«Ну а у меня, – подумала Ханна, – будет замечательное Рождество с Феликсом Андретти, будущей телезвездой! Хотя Феликс пока ничего определенного не сказал. Он такой забывчивый, что даже свою прекрасную голову обязательно где-нибудь бы забыл, будь у него такая возможность».
Лиони много лет стригла волосы в одной и той же парикмахерской и носила одну и ту же прическу с незапамятных времен – волосы до плеч, вьющиеся, слегка взлохмаченные.
«Дешево и сердито», – говорила она, но сейчас, трогая концы своих золотистых волос, признала, что за двадцать лет домашней окраски они стали ломкими.
– Не помешало бы выглядеть немного получше на свадьбе, – вздохнула она. – Но, боюсь, ни один парикмахер с моими волосами не справится.
Эмме вообще ничего не хотелось делать. Она давно смирилась с прямыми волосами, которые свисали на уши и падали на лицо, закрывая глаза.
– Мне нравится такая прическа, – заявила она. – Она маскирует мой нос. – Ей это сказал отец, когда она была совсем маленькой. Вот Кирстен, его любимице, никогда не приходилось отращивать челку, чтобы прикрыть свой нос…
– Тебе, очевидно, кажется, что у тебя нос, как у слона, – возразила Ханна. – На самом деле у тебя вполне красивый нос, основательный, уверенный. Зачем его прятать? Ты же не хотела бы иметь на лице кнопочку, которой так сейчас гордятся некоторые девицы?
– Да, – засмеялась Эмма, – хотела бы. Ты же не родилась с таким шнобелем, как у меня.
– Я тоже не без греха, – заметила Ханна, потирая свой собственный слегка орлиный нос. – Зато моим носом очень удобно вынюхивать, что замышляет Джиллиан.
– Что ты собираешься делать в парикмахерской? – спросила Лиони.
– Подстричься, – ответила Ханна. – Я долгое время носила волосы длинными, потому что их было удобно забирать в пучок, но надоело. Хочу, чтобы были до плеч и с красноватым отливом.
Лиони ожидала, что модный парикмахер тоже окажется модной штучкой. Представляла себе проколотую бровь, юбку до бедер и волосы, напоминающие перья. Но к ней подошла беременная женщина лет тридцати, в черных широких брюках и ярко-розовой футболке. Проколоты у нее оказались только уши, в которых она носила жемчужные сережки, и вообще ее легко было представить себе на родительском собрании в качестве учительницы математики. Звали ее Ники. Она профессиональным жестом запустила пальцы в волосы Лиони.
– Говорите, чего вы от меня хотите, а я скажу, что я по этому поводу думаю.
Лиони критическим взглядом оглядела себя в зеркале. Готовясь к встрече с модным парикмахером, ярким светом и зеркалами, она основательно накрасилась и полагала, что выглядит пристойно. Здесь же выяснилось, что краски на ней слишком много, а волосы – вообще сущий кошмар.
– Не знаю, Ники, – печально призналась она. – Это ужасно. Я многие годы сама красила волосы, концы пересохли, и вообще вид у меня чудовищный, – вздохнула она. Может быть, я слишком стара для блондинки?
– Чушь! – резко возразила Ники. – Просто цвет не ваш: вам требуется не такой яркий, в тон кожи. С годами кожа блекнет, так что и цвет волос приходится смягчать. Вам нужно сделать волосы потемнее с более светлыми, золотистыми прядями. Вам также стоит подумать и о макияже, – добавила она. – Такой темный карандаш для глаз не подойдет к новому цвету волос.
– Вы так думаете? – неуверенно спросила Лиони. – Я всегда так крашусь. Без карандаша и туши мои глаза совсем невыразительны.
– Ерунда, у вас прекрасные глаза. Никогда не видела таких синих глаз, – с воодушевлением призналась Ники. – Пока вы сушите волосы, я приглашу девушку из верхнего салона. Пусть подкрасит вам глаза. Вы себя не узнаете, когда мы закончим.
Эмма, которая ограничилась стрижкой, освободилась первой.
– Ну как? – с волнением спросила она Лиони, наклоняя голову, чтобы разглядеть свою новую стрижку во всех ракурсах.
Хотя Эмма не позволила состричь более двух дюймов, эффект был поразительным. Теперь все наконец имели возможность разглядеть милое личико Эммы, а ей не приходилось поминутно убирать волосы с глаз. С такой прической она выглядела несколько старше, хотя никто бы все равно не дал ей тридцати одного года.
– Превосходно! – восхитилась Лиони.
Следующей освободилась Ханна. Ее длинные волосы были подрезаны до плеч; блестящие, густые, они колыхались, когда она шла, и очень эффектно обрамляли ее лицо. И вообще, выглядела она как супермодель.
– Обалдеть! – вздохнула Лиони, у которой волосы еще были завернуты в кусочки фольги.
– Тебе правда нравится? – спросила Ханна, трогая волосы ладонью.
– Просто фантастика, – сказала Лиони. – И если ты беспокоишься, что Феликсу не понравится, тогда он полный кретин. – Они договорились, что Ханна и Эмма вернутся через час, и Лиони снова обратилась к журналам. Устав от невероятно прекрасных лиц и фигур в «Татлере», она раскрыла «Хелло!», где, по крайней мере, можно увидеть нормальных людей с обычными лицами, в одежде, похоже, купленной на распродаже и надетой в темноте. Так что, когда пришла косметолог, оказавшаяся пухлой хорошенькой девушкой с весьма пышными формами, Лиони уже слегка приободрилась.
– У вас замечательная кожа, – сказала девушка. – А глаза просто изумительные. У меня есть то, что вам нужно.
Она сняла всю краску с лица Лиони, которая, закрыв глаза, сказала себе, что всегда сможет забежать в ближайшую уборную и восстановить свой макияж. Однако ничего такого не потребовалось. Когда она открыла глаза, то увидела в зеркале незнакомое, но очень приятное лицо. На нем выделялись прекрасные глаза, благодаря умело подобранным теням и тонкой линии по веку. Тушь девушка употребила коричневую, а губы накрасила розовой помадой.
– Надо же! – только и могла сказать Лиони.
– Будет еще лучше, когда вас причешут, – уверила ее косметолог.
Так оно и вышло. После получаса укладки Лиони с удивлением потрогала свои волосы – кудрявую смесь медового, бледно-золотистого и светло-коричневого. Она выглядела совсем другим человеком! Теперь ей только нужен новый скромный, но элегантный гардероб, скромные, но дорогие украшения и «БМВ» – и она станет настоящей леди.
Лиони улыбнулась себе в зеркале.
– Ничего, что мои подруги меня не узнают. Боюсь, меня не признают собственные дети, – пошутила она.
17
Во время рождественской вечеринки, устроенной для работников конторы, Ханна больше всех смеялась и постоянно улыбалась. Никто, глядя на ее радостное лицо, не догадался бы, что в душе у нее так же мрачно и тоскливо, как у индюшки на птицеферме.
– Господи, что мы здесь делаем? – спросила Донна в половине одиннадцатого, плюхаясь на банкетку рядом с Ханной.
– Точно, совсем рехнулись! – изо всех сил стараясь выглядеть веселой, ответила Ханна. Ей стыдно было признаться Донне, что Феликс в очередной раз подвел ее. – Мне еще кучу подарков надо купить, так что утром придется встать пораньше. Знаю, давно надо было отправиться домой, но так хотелось повеселиться.
