— О чем ты, Закир? — обиженно вскинул брови Федосеев.
— Ты разве не знаешь, кто эти «стволы» в твою охрану перекинул?
— Клянусь богом, не знаю, — горячо заверил его Федосеев. — Давай мы с тобой по стопочке выпьем да разберемся, что к чему. Разве мы с тобой не свои?
Иван Степанович достал из холодильника еще одну бутылку. На этот раз непочатую. Сильно крутанул ее в руке и с некоторым восторгом принялся наблюдать за смерчем из крохотных пузырьков.
— Настоящая. Качество гарантирую. Сейчас какое только пойло не продают.
А на погост раньше срока ой как не хочется. Так я налью?
— Ну, давай хряпнем… напоследок, — безрадостно согласился Закир.
Отвернув золотистую крышку, Степаныч опрокинул горлышко в стакан, и водка, радуясь освобождению, весело забулькала.
— Мне кажется, «стволы» нужно перепрятать. Место там ненадежное. Давай вот что сделаем — я «стволы» в укромное место перевезу, — взял стакан Иван Степанович и двинул его навстречу Закиру. — Лучшего во всей Москве не сыщешь.
Гарантирую!
Каримов не торопился поднимать свой стакан, с удовольствием пережевывал копченую колбаску, наконец сказал, улыбаясь:
— Ну, если только так… А как ты к «стволам» подойдешь, если там мои быки стоят?.. Ладно, ладно, Степаныч, не напрягайся, пошутил я. Идея неплохая, так и сделаем. Вижу, что для дела стараешься. Маляву я им отпишу, они поймут. С гладиаторами и поедешь на новое место… Да не дергайся ты! Что у тебя, гвоздь, что ли, в стуле? Они и останутся при «стволах». — Длинные, поросшие тонкими черными волосами пальцы Закира уверенно обхватили обычный граненый стакан и двинулись навстречу ладони Федосеева, которая, чуть подрагивая, продолжала оставаться в поднятом состоянии с зажатым стаканом. — Ну, будем здоровы, как говорится, дай бог не последняя, — Раздумав чокаться, он выпил прохладную водку в три больших глотка.
— Крепка, — крякнул от удовольствия Иван Степанович.
Закир отвечать не стал, взял со стола кусок сала. Долго нюхал его пряный перечный запах, после чего сунул в рот.
— Карандаш у тебя есть? — спросил Закир, закусив.
— Найдется, — и, выдвинув ящик стола, Федосеев вытащил ручку с листком бумаги.
Не задумываясь, Закир начеркал несколько слов.
— Отдашь там старшему, он заметный такой. Пижонистый, белобрысый и с короткой стрижкой, во рту фикса. Здесь написано, чтобы груз перевезли и чтобы оставались при нем, — сложив бумагу вчетверо, наказал:
— Не потеряй.
Неожиданно Иван Степанович улыбнулся.
— Не переживай, не потеряю. — Федосеев вдруг поднялся, отошел на два шага и вытащил из куртки пистолет.
— Закир, на помин души не желаешь выпить, — тихо проговорил Иван Степанович, — там как раз еще стакан остался.
Закир поднял голову и, увидев направленный в голову ствол «Макарова», сдавленно проговорил:
— Ты чего, Батя? Не дури! Опусти пушку-то. Вилка выскользнула из его ослабевших пальцев и с сильным звоном ударилась о край фарфорового блюдечка.
— А нервишки-то у тебя не железные, Закир. Вот и мясо уронил на пол. А оно денег стоит. Я-то уже не буду его есть, с пола не подбираю. Кому теперь оно достанется? Разве что крыса какая-нибудь утащит. Вот признайся, Закир, хотел же меня уделать? Так ведь? Опередил я тебя.
— Ты это специально задумал?
— На дачу, что ли, тебя заманить? — уточнил Федосеев. — Разумеется, Закир, — выдохнул он. — Я для тебя и могилку выкопал в самом углу участка.
Извини, небольшая, правда, получилась. Всего лишь с метр. Но, думаю, ты в претензии не будешь. Тебе же уже будет все равно. А я на твою могилку цветы посажу… Обещаю! Ты какие предпочитаешь: гладиолусы, георгины или, может быть, астры? Знаешь, я сделаю по-другому, — Федосеев выглядел воодушевленным. — Лучше на твоей могилке я посажу розовый куст. А? Каково? Оцени!
— Сука, — выдохнул Каримов, побелев. — Ты это с самого начала хотел?
— А вот это уже вопрос по существу, — очень серьезно заговорил Иван Степанович. — Хорошо, отвечаю. Мне не понравились твои разговоры о процентах…
Кинуть хотел, падла! — челюсти Федосеева сжались, лицо мгновенно ожесточилось, только пистолет, нацеленный аккуратно в лоб, не шелохнулся.
— Хочешь хапнуть «стволы» и слинять?
— Уходить я не собираюсь, но и делиться с тобой не желаю. Нужно быть настоящим глупцом, чтобы иметь под боком такие деньги и еще их кому-то отдавать.
— Только ведь с тебя за эти «стволы» четыре шкуры сдерут.
— И кто же? — усмехнулся Федосеев.
— А-а! — Закир метнулся в сторону, опрокидывая стол, на дощатый пол грохнулась посуда, разбиваясь на мелкие черепки.
Выстрел прозвучал в тот самый момент, когда Закир уже подбежал к двери.
Казалось, пни ее ногой, и она радушно распахнется, предоставляя волю. Но пуля, угодив в висок, отбросила Каримова на старенький диван, и, распластавшись, он судорожно дернул ногами и расслабленно вытянулся.
— Паскуда, — горестно вздохнул Федосеев, — даже перед смертью напакостил. Покрывало испортил. Двадцать лет служило — и ничего, как новенькое было, а эта сука один раз легла и тут же все перепачкала. Опять эти непредвиденные траты, какую-то тряпку нужно будет покупать на диван. Ладно, саваном ему послужит. А потом — гроб ему как будто и ни к чему. Все-таки мусульманин…
На полу лежала распечатанная пачка сигарет. Теперь она Закиру без надобности. Иван Степанович уверенно поднял ее и вышел на крыльцо. Темнота, хоть глаз выколи. А главное, тишина, если не считать вездесущих сверчков, да вот еще где-то вдалеке ухнула ночная птица. Филин, кажется.
Федосеев выкурил сигарету, затушил окурок о дно металлической банки (непорядок по огороду швырять) и вернулся в дом. Закир лежал на диване, как и прежде, только самую малость съехал вниз. На полу обнаружилось несколько кровавых пятен, доставивших хозяину некоторое огорчение. Затереть их не удастся, придется пройтись слегка рубанком, а так ничего.
Осторожно, стараясь не перепачкать свой загородный наряд, Иван Степанович ухватился за покрывало и медленно стянул труп на пол. Отдышавшись, с интересом стал рассматривать лицо Закира. На уснувшего он не тянул, даже при самом богатом воображении. Как говорится, стопроцентный мертвец. Даже страшно подумать, что может сделать с человеком небытие. Закатав подельника в покрывало, он крепко стянул тело веревками и поволок из комнаты.
Глава 54.
ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ, СЫНОК?
Конечно, все эти мигалки и машины сопровождения большой выпендреж. До места встречи можно было бы добраться куда скромнее: скажем, поймать подвернувшегося частника, а то и просто доехать на метро. И можно быть абсолютно уверенным в том, что в переполненном вагоне наверняка отыщется какая-нибудь сердобольная душа и уступит ему место. Оно и понятно, не очень-то и приятно, когда напротив тебя стоит старец, едва ли не согнутый вполовину да еще с клюкой в руке, а ты, такой бессердечный, с высоты собственного здоровья и молодости не замечаешь направленных на тебя умоляющих глаз и словно бы прилип к сиденью.
