Через распахнутую дверь кабины было видно, как летчики пытаются выровнять самолет, но, видимо, получив серьезные повреждения, он продолжал стремительно снижаться. Земля начинала приобретать конкретные очертания, наполняться красками. И еще через мгновение ее поверхность, казавшаяся до этого совершенно ровной, стала рельефной, выявляя неровности и холмы. В стороне густой темной полоской до самого горизонта тянулся лес, напоминая огромные застывшие волны в тех местах, где деревья взбирались на косогоры.
Земля приблизилась, и теперь Петр отчетливо различал даже отдельные деревья и кустарники, мелькнул какой-то небольшой водоем. Лидия, вцепившись в Петра обеими руками, застыла в немом ожидании. Почему-то в этот миг все свое внимание он сконцентрировал на ее лице, перекошенном от ужаса: рот некрасиво открыт, глаза расширены…
Самолет слегка накренился, затем выровнялся. Удар двадцати колес нестандартного шасси по земле, и самолет запрыгал по неровной поверхности, подбрасывая пассажиров. Обшивка скрежетала, раздался хруст разбитого стекла, и что-то тяжелое больно ударило Петра по шее. На высокой ноте взревели двигатели и неожиданно смолкли. Винты еще некоторое время продолжали вращаться по инерции, подрезая попавшие под них кусты. На короткое время установилась гнетущая тишина, которую прервал истошный крик первого пилота:
— Пробиты баки! Самолет сейчас взорвется! Все быстрее из самолета!
Подскочил бортмеханик и дрожащими руками принялся вытаскивать задвижку двери. Правая щека у него была разодрана, а из глубокой раны обильно сочилась кровь.
— Быстрее прыгайте!
— Мотоцикл! — напомнил Маврин.
— Сейчас не до него! Самолет взорвется буквально через минуту. Берите самые важные документы и уходите!
— Я не уйду, пока не заберу груз! — воспротивился Маврин. — Без него теряется весь смысл операции!
Он обратил внимание на то, что долговязый пулеметчик продолжал сжимать гашетку пулемета, поглядывая через разбитый иллюминатор, словно опасался нападения русских.
— Что вы должны взять в первую очередь? — подскочил командир корабля.
Маврин поднял саквояж с печатями и документами:
— Это я возьму с собой. Возьмите вон тот груз, — показал он на два небольших контейнера, стоявших рядом. В одном из них находился «панцеркнакке», а в другом — радиоуправляемая мина.
— Ну чего сидите?! — крикнул командир на солдат. — Вытаскивайте груз!
— А как же пулемет? — в недоумении спросил тот самый старательный солдат.
— Сейчас не до него! — отмахнулся командир.
Подхватив саквояж, Маврин спрыгнул на землю и тотчас утонул по щиколотку в грязи. Самолет, оставив после себя тридцатиметровую борозду, крепко засел всеми колесами в густом кустарнике. Из пробитого бензобака на землю стекал ручеек, оставляя радужные разводы на лужах.
— Прыгай сюда! — протянув руки, крикнул Маврин Лидии, застывшей в проеме люка.
— О господи!
— Не медли, сейчас взорвется!
Невыносимо едко пахло горючим. Жгучий удушливый запах до боли раздирал носоглотку.
Взмахнув руками, Лидия прыгнула вниз, угодив в объятия Маврина.
— Уходим! — потащил он ее в небольшой распадок.
Следом, сжимая в руках ящики, тяжело попрыгали на землю солдаты, последними выскочили летчики. Пригибаясь, солдаты пересекли заросшую кустарником поляну. Наверняка эти двадцать метров были самыми длинными в их жизни. Стараясь не трясти громоздкий ящик, мимо пробежал тот самый ефрейтор, что удержал при погрузке мотоцикл. Петр мимоходом подумал о том, что в ящике лежала радиоуправляемая мина, и если она сейчас сдетонирует, то на том месте, где они сейчас находятся, образуется большая воронка. Он даже инстинктивно прикрыл голову руками, опасаясь взрыва, но мгновения пролетали, а взрыва так и не последовало. В ожидании предстоящего взрыва время растянулось в вечность. Маврин поймал себя на том, что принялся считать секунды. Когда счет перевалил за второй десяток, он, приподнявшись, посмотрел на самолет. Тот, уткнувшись двигателями в высокий кустарник, был объят клубами черного дыма.
— Что там дымит? — спросил командир корабля у бортмеханика.
— Баки пробиты. Нужно посмотреть, может, и обойдется.
— Попробуй, а там видно будет, что делать.
— Хорошо.
Кивнув, бортмеханик, пригнувшись, пробежал с десяток метров к самолету и залег. Взрыва не последовало. Приподнявшись, он глянул на самолет и быстро преодолел еще двадцать метров.
Наконец он пробежал последний отрезок пути и оказался у фюзеляжа. Из своего укрытия Маврин видел, как бортмеханик придирчиво осматривал пробитые баки. Обошел самолет, взглянул на двигатели. И, не особенно торопясь, вернулся обратно.
— Ну что там? — нетерпеливо спросил первый пилот.
— Повреждения серьезные, взлететь не удастся, но взрыва не будет. Придется как-то перебираться через линию фронта.
Командир нахмурился.
— Ладно, что-нибудь придумаем. В самолете есть комплект гражданской одежды. Переоденемся и уйдем в лес. С моим знанием русского в России не пропадешь. Если что, примут за прибалта. Эти места я знаю, не заблудимся. Одно время мы здесь проводили с русскими совместные учения. — Невесело хмыкнув, он добавил: — Уж не мой ли ученик мне бензобак пробил? — Поднявшись, скомандовал: — Пойдем к самолету.
Русские появились в тот самый момент, когда командир экипажа был на полпути к сбитому самолету. Растянувшись в длинную цепь, они короткими перебежками бежали к самолету. До них оставалось каких-то метров триста, и Маврин уже отчетливо различал в руках бойцов автоматы. Немного правее, спрятав под плащ-палаткой знаки различия, двигался командир. Его можно было определить по уверенным жестам и коротким командам.
Впереди, оторвавшись от цепи шагов на тридцать, бежал какой-то особенно шустрый пехотинец лет двадцати. Все свое внимание Маврин сосредоточил на стволе его автомата. Дрогнув, автомат выпустил очередь, пули просвистели над головами укрывшейся группы.
— А ну поднимайтесь! — закричал Маврин. — Выкатывайте мотоцикл!
— Не видишь, что ли, русские! — возбужденно ответил второй пилот. — Надо уходить, пока не поздно.
— Для чего вы здесь?! Вы срываете особо важное задание! Мне нужен мотоцикл! Бегом к самолету! — кричал Маврин, надрывая голос.
В какой-то момент он вдруг осознал, что перешел на русский язык, и солдаты, приподняв головы, смотрели на него ошарашенно и зло. Да, так нервничать нельзя…
Приподняв голову, первый пилот скомандовал:
— Палите из всех стволов, заставьте русских залечь, отбивайтесь как можете, а мы попробуем выкатить мотоцикл.
И, пригнувшись, он побежал в сторону самолета.
Загрохотали автоматные очереди. Русские залегли. А еще через мгновение в ответ остервенело и зло раздалась ответная пальба. Завязывался самый настоящий бой.
