— Деточка, подними, пожалуйста, руку, ты должна показать людям свою грудь, а она стоит того, чтобы на нее поглазело как можно большее количество мужчин.
Скульптор уже не замечал Захара — вежливая форма спровадить неожиданного гостя за порог. Усмехнувшись, Захар направился к двери. И лишь когда Захар взялся за ручку двери, Григорьев произнес ему в спину:
— Я ее видел в районе Арбата в одном китайском ресторанчике с молодым человеком. Взгляд ее сиял. Мне показалось, что между ними чувство. Так что было бы лучше, если бы ты оставил ее, парень. Такую девушку удержать трудно, она не для тебя.
Ответом на последние слова стал сильный удар дверью, можно только догадываться, как художник усмехнулся на подобное проявление чувств.
В эту ночь Захару уснуть не удалось, и он истерзал всю простыню, ворочаясь с боку на бок. А утром, когда затрезвонил будильник, навязчиво приглашая его поспешить на службу, он тяжело поднялся. Ощущение было такое, что вместо головы на плечах мешок, набитый валунами.
В довершение всех неприятностей уже перед самым уходом позвонила Инна.
Совсем не для того, чтобы сказать последнее «прощай», а лишь затем, чтобы пропеть обыкновенную бабью песню о том, что как мало он ее ценил. Захар положил трубку, оборвав Инну на половине фразы.
Предстоящий день обещал быть нелегким.
Ожидания оправдались сполна, когда Захар, по своему обыкновению, принялся за разборку пистолета. И лишь отсоединив магазин, он увидел, что «волына» не его. Свой пистолет он помнил до малейшей царапинки, до последних потертостей, оставленных на вороненой стали. Они были для него настолько родными, что каждую из них он мог запросто, закрыв глаза, описать по памяти.
Точно так же пылкий любовник помнит каждую складочку на теле предмета своего обожания.
Странно было то, что он не заметил подмены сразу. Это непростительная, надо сказать, оплошность. Расслабился, нюх потерял, а опасность не дремлет, рядышком толкается. Нехорошее предчувствие леденящим сквознячком прогулялось по позвоночнику.
Захар посмотрел на дверь. Никого. Вставив обратно магазин, он сунул пистолет в кобуру. Поколебавшись, взял трубку телефона и быстро набрал номер.
После второго гудка раздался негромкий щелчок, и вульгарный женский голос, в котором Захар без труда узнал директора магазина, выкрикнул:
— Слушаю.
— Мне бы Ефима Кузьмича… Трошина, — как можно более деликатно произнес Маркелов.
С полминуты в трубке царила тишина. Вероятно, директриса соображала, как ей следует поступить: кликнуть грузчика или отправить абонента по известному адресу.
— Обождите, он сейчас подойдет, — произнесла женщина неожиданно мягко.
Захар представил, как ее сдобное тело оторвалось от стула и, подобно тяжелой барже, поплыло к выходу, рассекая дынеобразным бюстом пространство.
Если судить по голосу, то их роман набирает обороты.
Послышался отчетливый шорох. Кто-то взял трубку, а потом в мембрану ударил хрипловатый голос Кузьмича:
— Я слушаю.
— Тут такое дело, — вполголоса заговорил Захар, прикрыв трубку ладонью, — сегодня я заступил на дежурство, взял свой «ствол»… как и обычно. А потом присмотрелся, а это не мой.
— До этого случалось что-нибудь подобное? — Голос Кузьмича заметно напрягся.
— Впервые, сказал Захар.
— Я тебе советую быть начеку. Это неспроста. Больше никуда не звони. Я сам сделаю все, что нужно. Пока. В трубке послышались короткие и резкие гудки.
* * *
— Отыскался Закир, — проговорил Шибанов, едва перешагнув порог кабинета полковника. — На даче он у Федосеева.
Капитан был слегка возбужден. Ботинки перепачканы в пыли, а к штанинам крупными блямбами пристала грязь. Если не знать того, что капитан находился на оперативном задании, то можно было бы предположить, что на пару с Федосеевым он топтался на садовых грядках.
— И что он говорит?
— Ничего, — признался Шибанов, — лежит себе в земляной яме и не дышит.
— Ах, вот оно что!.. Значит, он убрал своего компаньона. Делиться не захотел?
— Прикажете брать его, товарищ полковник? — с готовностью произнес Шибанов, слегка подобравшись. Крылов не успел ответить, прозвенел телефон прямой связи, о котором знали немногие.
— Слушаю, — нервно поднял трубку полковник. С минуту он молчал, все более мрачнея, а потом произнес:
— Можешь считать свою работу выполненной, — и положил трубку на место. — В общем так, тут мне звонил Кузьмич, у Маркелова неприятности, и я думаю, очень серьезные. Сегодня ему подменили его служебный «ТТ». Мне это очень не нравится. Возьми с собой группу СОБРа и арестуй старика.
Немедленно!
— Понял, — радостно воскликнул Шибанов и, позабыв спросить разрешения, выскочил из кабинета.
* * *
Единственным средством успокоить расшалившиеся нервишки оставалась полная разборка оружия. Причем на время.
Не будь он заперт в четырех стенах, так сумел бы отыскать занятие более привлекательное: например, пострелял бы в тире или отвел душу в беседе с приятелем, а то выдул бы с литр красного винца. На худой конец есть повод заявиться к одной из своих давних подружек, которая непременно вошла бы в его положение и за плитку любимого горького шоколада помогла бы снять поднакопившийся стресс. А вместо этих удовольствий приходится созерцать старую физиономию Федосеева, который вдруг сделался необыкновенно любезным и вился вокруг него, словно проголодавшийся щенок.
Захар вытащил пистолет и положил на полированный стол. Снял часы.
Секундная стрелка взобралась на самую макушку циферблата. Пошел!
Захар вынул магазин. Стрелка уверенно ползла по кругу отсчитывая мгновения. Снял с рамки затвор со стволом… Извлек колодку ударно-спускового механизма.
Совсем неплохо, с удовлетворением задержал он взгляд на часах. Свой личный рекорд он сумел побить на целых три секунды. И, не задерживаясь ни на мгновение, извлек шептало. Далее следовало вытолкнуть ось курка. Работа тонкая и требует некоторого навыка, чтобы удержать пружину. В прошлый раз он ослабил нагрузку всего лишь на долю секунды, и она выстрелила в потолок со скоростью бронебойной пули, оставив на штукатурке заметную царапину. И ему пришлось минут пятнадцать елозить по полу, прежде чем удалось найти злополучную деталь.
Уф! Укрощенная пружина легла на стол рядом с осью курка и, качнувшись разок, замерла.
Маркелов почти успокоился. И с улыбкой подумал о том, что как мало, в сущности, ему надо для того, чтобы обрести привычное равновесие. Можно легко понять людей, что пытаются успокоить нервы с помощью обыкновенных детских игрушек, где требуется закатить пару шариков в крохотные лузы.
