«Ну, настоящая „мыльная опера“! – подумала Сэм. – Ослепительные девушки в серебряных платьях уходят из дома, а через минуту, безутешно рыдая, бегут обратно». Она с интересом следила за тем, как дверь открылась и на пороге появился ее загадочный сосед.
– Мэгги! – воскликнул он, когда девушка упала в его объятия. – Моя бедная девочка, что случилось?
Сэм громко хлопнула калиткой. Час от часу не легче! Никто из соседей до сих пор не афишировал свою личную жизнь.
Услышав стук калитки, мужчина поднял глаза и увидел Сэм. Выражение осуждения на ее лице заставило его нахмуриться.
Сэм фыркнула, надменно задрала нос и вынула из сумочки ключи, не обращая на него внимания.
Ну и вечер… Ее лучшие друзья ездили в отпуск, даже не сообщив ей об этом. Она была свидетельницей чужой любви сначала в доме Катрины, а затем в доме соседа. Любви молоденькой девушки и старого плейбоя. Это было больно и несправедливо. Мужчины могли волочиться в любом возрасте, встречаться с женщинами на миллион лет младше себя, но этим женщинам ни в коем случае не должно было быть больше тридцати.
Сэм мрачно думала о журнальных статьях, утверждавших, что пик сексуальной активности приходится у женщин как раз на сорок—сорок пять лет. Но тогда какого черта никто не хочет с ними спать?
Она залпом, как текилу проглотила обезболивающее, закусила его таблеткой снотворного и легла в постель.
Проснувшись рано утром, Сэм вспомнила, что сегодня суббота. Она пила кофе, сидя в кресле у окна с видом на улицу, и читала газету. Внезапно ее внимание привлекли люди, вышедшие из соседнего дома.
Он! И девушка, на этот раз одетая в мешковатые джинсы, подвернутые снизу. Его джинсы. «Как мило, – кисло подумала Сэм. – Чертовски мило!» Она поспорила бы на десять фунтов, что эта девица все утро проходила в его рубашке, надетой на голое тело, щеголяя загорелыми длинными ногами. Конечно, если у него есть приличная рубашка. Обычно такие типы их не имеют. Они носят дорогие майки, купленные на унаследованные денежки, и не признают рубашек, потому что рубашка означает работу, а эти богатые лодыри считают, что работа, как и налоги, существует только для маленьких людей.
Сэм была абсолютно уверена, что он бездельник. Об этом говорило все: дикие оргии, отсутствие видимых источников дохода, девушки, ползущие у него из ушей… Она ненавидела таких мужчин.
После завтрака Сэм решила немного пробежаться, вспомнив, что не бегала почти три месяца. Январский воздух был ледяным. По улицам неторопливо шли люди, направлявшиеся в магазин или на ранний ленч. Сэм глубоко дышала и пыталась вспомнить свой прежний ритм. Но это не удавалось. Тело, отвыкшее от физической нагрузки, казалось громоздким и неуклюжим. Сэм пробежала около полутора километров, упрямо отказываясь поворачивать к дому, но в конце концов усталость взяла свое. Она повернула обратно и вдруг остановилась. К горлу подкатила тошнота, и Сэм осела на тротуар. Ее не держали ноги. Она не знала, что хуже: сидеть на грязном тротуаре или чувствовать, что она больше не владеет собственным телом. Опустив голову на колени, Сэм попыталась дышать глубже, но ничего не выходило – она втягивала воздух мелкими, частыми глотками. Глаза наполнились слезами. Что с ней? Что случилось? И как она теперь попадет домой?..
Мимо нее шли две женщины в новых тренировочных костюмах, явно решившие сбросить лишний жирок, который накопили на Рождество.
– Вам плохо? – осторожно спросила одна из них. Сэм покачала головой.
– Я бежала трусцой и вдруг почувствовала, что теряю сознание. – Она попыталась улыбнуться. – Мне нужно немного отдохнуть. Через минуту все пройдет. Я живу всего в километре отсюда.
– Вы белая как мел, – сказала вторая. – Вам не пройти и метра.
– Все в порядке, честное слово, – возразила Сэм и уцепилась за дерево.
Женщины посмотрели друг на друга, и первая вынула из кармана крошечный мобильник.
– Я позвоню Майклу, чтобы он приехал на машине, – решительно сказала она. – Мы не можем оставить вас здесь.
Через десять минут прибыл Майкл в сверкающем новом «Рейнджровере» и посадил в машину всех троих. Сэм была слишком слаба, чтобы протестовать. Она сидела сзади и пыталась понять, что с ней стряслось.
Они остановились у ее дома.
– Не знаю, как вас благодарить, – со слезами на глазах сказала Сэм. – Пожалуйста, скажите, как вас зовут, чтобы я могла чем-нибудь отплатить вам.
– Глупости, – улыбнулась жена Майкла. – Это тот самый хороший поступок, который скауты должны совершать каждый день. Позаботьтесь о себе, дорогая. Вам нужно показаться врачу.
Очутившись дома, Сэм сразу легла на кровать. Кроссовки остались на ногах, но ей было абсолютно все равно, что они пачкают постельное белье.
Эти люди были так добры к ней! Если бы она сама увидела незнакомую женщину, привалившуюся к дереву, то подумала бы, что это наркоманка, и постаралась бы как можно скорее пройти мимо. Сегодня она узнала, что на свете есть хорошие люди. Люди, лишенные цинизма. В отличие от нее самой.
Да, она обязательно позвонит врачу. В понедельник.
Сэм редко болела. Она принимала витамины, была уверена, что как следует заботится о своем здоровье, и не тратила времени на посещение врачей. Сегодня она ерзала на стуле, то и дело сверялась с часами и сердито смотрела на дверь кабинета. Она занятая женщина, у нее нет времени ждать, пока другие болтают с врачом! Предыдущая пациентка не выходила из кабинета целую вечность. Что она там делает? Удаляет миндалины?
В конце концов ей пришлось смириться, и она стала перебирать зачитанные журналы, лежавшие на кофейном столике. Поскольку единственным журналом, в котором не говорилось, как найти себе мужчину, очаровать мужчину или готовить для мужчины, был «Тайм», Сэм взяла его, углубилась в статью о компьютерных пиратах и тут услышала свое имя.
В кабинете сидел усталый мужчина лет сорока с лишним. Сэм описала симптомы так лаконично, словно выступала на летучке. Усталость, боли, тошнота.
– И тяжелые месячные?
– Ну да… – призналась она.
– И давно вы испытываете эти проблемы? – спросил врач, изучая ее медицинскую карту.
– Шесть месяцев, – буркнула пристыженная Сэм. – Я была занята… – начала она, нарушив собственное правило никогда не объяснять то, что понятно без слов.
– Никакая занятость не должна мешать человеку заботиться о собственном здоровье, – строго сказал врач.
Сэм притворилась глухой.
Он задал ей множество вопросов о регулярности и обильности месячных, о том, где именно у нее болит, о ее диете и стуле, а потом предложил зайти за ширму и раздеться.
Сэм легла на смотровой стол, чувствуя себя странно беззащитной. Обнаженная нижняя часть тела казалась смешной по сравнению с верхней. Врач прошел за ширму и, не подняв глаз, приступил к осмотру. Холодные руки ощупывали ее живот, ловкие пальцы скользили по бледной коже. Она поморщилась.
