— Странно ты рассуждаешь, сын мой. Но, может быть, и в твои словах есть правда, не мне судить, пусть тебя рассудит Господь. В чем бы ты хотел еще покаяться?
— В том, что мало сделал для своих братьев. — Потап вздохнул. Похоже, ему было не по душе то, что он услышал от законного вора, но долг священника обязывал его принять покаяние.
— Понимаю твои благие помыслы, сын мой, — сдержанно сказал отец Потап и перекрестил его.
ГЛАВА 31
Беспалый шел на встречу с Колей — Николаем Ивановичем. В отличие от надменного генерала Артамонова, загадочный Коля был весьма предупредителен и подробно объяснил подполковнику, как его найти в Москве. Коля, видимо, собирался принимать гостя в неофициальной обстановке. Прямо он об этом, разумеется, не сказал, но дал понять, что их встреча состоится «вдали от посторонних глаз и ушей». Беспалый сразу смекнул, что Коля из «комитета», по-нынешнему — ФСБ. Он и сам не мог объяснить, почему он так решил, но в поведении Коли было что-то такое неуловимо-характерное для повадок штатного кагэбэшника, что Александр Тимофеевич раскусил его сразу. Размышляя о своих телефонных разговорах с Калистратовым, Беспалый выстроил в уме нехитрую схему: Калистратов и Коля играют за одну команду, но только Коля — это основной состав, а вот Калистратов, похоже, переведен в запас…
Коля ждал его в 19.00 в кафе «Парус» в парке Дружбы на Речном вокзале. Это было удобно: Александр Тимофеевич расположился в общежитии МВД на Фестивальной улице — совсем недалеко от места встречи. В общежитии жили московские менты-«лимитчики», временно переведенные в Москву для несения патрульно-постовой службы и для охранных мероприятий. Да только их «временный» перевод, как все временное в России, с годами превратился в постоянное жительство. Чему менты, а точнее, ментовские жены, были очень даже рады, невзирая на походное, чемоданное житье-бытье в общаге.
Оказавшись вчера в общаге, Беспалый с нескрываемым отвращением отнесся ко всему, что там увидел: общие кухни, где на веревках сушились милицейские форменные рубашки вместе с детскими пеленками и женским исподним; лениво гуляющих по коридорам работников правоохранительных органов в майках, ментовских баб, без стеснения глазевших на новоприбывшего бравого подполковника. Беспалого определили в крохотную «двушку» — двухместную комнатенку, подселив к капитану из Воронежа — тоже командировочному. Беспалый матерился про себя. В Москве он бывал регулярно — раз в полгода. И селили его всегда в разных местах; один раз он даже по недоразумению попал в дом приемов МВД на Ленинских горах — дворец да и только! Но в таком бардаке он обитал впервые. И эта гнусная общага только обострила в Беспалом чувство отвращения к Москве, куда он втайне мечтал переехать на высокую должность, но… этот виноград для него пока что был зелен.
Беспалый вышел из метро и двинулся через парк. Времени было еще достаточно — час с гаком. Он подошел к искусственному пруду и присел на деревянную резную лавку. Мысли о Варяге не отпускали его, не давали покоя. Еще в колонии у него зародилось первое сомнение в том, что обезображенный труп, который предъявил ему в бараке лукавый Мулла, и в самом деле Владислав Игнатов. Потом, когда на поверке он не досчитался человека, это сомнение усилилось. И вот теперь, зная, что в окрестностях зоны бродит неизвестный с автоматом, замочивший туриста да еще зарезавший двух овчарок, — Беспалый твердо понял, что Варяг жив.
И эта мысль возбудила в нем клокочущую ярость. Варяг, падла, все ему запорол! Не будь Варяга — в «образцовой» зоне все было бы по-прежнему. Снова и снова перебирая в уме события последнего месяца. Беспалый убеждал себя в том, что именно Варяг и только Варяг повинен во всех его неудачах, и прежде всего в главной — в развале кропотливо создававшейся им пирамиды — его, беспаловской власти. Беспалый уже понял даже то, что врач Ветлугин и медсестра Лизавета, которым было поручено «лечение» Игнатова, четко выполнили не его, а Варяга указания. Нет, он не исключал, что они оба могли водить за нос начальника колонии, выполняя другие инструкции. Значит, Варяг вовсе не был одурманен наркотиками, не был тем безвольным дебилом, каким он себя корчил, — а все четко рассчитывал, терпеливо готовил побег и, скорее всего, даже сам и подтолкнул зеков на бунт, чтобы под шумок покинуть зону.
И если Варягу удалось уцелеть и выжить в лесу — значит, он непременно должен куда-то податься к своим. Куда же? Беспалый знал, что на всю округу — а это километров сто в радиусе — все «схвачено» краевым МВД и ВВ. Близкое соседство с несколькими воровскими зонами и поселениями заставило жителей близлежащих деревень и городков бдительно нести вахту и чуть что докладывать местным ментам о появлении подозрительных гостей. Такое случалось не раз и не два — именно Александр Тимофеевич убедил краевое руководство выделить специальный премиальный фонд для поощрения граждан, сообщавших о своевременных сигналах, о всех чужаках, что неожиданно возникали на железнодорожных полустанках, автобусных станциях и рынках. Граждане исправно «сигналили» — и показатели борьбы с преступностью в районе да и в крае оставались на должном уровне. Беспалому потом за эту инициативу объявили благодарность…
Естественно, Варяг об этом вряд ли мог знать. Но на то он и вор, чтобы чуять опасность за версту. Нет, в город, на автостанцию, на полустанки он не попрется, ни за что не станет светиться. Тогда куда? Не может же он неделями бродить по тайге без жратвы. Какой-то маршрут у него должен быть — не случайно же он подался на север, а не на юг — как все нормальные беглые зеки. Значит, там где-то у него есть лежбище. Но где?
Беспалый расстегнул ворот рубашки. Он проводил глазами толстую мамашу с коляской, в которой скакал годовалый карапуз. По пруду плавали сизые утки. Он посмотрел на часы. Шесть. Еще час до встречи… Надо дать команду Кротову послать поисковую группу — пусть прочешут леса и населенные пункты вплоть до северной границы края. Пусть берет две-три БМПешки и — вперед. За двое суток управятся.
— Товарищ подполковник, закурить не найдется? — раздался над головой певучий женский голос. Беспалый поднял глаза. Перед ним стояла молодая девка в черном тонком жакете. Черные пышные волосы ниже плеч, глаза огромные, чуть раскосые, тоже черные. Из-под ярко-красной юбчонки, едва прикрывавшей срамное место, тянулись две стройные ноги. Беспалый даже успел заметить на гладкой смуглой ляжке соломенные волосики.
Он немного смешался и произнес как можно более строго:
— Не курю, барышня!
Барышня не смутилась и с улыбкой спросила:
— Разве так бывает: милиционер, да еще уральский — и не курит? Ведь нервная работа, война с преступностью.
Девица явно хотела раскрутить его на беседу.
— Почему вы решили, что я уральский? — удивился Беспалый.
Длинноногая присела рядом на скамейку — ее и без того короткая юбка поехала вверх, обнаружив краешек красных кружевных трусиков. Беспалый невольно отвел взгляд.
— А потому, товарищ подполковник, что у вас из портфеля торчит… я имею в виду, торчит газетка — а на ней написано: «Уральский вестник».
