Если все пойдет, как он задумал, то они станут очень близкими друзьями. Ему не терпелось продолжить.
Повинуясь внезапному порыву, он наклонился, чтобы поцеловать ее. Как правило, женщинам очень нравились его поцелуи, и они становились более податливыми, когда он доставлял им это удовольствие. При первом же осторожном прикосновении Эмили прошептала:
— Что вы делаете?
— Целую вас, — ответил он, не отодвигаясь от нее. — А вы отвечайте.
— Я думаю, не стоит. — Поскольку отодвигаться ей было некуда, она сползла с дивана, чтобы избежать его губ, и, повернувшись набок, поднялась.
Это был не первый раз, когда дама отвергала его ухаживания. За свои тридцать лет Фрост встретил уже нескольких дам, утверждавших, что им не доставляют удовольствия его поцелуи. Так как все они впоследствии вышли замуж за его друзей, он предполагал, что они специально изображали незаинтересованность из уважения к будущим мужьям. Правду сказать они не могли, иначе постоянные встречи друзей стали бы всем в тягость. Эмили же отказалась от него, даже не дав ему шанса проявить себя. Он отставил бокал и поднялся на ноги.
— Почему же? Что опасного в одном поцелуе, Эмили?
Она закатила глаза и засмеялась.
— Для вас я мисс Кэвел, лорд Чиллингуорт. Если я позволю вам называть меня по имени, это только поощрит вас к излишней смелости.
— Что в том плохого? — рассудительно спросил он.
— Вы хотите, чтобы я перечислила по пунктам? — спросила она, став так, чтобы между ними оказался стул. — Я очень ценю то, что вы сделали для Кэти, и то, что вы сделали, спасая меня от этих молодых…
— Чертовы щенки! — с отвращением воскликнул он. — Вы считаете, что я ничем не лучше этих идиотов с их розыгрышем? Кто-то сказал вам, что я «порочный лорд».
Эмили стиснула пальцами высокую спинку стула. Ее взгляд метнулся от него к выходу из комнаты.
— Какой лорд? Вы сказали «порочный»?
Он прикусил язык, прежде чем извиниться за придуманное не им прозвище.
— Да. Это глупое прозвище, от которого я и мои шестеро друзей не можем избавиться с тех пор, когда мы были…
— Чертовыми щенками? — Она поджала губы, сдерживая улыбку. — Это не очень утешительная рекомендация.
Неужели она дразнит его? У Фроста появилась надежда, что он не окончательно отпугнул ее. Он медленно подошел к стулу, который она выставила как щит, и стал лицом к лицу с ней.
— А что, если бы я сказал вам, что мы ее заслужили?
— Тогда я бы предположила, что вы и ваши буйные друзья были очень плохими мальчиками, — с трудом выговорила она.
— Мужчинами, — поправил он. Он прижался правым коленом к сиденью стула, сокращая расстояние между ними. — В высшем свете мы создали себе определенную репутацию. Однако некоторые из нас стали респектабельными джентльменами. Женились и произвели на свет потомство.
Эмили не занимать было смелости, она не отступила ни на шаг, даже когда его губы оказались в опасной близости от ее лица.
— Но не вы, — сказала она.
— Я не вижу в этом смысла. — Фрост пожал плечами. — Кто-то же должен поддерживать наш скандальный имидж. Это вполне могу быть я.
Его губы нетерпеливо дернулись. Ему так хотелось притянуть ее к себе и заставить замолчать умелым, умиротворяющим поцелуем! Вот тогда бы стало ясно, что нужно этой несносной девчонке.
— А ваша попытка поцеловать меня? Тоже для поддержания репутации?
— Не совсем.
— А чем же тогда вы занимаетесь? Выходите на вечернюю охоту за дамами? И сколько их должно быть? Сколько из них позволяет завлечь себя в ваши сети?
— Мне никто не может позволить или не позволить чего-либо, — пробормотал он, недовольный тем, какое направление принял их разговор.
Эмили ахнула.
— Так вы насильно заставляете их уступать вам? — Она наклонилась к нему. — Для подобных мужчин существует очень нелестное название, знаете ли. Меня поражает, что лорд и леди Фиддик позволили вам появиться в их респектабельном доме.
— Вы сознательно искажаете мои слова, Эмили, — сказал он. — Никто никого ни к чему не принуждает, черт побери! — резко бросил он, и его желание овладеть ею сменилось желанием ее задушить. — Дело вовсе не в свете и не в том прозвище, каким нас наградили. То, что происходит здесь и сейчас, касается только меня и вас. Неужели так плохо с моей стороны хотеть вас поцеловать?
От его слов ее щеки порозовели.
— Да, — сказала она, отступая от него на шаг. — Потому что это я, а не моя сестра.
Фрост не знал, как ответить на эти бессмысленные слова. Он никогда не был знаком с ее сестрой.
— Что за чушь вы несете?
— Мужчины засыпали ее гостиную цветами, писали ей стихи, дрались из-за нее на дуэлях. Она была изумительной красавицей, которую каждый мужчина мечтал поцеловать. Она, но не я.
— Не согласен. Если вы будете стоять спокойно, я докажу это.
— А, понятно. Значит, я первая дама, которая вам отказала.
— Нет, были и другие, — недовольно признался он.
— Хм, на мой взгляд, их было слишком мало. Я вам искренне сочувствую, лорд Чиллингуорт. — Эмили провела рукой по его щеке и отошла.
Девчонка уходила. Фрост поскреб пальцами щеку. Как ей удалось так ловко поменяться с ним ролями? Любая другая женщина растаяла бы в его объятьях и умоляла бы его поцеловать ее снова.
Эмили поставила на стол свой пустой бокал и направилась к двери.
— Подождите минутку, мисс Кэвел! — процедил он сквозь зубы, потому что это уже было похоже на мольбу.
Фрост бросился за ней, потому что она и не подумала остановиться. Он догнал ее как раз когда она выходила из комнаты и резко развернул ее лицом к себе. Ей пришлось положить руки ему на плечи, чтобы удержать равновесие.
— Наш разговор не окончен.
Эмили сердито уставилась на него:
— Вы знаете, в чем разница между вами и теми молодыми лордами, которым вы сегодня угрожали?
— Нет, и мне это не интересно. — Он говорил с ней резко, и это вряд ли могло смягчить ее. Куда подевался его знаменитый шарм? Он так и не задал главного вопроса: почему она так ненавидит «Нокс»? Фрост сделал глубокий вдох. — Так в чем же разница?
— Очень небольшая, — проворковала она. — Ваши розыгрыши наверняка более утонченные. Хотя я думаю…
Он закрыл ей рот своими губами. Это было весьма разумно, поскольку эта женщина была способна кастрировать мужчину своим языком. А этот орган можно использовать и более приятно и соблазнительно. Вначале Эмили не поддавалась. В его объятьях она была напряженной, твердой, как доска, а ее губы так же располагали к поцелуям, как захлопнутая ракушка моллюска. Фрост впервые прикоснулся к ней и пожалел о том, что так грубо с ней обошелся. Вернее, чуть не пожалел. Ее бессвязный лепет о сестре явно свидетельствовал, что эта девушка никогда не целовалась. Он был первым мужчиной, который ощутил ее скрытую страсть. Его поцелуй стал нежнее, и она судорожно вздохнула. Закрыв глаза, он вдохнул ее запах. От нее исходил легкий аромат апельсиновых цветков. Он прикоснулся к ней губами в знак извинения за свой гнев. Ответ Эмили был столь же щедрым, как и ее сердце. Ее губы, неискушенные в искусстве поцелуев, призывно раскрылись. Он не устоял перед этим призывом и стал самозабвенно упиваться ее ртом. Он ласкал ее нижнюю губу своими губами, прокладывая кончиком языка манящую влажную дорожку по пухлой внутренней ее поверхности. Когда он поднял голову, то чуть не утонул в ее бездонных карих глазах. Они светились от разгорающейся страсти, о которой она, видимо, даже не подозревала. К сожалению, Фрост слишком хорошо понимал, что с ним происходит. Он был возбужден и чувствовал, что теряет голову. В нем боролись противоречивые чувства, ему очень хотелось затащить ее обратно в маленькую гостиную и запереть изнутри дверь. Там стоял диван, на котором он мог бы целовать и другие прелестные части ее тела. Он сделал над собой невероятное усилие, отпустил Эмили и отступил на шаг.
