– Вы хотели кого-то посетить в тюрьме? – неуверенно спросил Валентин Семенович.
– Возможно, мой драгоценный… если все будет хорошо.
– Но это может вызвать недоумение американской стороны.
– Меня американская сторона не особенно интересует. Знаешь, в мои годы задумываться о том, какое я произвожу впечатление, – непростительная роскошь. Ну, так мы с тобой обо всем договорились?
– Да, Егор Се… Обо всем.
– Ну, ну. Ты понимаешь, через пару дней бумаги должны быть у меня.
– Не успею, дайте неделю.
– Хорошо, но чтобы через неделю все было готово, – и, не дождавшись ответа, Нестеренко положил трубку на рычаг.
Егора Сергеевича мало беспокоило, каким образом собеседник собирается выполнить его просьбу. Этот человек много лет был под контролем Нестеренко и сумел сделать свою карьеру только благодаря умению Нестеренко молчать, – когда это было нужно, разумеется.
Их «дружба» началась после того, как Валентин Семенович имел неосторожность провести вечер в одной сомнительной компании. Веселье закончилось тем, что он, тогда еще крупный партийный руководитель, изрядно выпив, сгреб в охапку словоохотливую «телку» и заперся с ней в бассейне, где вытворял с развратницей такие чудеса, на которые был способен не всякий сексуальный маньяк. Разгоряченный алкоголем и длительным воздержанием (жена Валентина Семеновича уже полгода находилась в больнице после сложного перелома ноги), он потерял голову и пару часов кряду упивался своей похотливой партнершей, оказавшейся способной на секс во всех его проявлениях. Девица трудилась над членом члена партии столь усердно, что его возбужденные крики и отборный мат были слышны даже охране, честно несущей свою службу на территории вокруг дома. Откуда тогда было знать Валентину Семеновичу, что все помещения шикарной загородной дачи напичканы скрытыми камерами, которые беспристрастно фиксировали его сексуальную изобретательность и буйную фантазию.
Нестеренко хмыкнул, вспомнив, как вытянулась физиономия у этого молодца, когда похмелье явилось ему в облике благообразного старца, выложившего на стол государственного, партийного деятеля ворох фотографий.
А когда Егор Сергеевич через несколько лет поведал своему собеседнику о судьбе бюджетных денег, которыми тот так ловко распорядился на рубеже 1990—1991 годов, а также намекнул на причастность Валентина Семеновича к распространению фальшивых авизо, изумлению и сговорчивости последнего не было предела.
Задумчиво постучав пальцем по полированной столешнице, Егор Сергеевич снова снял трубку и, набрав номер в Вашингтоне, негромко сказал по-английски:
– Майкл? Это я.
ГЛАВА 4
Как обычно после вечерней проверки, зеки расходились по камерам. Джонни Кидс по кличке Могильщик, перекрикиваясь с приятелями, шел не спеша по коридору, размахивая длинными руками, и никому не уступал дорогу. Он был огромен, как гора, и силен, как Майк Тайсон. Весь облик канадца был воплощением самоуверенности и силы, и в то же время было очевидно, что природа вряд ли создала эту живую машину для созидания.
Таких, как Джонни-Могильщик, в российских тюрьмах называют «отмороженными». Никогда невозможно угадать, что им взбредет в голову в следующую минуту. Уголовный опыт подсказывал Варягу, что с такими, способными на все придурками нужно всегда держаться настороже.
Как и обычно, в 22.00 в тюрьме объявили отбой.
Варяг внимательно наблюдал за тем, как Джонни неторопливо скинул с себя рубашку, оголив мощный рельефный торс, стянул трико, показав толстые, словно телеграфные столбы, ноги, как всегда, до раздражения аккуратно уложил свои вещи на спинку стула и, даже не взглянув на соседа, лег на койку.
Через несколько минут должен быть обход.
Варяг знал, что обход всегда совершается в одно и то же время с точностью до минуты. Неторопливая чеканная поступь надзирателей разобьет тишину коридора, затем металлическим звоном щелкнет отворяемый замок, а уже потом мощный поток света ударит с потолка камеры.
Ждать пришлось недолго. Их камера была седьмой от начала коридора. Уже через пять минут Варяг услышал, как рядом стукнула затворяемая дверь соседней камеры. Следующая очередь за ними.
Сегодня обход совершали сам начальник тюрьмы Томас Ховански и два его заместителя – оба рослые молодые парни лет тридцати, оба светло-русые, идеально выбритые, они очень походили друг на друга, и если бы не знать, что один из них по происхождению ирландец, а другой поляк, то можно было бы подумать, что они братья-близнецы. Похожими их делала еще и форма, которая сидела на фигурах на редкость ладно. Именно таких парней с добродушными лицами и безукоризненными зубами можно было встретить на обложках американских полицейских журналов. В России все совсем по-другому. Да и журналов о тюремных делах там нет.
Звонко лязгнул замок, дверь приоткрылась, зажегся свет. Через образовавшийся проем Варяг увидел лицо начальника тюрьмы. Несколько секунд его взгляд лениво блуждал по углам камеры, а потом он уверенно распорядился:
– Закрывай, все в порядке.
Свет погас. Варяг «лежал неподвижно. В двух метрах от него, распластавшись на койке, покоилось огромное тело канадца. Он тихо посапывал, выпуская через приоткрытый рот мощную струю воздуха и казался воплощением безмятежности. «Безобидный, когда спит», – вспомнил Варяг детскую Шутку. Осторожно, прикрывшись одеялом, он вытащил из-под подушки заточку, большим пальцем непроизвольно попробовал ее на остроту и, прикрыв глаза, стал, как и три предыдущих ночи, терпеливо дожидаться. Он ясно представил себе как через полчаса-час Джонни-Могильщик поднимется с кровати, в темноте подкрадется к нему и, убедившись, что он, Варяг, уснул, навалится на него всей своей громадной массой, станет душить, душить изо всех сил. Варяг представил себе, как он будет задыхаться, судорожно раскрывая рот, как его голова нальется кровью… как все вокруг потемнеет… Огромным усилием воли Варяг заставил себя очнуться от тяжелого сна. Он с трудом разлепил глаза и уставился в темноту. Страшно хотелось спать. Бессонные ночи давали о себе знать. Нужно поскорее усыпить бдительность канадца. Сделать вид, что спишь.
Повернувшись к стене, Варяг засопел и затих.
Ему снился пригород Сан-Франциско, снилась Светлана.
«… – А что она умеет делать? – спрашивала Светлана, с вожделением поглядывая на новое приобретение.
– Все, – лаконично отозвался Владислав из спальни.
– Так не бывает, – засмеялась она. – Даже ты все не умеешь.
Владислав возник на пороге.
– Бывает.
Светлана подошла к стиральной машине и осторожно погладила рукой белоснежную пластиковую поверхность.
– Стирает, выжимает, сушит?..
– Гладит, «химчистит», пришивает пуговицы, – подхватил Варяг, обняв жену за плечи, – ставит заплаты, готовит обед, будит по утрам мелодичным перезвоном…
