– Я знаю, – заикаясь произнесла она. – Я не хотела тебе говорить…
– Боялась, что я разозлюсь на тебя, как твой проклятый папаша? – заорал он.
Эмма поморщилась, расслышав ярость в его голосе.
– Нет, – возразила она, – не поэтому. Просто я думала… если я что-то скажу, это уже не будет лишь моим воображением. И на самом деле окажется, что у меня не может быть ребенка.
– Господи, Эмма, какая чушь! – воскликнул Пит. – Все это предрассудки. Уж лучше давай я куплю карты Таро, и пусть они нам скажут, почему ты не беременеешь.
– Нельзя самим покупать такие карты, – тихо сказала Эмма. – Надо, чтобы кто-то их тебе купил. Я где-то читала.
Пит рассмеялся и обнял ее.
– А ты случайно не читала, что сейчас могут сделать медики для излечения бесплодия? Да и вообще, кто сказал, что с нами что-то не в порядке? Возможно, ты зря паникуешь.
– Так ведь больше трех лет прошло, – напомнила ему Эмма. – Мы же не предохранялись, и все равно – ничего.
– Ладно, пусть есть какая-то проблема, но надо выяснить точно, прежде чем делать выводы. Завтра первым делом позвони врачу и запишись на прием. Он сможет направить нас к специалисту. Обоих.
– Ты… ты не возражаешь?
Пит взял ее худенькое личико в ладони и заглянул в глаза.
– Я люблю тебя, Эмма. Я бы очень хотел, чтобы у нас были дети. И если по какой-то причине мы не можем их иметь, мы что-нибудь придумаем. В худшем случае будем жить без детей. У меня есть ты, а у тебя есть я. Правильно? Эмма послушно кивнула.
– Но ты должна мне пообещать никогда ничего от меня не скрывать. Обещаешь?
– Обещаю. Мне было очень трудно говорить об этом. Хотелось самой разобраться…
– Ничего не получится, Эмма, – перебил Пит. – Неужели ты думаешь, что я много месяцев не мучился, видя, как ты становишься все более нервной, и думая, что это моя вина, что ты меня больше не любишь?
– Ты знаешь, что я тебя люблю, – возразила она.
– Откуда мне знать, если ты скрываешь от меня самые важные вещи? Я чужие мысли читать не умею, Эмма, уж извини. Я даже собирался позвонить Лиони и спросить у нее. Ты ведь с ней более откровенна, чем со мной. – В его голосе звучала горечь.
– Ох, Пит, – устало вздохнула Эмма, – я так тебя люблю. И я не все рассказываю Лиони, только про ребенка. Я не могла ей объяснить, почему я не говорю тебе. Я и сама этого не понимала. Наверное, просто боялась, как всегда, оказаться во всем виноватой.
– Кончай болтать ерунду, – резко перебил Пит. – Это все из-за твоего проклятого отца. Он готов взвалить на тебя вину за все, потому что он мерзкий негодяй, жаждущий контролировать каждую твою мысль и внушить тебе, что ты – пустое место. Если хочешь, чтобы твой психиатр отработала уплаченные ей деньги, попроси ее избавить твои мозги от злокачественного присутствия твоего папаши.
– Никогда не знала, что ты так думаешь, – удивилась Эмма.
Он улыбнулся, снова превратившись в доброго и ласкового Пита.
– Мы оба сегодня многое узнали. Но самое главное – нам надо держаться вместе. Согласна?
Эмма кивнула.
– Знаешь что, Пит? – сказала она. – Я тебя люблю.
Когда влюбляешься в зрелом возрасте, то уже не боишься познакомиться с родителями твоего возлюбленного, они перестают быть препятствием. Дети – совсем другое дело.
Лиони должна была познакомиться с двумя детьми Хью, и ужасно нервничала.
«Наверное, так же нервничала Флисс перед первой встречей с Дэнни, Мел и Эбби», – думала она, прихорашиваясь перед судьбоносной встречей в субботу вечером. Хотя ей, возможно, будет легче: ведь у нее есть свои дети. Она может подготовиться к определенной антипатии или даже ненависти со стороны детей, папа или мама которых приводят нового «друга».
Флисс повезло, дети ее обожают. Какие дети не будут в восторге от мачехи, которая может позволить себе взять их на продолжительные каникулы в Канны и там таскать по магазинам!
Рей и Флисс отправились во Францию и уговаривали Лиони отпустить к ним детей хоть на неделю.
– Мел и Эбби ходят в школу, – возразила Лиони, когда Рей ей позвонил. – Нельзя же просто так устроить себе каникулы на неделю в середине мая. Через месяц начнутся настоящие каникулы. А у Дэнни впереди важные экзамены. – Она не стала говорить об уверенности Дэнни, что он не сдаст и половины экзаменов.
– Ну, тогда на выходные! – взмолился Рей.
В четверг Лиони работала допоздна, поэтому в аэропорт детей повез Дуг.
– Надеюсь в благодарность получить кружку со 101-м далматином, – пошутил он.
По крайней мере, она оказалась свободной на выходные, хотя это означало, что ее детки еще больше влюбятся в Флисс.
Интересно, как отнесутся дети Хью к ней?
Хью уверял, что они ее полюбят, однако Лиони мучило плохое предчувствие. Она не волновалась насчет Стивена, который, по рассказам отца, напоминал ей Дэнни. Но Джейн, прекрасная и талантливая Джейн, вызывала глубокие сомнения. Наверное, потому что Хью говорил о своей двадцатидвухлетней дочке с таким обожанием, будто Джейн – Мари Кюри, мать Тереза и Джулия Роберте в одном лице. Подразумевалось, что Джейн все делает правильно. А это означало, что если Джейн сразу же не одобрит папочкин выбор, роману Лиони и Хью придет конец.
Размышляя, как бы поступила Флисс на ее месте, Лиони оделась как обычно – голубая шелковая блузка, черные вельветовые брюки и вышитая сиреневая шаль из ангоры, которую она прикупила на распродаже. Ей безумно хотелось понравиться детям Хью, но только такой, какая она есть на самом деле.
Хью ждал ее в ресторане Национальной галереи. Он сидел за маленьким столиком в конце зала в компании молодой женщины. Первой мыслью Лиони было, что он кого-то встретил, потому что эта женщина не могла быть легендарной Джейн. По словам отца, Джейн была «потрясающе красивой», и Лиони представляла себе девушку с уверенными, смеющимися глазами, как у отца, и изяществом газели. Эта тусклая женщина в джинсовой куртке, которая ей совсем не шла, просто не могла быть Джейн. Короткие темные волосы, причем давно не мытые, пухлое лицо, маленькие глазки и излишне выщипанные брови.
– Лиони!
Хью вскочил на ноги и приветствовал ее с таким видом, будто случайно увидел старую знакомую и, как следует порывшись в памяти, припомнил ее имя. Он энергично похлопал ее по плечу, хотя обычно при встрече целовал в щеку.
– Познакомься с Джейн, моей радостью и гордостью. Джейн, это Лиони.
Лиони крайне редко теряла дар речи. Сейчас же она тупо улыбнулась своему приятелю и его дочери, недоумевая, как даже самый предвзятый отец может считать Джейн «потрясающей». Хотя, что это она?! Нельзя судить о бедняжке только по внешности. Кто знает, может, стоит ей заговорить, и она вся начнет светиться изнутри.
