— Да уж конечно! — хмыкнула Фей, хмурясь.
Она подумала, что высказывание дочери можно положить в основу эпитафии для ее могилы. «Здесь лежит Фей Рид, которой никто не мог навешать на уши лапши!» Она предпочла бы что-нибудь более жизнеутверждающее. Впрочем, жизнь нынешней Фей Рид, в которую она превратилась, как нельзя лучше подходила под эту эпитафию.
А ведь когда Фей было столько же, сколько Эмбер, ей хотелось быть гламурной и восхитительной женщиной, кружащей головы мужчинам и идущей по жизни с улыбкой на губах. Юношеские мечты представляются забавными с высоты прожитых лет, не так ли? Едва ли Эмбер могла предположить, что ее мать когда-то была одержима теми же идеями, что и она. Перемены случились незадолго до ее рождения. Фей превратилась в наседку, наплевавшую на свой облик и вложившую всю душу в ребенка.
— И бабушка всегда была женщиной независимой, как ты, — продолжала рассуждать Эмбер. — Большинство ее ровесниц совсем не такие! Например, бабка Эллы — ужасная стерва. Она заставляет близких прыгать вокруг себя, словно она королева, а все остальные — прислуга. После операции на сердце она притворяется совершенно немощной, чтобы ей все приносили на подносике. Эллу ужасает сама мысль, что ее бабка будет жить еще много лет, терроризируя родных. Она говорит, что в этом случае все они сойдут в могилу раньше старой карги. Хорошо, что моя бабушка не такая!
Мать Фей, Джози, рано овдовела, а повторно вышла замуж совсем недавно, тоже за вдовца. Новый муж быстро сообразил, что за двенадцать лет одинокой жизни Джози привыкла к независимости, и не стал связывать ее путами. Учитель на пенсии, человек с безграничным терпением, Стэн казался воплощением спокойствия на фоне порывистой, активной супруги.
— Твоя бабушка так долго жила одна, что научилась управляться со всем своими силами, — задумчиво сказала Фей.
— Как и ты.
— Да, как я.
— Я тут подумала, — Эмбер, лежавшая на животе, скрестила ноги и принялась жевать травинку, — насчет папы и дедушки. Они оба умерли, а теперь Джози вышла замуж за Стэна… Как ты думаешь… бабуля, попав на небо, останется с нынешним мужем или вернется к деду? Вот представь, дедушка умер, Стэн тоже умрет, значит, они оба будут ждать Джози на небесах, так? И кого она выберет? На уроках по религиоведению такие темы не обсуждают, а зря! Говорят, что в раю все счастливы, но как такое возможно?
— Кажется, твоя бабушка пока не собирается умирать, — заметила Фей изумленно.
— Я понимаю это и совершенно не тороплю время. Ты же знаешь, как я люблю Джози. — Эмбер пожала плечами. Она обожала свою бабку. — Но все равно вопрос-то остается открытым. Вот смотри: ты решаешь выйти замуж, живешь счастливо с другим мужчиной, но на небе тебя ждет мой отец. И по какому критерию ты сделаешь выбор, когда придет время? И потом, ты можешь умереть, скажем, в девяносто пять, а отец попал на небеса в полном расцвете сил. И вот появляешься ты, старая женщина, вся в морщинах, с радикулитом, а отец по-прежнему молод и хорош собой. Захочет ли он воссоединиться с тобой? Мне кажется куда более логичной идея реинкарнации. В этом случае нет необходимости всей толпой торчать в раю, разбираясь, кто с кем будет жить.
У Фей появилось неприятное ощущение в районе желудка, возникавшее всякий раз, когда речь заходила об отце Эмбер. Для девочки отец был всего лишь мистическим образом, человеком с фотографии, никогда не совершавшим дурных поступков, заведомо правым. Он ни разу не накричал на свою дочь, не отругал и не лежал перед телевизором с банкой пива, и это делало его образ безгрешным.
— И все равно мне приятно думать, что папа терпеливо ждет тебя, глядя на нас сверху. — Эмбер улыбнулась. — Однажды вы сможете воссоединиться в гармоничную пару, как персонажи «Титаника». Помнишь, в конце фильма старушка снова возвращается на судно, такая же прекрасная, как в юности. Она снова Кейт Уинслет в объятиях любимого человека. Если на небесах все мы выглядим в лучшем виде, ты сможешь вернуться в свои двадцать пять лет, и отец будет счастлив. Звучит убедительно, да?
Фей хмыкнула. Она была готова поддержать разговор о «Титанике», который никогда ее особо не впечатлял. Лишь бы не обсуждать ожидающего ее «на небесах» отца Эмбер. Нигде он ее не ждал. Ожидание вообще не относилось к сильным чертам его характера.
С каждым годом врать взрослеющей дочери было все труднее и труднее. Люди с легкостью нагромождают одну ложь на другую, пока дети не слишком вникают в подробности и принимают слова родителей за чистую монету. Однако то, что Фей когда-то сочла ложью во спасение, с годами превратилось в пудовый камень, лежавший на ее сердце.
— Думаю, все эти неувязки с раем возникают потому, что люди слишком мало знают о загробной жизни, — продолжала рассуждать Эмбер. — Ты обязан верить в то, что никак нельзя подтвердить фактами.
— Такова вера, детка, — ответила Фей. — Она не терпит соседства с логикой, потому что далека от науки. — Она чувствовала, что ступила на зыбкую почву. — Ты ведь веришь мне без оглядки. И тебе не нужны факты, подтверждающие мои слова. — Чувство вины накатило на нее, и она добавила торопливо: — Порасспроси о религии Стэна. Он же изучал теологию.
— Считается, что главное в жизни — найти свою половинку. А если твоя половинка, не дай Бог, умирает раньше тебя? Ты встречаешь другого человека и строишь с ним отношения… но ведь он не может быть твоей половинкой, правда? Религия говорит, что существует только одна душа, которая дополняет твою душу до единого целого. Все это так нелогично. — Эмбер снова уткнулась в учебник.
Прошло несколько минут, в течение которых Фей рассеянно выдергивала из земли сорняки. Она думала об отце Эмбер. Правильно ли она поступила, создав столь идеальный образ? Не принесет ли это однажды беду?
— На днях Элла сказала странную вещь, — снова открыла рот дочь.
— Да?
— Она сказала, что ты слишком независима и это отпугивает мужчин. Что если ты будешь в их представлении более слабой и ранимой, им захочется тебя поддержать и у тебя сразу появятся ухажеры. Как ты считаешь? Глупость, верно? Зачем притворяться? Я сказала, что нет ничего лучше, чем быть самой собой. — Эмбер говорила тоном умудренной жизненным опытом матроны, и со стороны это выглядело забавно.
— Странное заявление для Эллы. — Фей знала подругу дочери так, словно воспитывала ее с пеленок. Элла была сообразительной, милой и ответственной девочкой, с которой никогда не было проблем. — Что на нее нашло?
— Все дело в новой девице Джованни. Ее зовут Дании, представляешь? С двумя «и» на конце! Она промывает Элле мозги. Говорит, у нас нет парней, потому что мы слишком умные, а мужчины избегают умных женщин. И что с того? Нам начинать хлопать ресницами и с восторгом заглядывать парням в рот, когда они несут чушь? — Эмбер презрительно фыркнула.
Младший брат Эллы, Джованни, с детства был привлекательным мальчиком и сейчас учился на втором курсе. В последнее время она достаточно часто слышала о новой пассии парня, чтобы сообразить: Джованни нравился Эмбер. Он был наполовину итальянцем, как и его младшая сестра, и девчата сохли по нему еще в школе. Разумеется, Эмбер уверяла, что считает парня занудой, но слишком часто упоминала его имя в разговоре. Впрочем, Джованни нравился и Фей, поэтому она не имела ничего против подобного увлечения. Если бы первым парнем Эмбер стал кто-то вроде Джованни, сердце матери было бы спокойно.
