— Пока молчит. Но если бы он появился на нашей территории, то, думаю, нашел бы способ сообщить о себе.
— Что ж, будем ждать.
* * *
Как бы там ни было, но «семейная» жизнь понемногу входила в свою колею. С Лидией Петру повезло — мягкая, понимающая, она являлась настоящим воплощением мечты о доме. С такой женщиной жить бы где-нибудь далеко от войны, а не тащить ее через линию фронта в полнейшую неизвестность. Лидия умела чувствовать его душевное состояние и старалась, как это могла бы сделать только жена, с которой прожил в браке не один год жизни, отвечать его настроению.
Стараясь не смотреть на Лидию, Петр собрал свои вещи, аккуратно уложил их в чемодан.
— Куда ты собираешься? — спросила Лидия.
— Грейфе сказал, что нужно мне съездить на фронт. Он покажет мне на месте коридор, по которому мы будем отходить после выполнения операции. А заодно и тех людей, у которых мы остановимся.
— Что это за люди? — В голосе Лиды послышалось беспокойство.
— Я особенно не вдавался в подробности. Но понял, что это еще какая-то довоенная агентура. Надежная, не переживай!
— Почему же тогда Грейфе ничего не сказал об этом мне?
Маврин как можно безмятежнее пожал плечами:
— Видно, посчитал, что это необязательно. Ведь еду-то я всего лишь на несколько дней. Это даже командировкой назвать нельзя. А ты чего, собственно, переживаешь?
— Не знаю, просто у меня как-то нехорошо на душе. Предчувствие, наверное.
Маврин поставил чемодан, притянул женщину к себе. От аккуратно ухоженных волос дохнуло пьянящим ароматом.
— Да не переживай ты так! Все будет хорошо.
Все-таки женскую интуицию не обманешь. Лидия чувствует, что все не совсем так, как он говорит. Ладно, разберемся…
Подняв чемодан, Маврин чмокнул Лидию в щеку и вышел. У подъезда его дожидался черный «Мерседес-Бенц». Водитель, откинувшись в кресле, дремал. Взять да гаркнуть ему в ухо: «Русские в городе!» Пусть знает, что не стоит расслабляться.
Курт оказался гораздо более чутким, чем показалось поначалу, — едва Маврин взялся за ручку дверцы, как он повернул ключ зажигания, запуская двигатель.
Маврин сел на заднее сиденье и глухо произнес:
— В госпиталь!
Курт кивнул и уверенно тронулся с места. Проскочив по пустынным улицам, они подъехали к госпиталю, весьма угрюмому зданию. Впрочем, разве оно может радовать глаз, если из него придется выходить инвалидом?
Попрощавшись с водителем, Маврин поднялся по лестнице и, пройдя по коридору, вошел в кабинет врача. Во внешности эскулапа не было ничего арийского. Если покопаться в его родословной поосновательнее, то где-нибудь в четвертом колене наверняка можно будет отыскать еврея. И уж тем более непонятно, как его допустили к делам внешней разведки. Ведь это ее «деликатные» поручения он вполняет.
— Значит, ногу укорачивать не будем?
Да, шутки у него глуповатые.
— Ни в коем случае! Сделайте только шрамы. Как и говорили… Проведите операцию как-нибудь поаккуратнее. Все-таки я еще молодой, не хотелось бы загибаться раньше времени.
— Мы все сделаем так, чтобы русские наверняка поверили бы в вашу инвалидность, — на этот раз серьезно сказал врач. — Но вашему здоровью это не нанесет никакого ущерба.
Тон холодный, заметно надменный, таким обычно разговаривают арийцы с представителями неполноценных народов. Такие, как он, с предельной точностью выполняют любой приказ. Наверняка в лагерях для военнопленных у него была немалая практика — ведь это весьма подходящее место для проведения различных и далеко не гуманных экспериментов.
— Как будет происходить операция?
— Во все медицинские тонкости я вас посвящать не буду. Скажу только, что когда рана зарастет, то шрам будет очень напоминать последствия осколочного ранения. Любой, кто увидит этот шрам, будет очень удивлен, каким это образом вам удалось выжить.
— Значит, шрам будет страшный? — В голосе Маврина явственно послышалась тоска.
— А что вас, собственно, смущает? Ведь это не будет какое-то настоящее увечье, которое действительно осложнит вам дальнейшую жизнь. Организм ваш нисколько не пострадает. А эстетическая сторона… Что ж, с этим вам придется как-то смириться. Разумеется, ваш живот будет не так красив, как прежде, но не думаю, что это обстоятельство может отразиться на вашей мужской силе. — Как-то хитро улыбнувшись, он добавил: — Уверяю вас, женщины вообще не обращают внимания на подобные вещи.
Маврин скупо улыбнулся:
— Буду надеяться. Я ведь к тому же еще и молодожен…
— Я в курсе.
— …и мне бы очень не хотелось, чтобы жена упрекала меня в мужской несостоятельности.
— Не беспокойтесь, никаких сбоев не будет. А если нечто подобное произойдет, так я смогу порекомендовать вам весьма действенное средство… Ну, чего же мы стоим? Пойдемте! — Хирург направился к двери. — Все уже готово к операции! Мария, проводите нашего гостя до операционной, — обратился он к молодой женщине лет тридцати, вышедшей из палаты.
— Хорошо, господин Готт. — К Маврину подошла хорошенькая медсестра с русой челкой, кокетливо выбивающейся из-под белой шапочки.
— С вами хоть в ад!
— Думаю, что это будет лишнее, — дрогнули ее губы в легкой улыбке.
Часть III. ГИТЛЕРА НЕ ТРОГАТЬ
Глава 26 СТРАННЫЙ ЗАКАЗ
Маврин вернулся в Ригу через три недели. Перешагнув порог, он обнял Лидию и долго сжимал ее в объятиях, вдыхая такой уже знакомый аромат ее волос.
— Что-то случилось? — спросила она, когда Петр наконец разомкнул объятия.
— Почему ты так решила?
— У тебя очень напряженное лицо.
В какой-то момент ему захотелось рассказать ей все как есть, но, вспомнив строгое предупреждение Ханца Грейфе, он раздумал.
— Ничего особенного… Меня зацепило осколком в живот. Пришлось поваляться немного в госпитале. Все обошлось, и я снова с тобой.
Красивые черты ее лица исказила болезненная гримаса.
— Ты же мог погибнуть.
— Не пугайся, ничего страшного не произошло. Я рядом с тобой, и мы будем жить, как прежде. Знаешь, я бы хотел немного отдохнуть.
— Ты хочешь принять ванну?
— Хорошо, — согласился Петр, снимая плащ.
Несмотря на то что они по-прежнему жили в гостинице, у Маврина появилось чувство своего угла. В ванной комнате призывно булькала вода, было тихо и уютно. На душе было спокойно.
Устроившись в кресле, Маврин закурил. В какой-то момент он почувствовал, что засыпает, отыскав на ощупь пепельницу, положил папиросу, и дрема накатила на него теплой расслабляющей волной. Сквозь сон он услышал, как к нему подошла Лидия, негромко сказав, что ванна готова. Следовало бы поблагодарить, но сил не было даже для этого. Затем женские руки аккуратно расстегнули его ремень и бережно стали стягивать с него брюки. Очередь дошла до рубашки. Легкие осторожные пальчики пробежали по пуговицам, затем осторожно вытащили одну руку, потом другую. Легкий холодок остудил тело. Даже сквозь сон он чувствовал, как Лидия рассматривает его шрам, а потом он почувствовал легкое прикосновение ее влажных губ. Она целовала его шрам.
