— А я говорю не о Хэлен!
Мэри показалось, что это никогда не кончится: Джузеппе так и будет ходить вокруг да около. Сама же она ни за что ни о чем не спросит. Старик продолжал:
— Кора, хоть и не знакома еще с тобой, тоже тебя ждала. Мы втроем весь вечер тебя прождали.
Когда прозвучало уже знакомое ей имя, Мэри вздрогнула. Джузеппе не обратил на это внимания и собрался вновь окунуться в работу, когда услышал вопрос:
— Давно вы с ней знакомы?
Старый повар хлопнул себя по лбу, все сразу поняв:
— Джо тебе ничего не говорил?! Ну конечно, он просто не успел! — воскликнул старик.
Мэри затаила дыхание. Она смогла лишь отрицательно покачать головой.
— Кажется, я сообразил, в чем причина вашей размолвки! Успокойся, Кора — моя дочь! — Старик, словно гора свалилась с его плеч, продолжал: — Она прилетела сегодня и прямо из аэропорта, позвонила в ресторан. Узнав, что я там, она примчалась к Соудекам. Они с Джорджем вместе росли. Джо тянуло к кухне, а Кору — никогда. Она до сих пор не может понять нашего увлечения кулинарией. Работает переводчицей, пропадает неизвестно где по нескольку месяцев. Вот такой у меня сегодня день, — снимая фартук, подытожил Джузеппе.
Вдруг он быстро подошел к Мэри, взял ее рукой за подбородок и сказал:
— Ну-ка, сознавайся, противная девчонка! Ты их сегодня увидела возле ресторана?
Мэри кивнула. Старик продолжил:
— И конечно, решила: все, что ты видела замечательного в этом парне, — фальшь! — Мэри кивнула опять. — Так не бывает, детка моя дорогая, во всяком случае, у нас, поваров. — Старик щелкнул ее по носу и добавил: — Если бы ты была маленькой, я бы спустил тебе штанишки и выпорол как следует. Ты представляешь, что творится у Джорджа в душе?
Мэри сгорала со стыда. Ей нечего было возразить.
— Завтра, барышня, жду вас в ресторане. Мы все будем тебя ждать. Ты сама расскажешь Джо, почему так плохо себя вела.
Он расцеловал Мэри в обе щеки, попрощался и ушел. Проводив его, она вернулась на кухню. Ничего, кроме стыда за свое поведение, в ее душе не было. Она вспомнила разговор с Одри. Мэри во всем с ней теперь была согласна. «У страха глаза велики», — вспомнилась ей поговорка. Пока она не уничтожит в себе этот страх, ее жизнь будет идти наперекосяк.
Николас слышал, что кто-то приходил, но, решив, что это Джордж, оставался в комнате, чтобы не мешать молодым. Как только хлопнула входная дверь, отец вышел на кухню.
— Ты не спишь? — спросила дочь. — Мы с Джузеппе случайно тебя не разбудили?
— Нет. А кто он такой?
— Это друг Джорджа, его старый учитель. Он всегда остается замещать Джо.
Интонация, с которой Мэри произносила имя Соудека, указывала на то, что Джузеппе удалось восстановить мир. Глаза Николаса потеплели, и он радостно произнес:
— Слава богу, дочка, что все прояснилось!
— Как ты узнал?!
— Достаточно на тебя взглянуть. — Николас улыбался. — Пойдем спать, а то еще кто-нибудь придет!
Они погасили свет на кухне и, пожелав друг другу спокойной ночи, отправились отдыхать после бурного дня.
Старик добрался до машины ждущего его с нетерпением Джорджа и решил немного подразнить друга. Усаживаясь на сиденье, он начал охать и тяжело вздыхать:
— Бедная девочка! Я бы точно так же поступил на ее месте.
Джо, почувствовав, что его разыгрывают, перебил:
— Джузеппе! Прекрати дурака валять! Мне не до шуток!
Но старика не так легко было остановить: Джорджу пришлось набраться терпения.
— Некому ее пожалеть, кроме меня, старика. Эти легкомысленные молодые люди! Порой они ужасно себя ведут!
— Джузеппе! Ты поведешь машину сам!
— Ты же знаешь, что я этого не умею. Пожалуй, я вернусь к Мэри и скажу, что ты не хочешь везти меня домой.
Джо уже едва сдерживался. Ему стало так плохо, что он за себя не ручался. Неожиданно изменив интонации, старик серьезно спросил:
— Джо, кого ты сегодня обнимал возле ресторана?
— Никого.
— Так уж и никого?! А Кору?
— Я все равно ничего не понимаю. Что тебе сказала Мэри?!
— Она сама тебе завтра все расскажет.
— Значит, она была где-то рядом, когда я встречал Кору?!
Джузеппе утвердительно кивнул.
— Она решила… — Джордж не договорил. Он завел мотор и на огромной скорости домчал Джузеппе до дома.
— С этого дня я с тобой в машину больше не сажусь. Ты сумасшедший. — Старик выбрался из автомобиля и направился к дому. Остановившись, он крикнул: — Не вздумай ехать к Мэри. Она уже спит. Не буди ее!
Джордж приехал домой, поставил машину в гараж и лег в постель. Сна не было, он лежал и думал о любимой. Какой долгий срок должен пройти, пока Мэри изменится! Ему надо набраться терпения. Грош цена его любви, если он не выдержит это испытание. Хватит во всем уступать прошлому, надо, чтобы настоящее заставило Мэри забыть страшные тени ушедших лет.
10
Наступило утро. Мэри еще спала, а отец давно уже был на ногах. Предстоящая разлука с дочерью печалила его, но что он мог поделать? Николас бродил по дому, не находя себе места. Облегчение после исповеди перед дочерью, сменилось тревогой за дальнейшую ее судьбу. Коря себя за неудавшуюся жизнь, он не знал, как лучше поступить: сослаться на болезнь, чтобы удержать дочь, или смириться с ее отъездом и надеяться, что в скором времени она вернется?
Николас видел, как горячо она любит Соудека. Но чем ей помочь? Николас, познакомившись с Джо, понял, что ему также нужна поддержка, чтобы он понял все, что пережила Мэри, что творится сейчас в ее душе. Картер и сам только сейчас узнал обо всем. Постоянно следя за судьбой Мэри, он не проявлял беспокойства. В нем скорее жил полицейский, нежели любящий отец: ему ни разу не пришло в голову, что может твориться в душе маленькой девочки. За те несколько дней, что Мэри жила рядом, многое ему открылось. Он не найдет покоя, пока дочь не вернется, чтобы остаться с ним.
Измученный переживаниями, Николас вышел в сад и решил на прощание подарить дочери букет из лучших цветов. Он долго пытался вспомнить, какого цвета бутоны любит Мэри, но так и не смог, поэтому по собственному вкусу составил букет, в котором доминировали все оттенки фиолетового, от бледно-сиреневого до почти черного. Картеру припомнилось, как давно, в прежней жизни, он дарил цветы жене и дочери и как маленькая Мэри обожала рассматривать каждый цветок…
Когда он вернулся в дом, Мэри еще спала Осторожно, чтобы не разбудить дочь, Николас достал из серванта вазу и бережно поставил в нее цветы. Поджидая пробуждения дочери, он сидел и любовался ими. Красота растений успокаивала.
