драться скалками, сковородками или даже кувалдами! Нет, все было гораздо хуже. По-змеиному коварно и ядовито.
Ни с того ни с сего Самосудова взяла и всхлипнула. Ни к селу ни к городу ей вторила Безмочалкина. Без всякой причины зашмыгал носом дуэт Молекуловой и Профановой. Брызнули слезы из прекрасных глаз Рогнеды, хотя она абсолютно не отдавала себе отчет, по какому поводу: предстоящей свадьбы или последующего развода?
Словом, женсовет Приволжского микрорайона начал коллективный плач. При очень хорошем кворуме. На очень высокой ноте.
Ситуация, которая не нуждается в комментариях. Во всем мире во все времена, когда плачут женщины, тем более не по одной, а хором, то… Если вы не рэкетир, который может тут же выложить на стол пачку долларов, не министр, который может тут же вылететь в командировку в дальнее зарубежье, не аксакал, который уже ничего не может и не хочет, то вам просто капут. Тем паче если вы — истинный колдыбанец.
Первым поднялся со своего места Самосудов. За ним — Молекулов. Потом — Безмочалкин и Профанов. Их примеру последовали и все остальные. Кроме Ухажерова, который в присутствии своей царевны Рогнеды не смел присесть с самого начала.
Зачем мы все дружно поднялись, понятно, наверное, без пояснений. Капитулировать, зачем же еще! Конкретно — топать под конвоем по домам.
— Что делать, друзья? — развел руками флагманский столик. — Делать нечего. Наше время вышло.
— До лучших времен, — печально подхватил зал, отвешивая унылый поклон в сторону источника истины и его распорядителя.
На глазах Ю. Ц. Подстаканникова были слезы. Зато ликовали победившие очковые. Очки их так и сияли от счастья.
И вот уже заскрипела знаменитая дверь «Утеса», уже затянула было свою прощальную, точнее, отходную мелодию. Как вдруг…
Сначала раздался такой грохот, будто сам Зевс метнул свои громы точно в «Утес». Потом из дверей подсобки вылетел многопудовый мешок. Змеи хором завизжали и горными козами бросились в разные стороны. В следующее мгновение пол ПОП-сарая ухнул от мощного удара и заходил ходуном, будто вот-вот провалится.
Мы привстали на цыпочках, чтобы получить полный обзор, и узрели… нашего гуся, он же орел, по совместительству — карась и кит, а равно атаман. Он лежал, точнее, растянулся у подножия своего трона-дивана.
Оригинальный, эффектный выход. Правда, как выяснилось потом, все так вышло не специально, а нечаянно. Согласно легенде, Лука Самарыч давно рвался из засады нам на выручку, но Геракл, убежденный, что змеи прикончат смельчака, удерживал его изо всех сил. Сила у Геракла — немереная, и, конечно, Самарыч ни за что не вырвался бы из рук полубога, если бы того не укусила какая-то шальная колдыбанская муха. Полубог подумал, что на него напал тигр, и выпустил дружка. Вот почему тот согласно законам физики полетел, как снаряд из пушки. Причем прямо на женсовет. Диву даешься, как он, то есть женсовет, сумел уцелеть.
Впрочем, все это детали.
— Мне стыдно за вас! — изрек мешок-герой еще с пола.
Неприятель пока не пришел в себя и в страхе безмолвствовал. Пользуясь этим, гусь-атаман поднялся и попытался принять вид монумента. Но вид у него был тот еще. Плащ-палатка скомкалась, безразмерные штаны съехали почти ниже сапог, а сами сапоги (как вы помните, болотные) почему-то захлюпали, как будто увязли в топи. Ну и, конечно, на лбу «монумента» горел свежезажженный фонарь. Подобный фонарь и не мечтали засветить противнику меж глаз даже разбойные волжские атаманы даже двухпудовой гирей.
Мы заволновались. К чему это дивное явление? Неужели наш горе-вожак не видит, перед кем выступает?
— Мне стыдно за вас! — сурово повторил он, обращаясь к нам. — Что означает ваше странное поведение? Неужели вы забыли, что на вас, затаив дыхание, с верой и надеждой смотрит вся держава и все мыслящее человечество? Жить на Самарской Луке и забыть, что на тебя, затаив дыхание, с верой и надеждой смотрит весь мир, — это не укладывается в моей голове.
«Оно и понятно, потому что с головой не все в порядке», — хотели бы хором воскликнуть мы, но только выразительно задвигали челюстями. Замолчи, мол, Ледовитый океан в штанах. Прикуси ради всего святого свой язык-помело. Дай унести ноги подобру-поздорову.
Но Ледовитый океан в штанах гнул свое безо всякого удержу.
— О достойные дочери Колдыбанщины! — обратился он к женсовету таким поэтическим тоном, будто озвучивал один из своих любимых фильмов.
— Я много повидал в жизни. Радость и горе, смех и слезы, — продолжал вещать новый трибун, имея в виду, наверное, то, что насмотрелся всяких душещипательных фильмов до умопомрачения. — Мне как никому понятна та возвышенная боль, с которой вы пришли сюда. Вам не дает покоя извечная проблема всех народов и всех времен: мужчина и женщина. Вы хотите решить ее здесь и сейчас в духе благородных идеалов и тем самым прославить нашу родную эпоху.
