Когда Эмбер была маленькой, Фей часто водила ее в парк. Пока девочка возилась в песочнице, она читала на скамейке книгу или смотрела, как ребята гоняют мяч. Теперь Фей видела парк только со стороны, когда шагала по Саммер-стрит в магазин или на работу. У нее почти не было свободного времени, чтобы просто сидеть на лавочке в тени деревьев и наслаждаться покоем и свежим воздухом. А ведь совсем скоро парка не станет, подумала Фей и ощутила глухую тоску.
Она понимала, что нелепо оплакивать место, куда никогда не заходишь, но парк имел право на существование, а жители Саммер-стрит имели право проводить свободное время на его зеленых аллеях. Если бы у Фей было время (и, пожалуй, желание) бороться, она могла составить петицию, собрать подписи соседей, подать жалобу в городской совет, в суд… но у нее не было времени на бумажную волокиту. Ей хватало бюрократии на работе. Пусть кто-нибудь другой составляет петицию, а она, Фей, с радостью внесет свое имя в список несогласных с решением властей.
Когда Фей переступила порог дома, сразу стало ясно, что Эмбер еще не вернулась. Видимо, зашла в гости к Элле. Фей подумала, что удача на ее стороне: есть время приготовить предпраздничный ужин для любимой дочери. Ну и пусть день рождения Эмбер наступит лишь завтра, подарок можно вручить и накануне. А высокая стопка печенья сделает вечер особенным. Эмбер с детства обожала печенье.
Эмбер пришла домой после семи, снова странно возбужденная, с пылающими щеками и странным, ускользающим взглядом. В руках у нее был пакет с учебниками.
Портфолио ждало ее на столе, упакованное в золотую бумагу и перевязанное красивой алой лентой. Эмбер уставилась на золотой сверток в недоумении, затем ощутила досаду. Похоже, мать не стала дожидаться дня рождения, решила вручить подарок заранее. Как некстати! Эмбер весь день обдумывала, как рассказать Фей о Карле, поделиться своими планами, мучительно решала, какие детали стоит скрыть, на какие рычаги надавить… и вот мать все испортила! Разве можно принять подарок, а потом завести такой трудный разговор?
«Мама, мне плевать на экзамены — и вступительные, и выпускные. Я уезжаю в Нью-Йорк с парнем, которого люблю и у которого намечается контракт с известным продюсером. Да, кстати, спасибо за подарок».
— Милая, я не стала дожидаться дня рождения…
У Фей был взволнованный вид, на губах блуждала улыбка.
Эмбер заметила печенье на широком блюде. Она любила его в детстве, а теперь была к нему абсолютно равнодушна. Но мама испекла печенье специально для нее…
Эмбер попыталась заглушить растущее чувство вины, и это лишь усилило раздражение. Почему мать все еще пытается обращаться с ней как с маленькой? Печенье, постоянная опека…
«Не задерживайся допоздна. Не забудь сделать уроки. Захвати пакетик с сандвичами. Надень шарф, на улице ветер. Даже если курить будут все, тебе запрещается». И так далее и тому подобное!
Конечно, Фей желала дочери только добра, но ее удушливая забота, напоминавшая квохтанье наседки, уже давно мучила Эмбер. Она не ребенок, а мать продолжает видеть в ней младенца. Пора заметить, что младенец вырос и способен совершать вполне взрослые, осмысленные поступки!
Внезапно Эмбер поняла, что никакие здравые доводы не помогут ей предотвратить ужасный скандал: известие о Карле и скором отъезде приведет мать в ужас, какими словами ни донеси новость. И печенье с подарком совершенно ни при чем. Лучше оборвать все нити сразу, нежели дергать по одной.
— Открой, — улыбнулась Фей.
Она ощутила странную напряженность в лице дочери, во всей ее позе. Почему малышка не бросилась к подарку сразу, не разорвала нетерпеливо ленту, как делала обычно?
Эмбер искоса взглянула на мать, подошла к столу и принялась аккуратно разворачивать упаковочную бумагу.
— Ну, что скажешь? Нравится?
Эмбер покусала губу. Портфолио оказалось великолепным и стоило, должно быть, уйму денег. Это был подарок не по средствам, и он был Эмбер совсем без надобности. Хуже того: она даже подумала, что предпочла бы получить подарок деньгами, которые были необходимы ей на первое время в чужой стране, в незнакомом городе. Да и билет до Америки стоил немало. За перелет Карла и его группы платила музыкальная компания, а Эмбер предстояло разбираться с финансовыми затратами самой.
Подарок оказался как раз в стиле Фей: запредельно дорогой, купленный с единственной целью — дать дочери все самое лучшее. «Какая бессмысленная трата денег!» — с досадой думала Эмбер. Ей было горько и стыдно.
— Да, очень красиво, — выдавила она.
— Правда?
Эмбер показалось, что ее душат.
— Конечно. Мне очень нравится. Потрясающее портфолио. — Но совершенно бесполезное! Во всяком случае, пока. Возможно, через пару лет она и задумается об учебе, но не сейчас.
От Фей не ускользнуло, что брови дочери сурово сведены к переносице, словно она чем-то недовольна.
— Я никак не могла выбрать цвет. — Она подошла ближе. — Если захочешь, можем сходить в магазин и обменять на черный. Или на бордовый?
Руки Эмбер, державшие кожаную папку «Тодс», словно налились свинцом. Ей хотелось отбросить ненужную вещь. Почему мать продолжает лезть к ней с расспросами? Пусть уймется, пока не поздно!
— Мне нравится этот цвет, — выдавила она, повернулась к Фей и быстро поцеловала в щеку. — Спасибо большое. Слушай, у меня столько заданий, я пойду к себе…
— А ужин?
— Я не голодна. Поела у Эллы, — отрывисто бросила Эмбер, которой хотелось одного — бежать.
— Детка, я знаю, что ты очень серьезно настроена в отношении экзаменов, но… — начала Фей, пытаясь как-то втянуть дочь в разговор.
И тут Эмбер прорвало:
— Да не в экзаменах дело! Пошли они к черту! — крикнула она. — Ты ничего не понимаешь!
Лицо Фей застыло, словно превратилось в маску. Через мгновение рот повело в сторону, но она постаралась справиться с собой.
— Эмбер, что с тобой, что случилось? Мы всегда обсуждали проблемы вместе. В чем дело?
— Ни в чем! Тебе все равно не понять! — рявкнула дочь. — Ты всю жизнь была осторожной, никогда не рисковала, жила словно мышь! Я другая, понятно? Мне нужна свобода, а ты душишь меня. Ты хочешь, чтобы я прожила такую же жизнь, как ты!
— Ничего подобного… — Фей было так больно, что у нее едва ворочался во рту язык. Она положила всю жизнь на то, чтобы Эмбер не повторила ее ошибок, была осторожной и умной. Почему дочь набросилась на нее с такими странными обвинениями? — Я всегда желала тебе счастья.
— Нет! — крикнула Эмбер. В ней говорили страх и чувство вины. Она видела боль в глазах матери, и от этого ей было гадко, она чувствовала себя предательницей, но остановиться уже не могла. — Ты не мне счастья желала, а себе! Ты хотела сделать из меня свое подобие. А я так не хочу! Я не желаю закончить, как ты!
— Милая, послушай…
