Зловеще щелкнули наручники.
— Здорово ты его подсечкой зацепил, — прогудел кто-то вблизи. Картавый повернулся и тут же получил удар по голове:
— Лежать.
В следующую секунду его с силой оторвали от пола. Картавый взвыл от боли и, поторапливаемый пинками, зашагал к выходу.
Глава 48.
О ПРОСТОМ ЕВРЕЕ, ПРОЧИТАВШЕМ ТАЛМУД
— Итак, я повторяю свой вопрос, откуда у тебя взялись «стволы»?
Невольно губы Шибанова сжались. Он знал, что со стороны это выглядит некрасиво, на скулах обозначились острые желваки, щеки слегка порозовели.
Желательно владеть своими эмоциями, полезно сделать несколько глубоких выдохов или просто слегка задержать дыхание.
— В жилах каждого еврея, даже если он обременен учеными степенями, всегда живет самый обыкновенный сапожник, мечтающий завести свою лавочку, — улыбнулся Леня Картавый. — Господин хороший, здесь не надо ничего выискивать, я просто купил эти «стволы» по дешевке для того, чтобы продать повыгоднее.
— Что, денег на жизнь не хватает? — разжались губы Шибанова.
— Как известно, копейка рубль бережет. А потом, денег действительно всегда не хватает. Вот вы спросите у человека, который зарабатывает сто миллионов Долларов в год, много это или нет? Так он вам скажет, что едва сводит концы с концами, и будет прав. Во-первых, — загнул мизинец Леня, — у него дорогой дом, который обошелся ему не менее десяти миллионов. Со всеми наворотами: банями, саунами, бассейнами и прочим. Все это надо содержать соответствующим образом, а это в свою очередь опять стоит больших денег.
Добавим сюда прислугу, которой тоже нужно платить. Такому господину положено три раза в год менять машины, обновлять свой автопарк. А это опять траты.
Наверняка он имеет небольшой реактивный самолет, который перемещает его дорогое тело из одной точки планеты в другую, а это опять расходы. — Леня Картавый загибал уже пальцы на другой ладони. Лишь «браслеты»; будто бы соглашаясь, слегка побрякивали при малейшем движении. — Если он женат, то сумма возрастает вдвое! А потом, нужно посмотреть мир. Останавливаться следует только в дорогих отелях. Так вот я тебе скажу, господин хороший, у него едва хватает денег, чтобы купить серебряные сережки своей любовнице! Шибанов снисходительно улыбнулся:
— А много ты заработал? Картавый задумался всерьез:
— Ну-у… если честно… покупал я их по триста баксов за «ствол».
Продал за пятьсот каждый! — в голосе Лени слышалась нескрываемая гордость. — Так что навар приличный. Во всяком случае, могу пару раз пообедать в ресторане, а еще и девочку какую-нибудь угостить.
— Кому ты их продал?
— Господин хороший, ты думаешь, я паспорт, что ли, у них спрашивал?
Когда ты на базар идешь, у тебя продавцы спрашивают документы? — и, заметив легкую улыбку капитана, почти победно заключил:
— Вот так и я не спрашиваю. Для меня главное — деньги получить, а как он там товаром распорядится — не мое дело.
— Только ты ведь, Картавый, недоговариваешь чего-то. Ты ведь не апельсины продавал, а «стволы», а это статья. И, кроме того, «стволы», что ты продал, они в картотеке числятся, это те самые, что в охране взяли. Знаешь, сколько за свои чудачества ты можешь получить?
— И сколько же? — старался сохранить равнодушие Картавый.
— Лет двадцать пять, а то и пожизненное может быть. Лицо Лени Картавого как будто не изменилось. Вот только уголки губ самую малость приподнялись.
— Ничего, как-нибудь выживу. И Моисей сорок лет по пустыне ходил.
— А ты, я вижу, философ.
— Нет, я простой еврей, который прочитал Талмуд, — в сердцах проговорил Картавый.
— Ладно, оставим наши теологические диспуты. И у кого же ты купил «стволы»?
Леня Картавый положил руки на край стола. «Браслеты» ему слегка жали, и Шибанов видел, что на его запястьях обозначился красный след. Картавый мужественно терпел, полагая, что в последующие двадцать лет его ожидают куда большие лишения.
— На Рижском рынке один бандюга из-под полы предложил, — честно посмотрел Картавый на Шибанова. Григорий усмехнулся:
— За своего человека, значит, принял. Улыбка у Картавого получилась широкая. Он явно бравировал своими крепкими зубами.
— Ну, уж на опера я точно не похож.
С левой стороны, на самом краю стола была прикручена настольная лампа.
Можно было бы направить лампочку в сто пятьдесят ватт прямо в глаза подопечному и с удовольствием наблюдать за тем, как его лицевой нерв дергается при каждом остром вопросе. Но вряд ли подобная мера сумеет сломать его. Лене приходилось видывать и не такое.
— Значит, идешь в отказ?
Леня Картавый удивленно вскинул ресницы:
— Долг каждого гражданина помочь следствию. Все-таки в детстве я был примерным мальчиком, играл на скрипке и всегда уважал правосудие.
— Обещаю тебе, что пожизненного ты можешь избежать, если расскажешь все, как было. Картавый неожиданно расхохотался:
— Господин хороший, хоть я и был примерным мальчиком, но моя добрая покойная мамушка всегда говорила мне о том, что весь мир делится на хороших и плохих дядей. А поэтому у меня есть сильное сомнение, с хорошим ли дядей я разговариваю.
— А ты дипломат.
Картавый сдержанно улыбнулся:
— Я не дипломат, господин хороший. Я всего лишь самый обыкновенный еврей.
— Хорошо. Где ты был утром третьего июня? Леня поморщился:
— Господин хороший, я даже не знаю, какое сегодня число, а ты мне говоришь о прошлом месяце. Хотя могу предположить… Где может находиться в это время благочестивый еврей? Скорее всего я был в синагоге и молился. Вот сам ты, господин хороший, можешь вспомнить, где ты был месяц назад? — и, уловив на лице Шибанова едва заметное смятение, победно добавил:
— Вот то-то и оно, а меня пытаешь!
— Ты с Закиром Каримовым знаком?
— Ну ты даешь, господин хороший, — воскликнул Картавый. — Кто же не знает Закира! Только сразу тебе хочу сказать, в приятелях я с ним не был, и мы с ним никогда не пересекались.
— Выходит, параллельным курсом идете? съязвил Григорий.
Леня Картавый слегка нахмурился:
— Это смотря что ты имеешь в виду. Я со своим прошлым завязал. Не спорю, всякое бывало по молодости, но сейчас я чист, как ангел.
— Ангел, говоришь, — ухмыльнулся капитан. — А как же твои «стволы»?
Что-то не вяжется с образом ангела.
— Господин хороший, — Леня Картавый был само негодование, — это чистой воды коммерция!
