Два дня бесплодных поисков вконец измотали Варяга. И вдруг в толчее перед Московским вокзалом он заметил знакомое лицо. Он устремился вслед за высоким бородатым парнем, сам не зная зачем. Парень торопливо шагал, помахивая зачехленной теннисной ракеткой. Варяг шел за ним и вспоминал, где он его мог видеть.
Уже зайдя следом за бородачом в привокзальный гастроном, он вспомнил. Этого парня он видел на зоне у Беспалого. Более того, они жили в одном бараке. Парень сидел за квартирные кражи и звали его, кажется, Серега.
Они сидели в уличном кафе гостиницы «Октябрьская» и потягивали пиво. Серега Гурьев признал в большеусом важном мужчине недавнего товарища по нарам только после того, как Варяг снял большие очки и шепнул, что усы накладные.
— Во, йо-ка-лэ-мэ-нэ! — обрадовался Серега. — Ты-то какими судьбами тут? Извини, забыл… Как тебя кличут?
— Да по болезни мне скостили срок, — ответил Варяг уклончиво, пропустив последний вопрос мимо ушей.
— Ага, я же помню, ты все время какой-то квелый был, не вставал, не работал…
— А сам здесь как? — Варяг быстро перевел разговор на интересующую его тему.
— Так меня же перевели в соседнюю колонию как раз перед бунтом. Ну а когда там шухер начался, я как раз бумагу получил из Москвы — о досрочно-условном освобождении. Меня недели две тому как освободили. У меня адвокат хороший — Юрка Соболев. Я с ним в школе в Москве учился, представляешь, а теперь он меня из зоны вытащил. Классный специалист. В школе был отличником. Я ему еще тогда говорил: далеко пойдешь, Юрчик! Кстати, если тебе понадобится, я телефончик дам, в Москве.
Но Варяг не слушал. Его так и подмывало спросить у Гурьева, как там все закончилось, много ли крови было. Но он опасался, как бы бородач-говорун чего не заподозрил.
— А ты слыхал про Муллу-то? — вдруг брякнул Гурьев, высасывая со дна стакана остатки «Балтики».
— Про какого Муллу? — на всякий случай спросил Варяг, внутренне напрягшись.
— Ну как же, про нашего старичка татарина, который у нас на зоне всеми командовал.
— И что с ним?
— Пристрелили Муллу! — трагически сложив брови домиком, выдохнул Гурьев. — Говорят, Беспалый, сучок, сам и пристрелил. Из автомата, почти в упор. А он… — Московский квартирный вор даже отшатнулся, увидев, как внезапно изменилось выражение лица его собеседника. — Ты че?
— Беспалый, говоришь, Муллу убил? — медленно проговорил Варяг. — А еще что тебе известно про бунт? Много там братвы полегло?
Серега Гурьев почувствовал, как по спине у него пополз холодок. Он был не из пугливых — мог в драке, если надо, и нос сломать, и ножичком ткнуть под ребра, но этот странный зек еще на зоне вызывал у него опасливую настороженность. Вот и теперь, увидев, как сверкнули его холодные глаза за фальшивыми стеклами очков, как угрожающе заходили желваки под кожей, Серега решил, что пора ему откланяться и отвалить подобру-поздорову.
— Ну, говорили, что еще там человек пять-шесть пристрелили. Кровищи много было, бронетехнику Беспалый вызвал, а на утро учинил шмон, по лесу вокруг потом рыскали, искали кого-то. Слушок прошел, что сбежал там кто-то. Я подробности-то и не знаю, брат, я же ведь тогда у нового барина парился.
Они помолчали.
— Ну, ладно, пора мне, — минуты через две заторопился Серега, вставая. — Так оставить тебе телефончик-то Юрки Соболева, моего адвоката? Точно говорю: хороший специалист.
— Спасибо, — жестко сказал Варяг, не глядя на Серегу. — У меня у самого этих адвокатов пруд пруди, да только когда они нужны — их не дозовешься.
* * *
Расставшись с Гурьевым, Варяг вернулся к Гепарду. Вечером он попросил его срочно связаться с Потапом и выяснить поточнее, что произошло в колонии у Беспалого.
На следующий день Гепард отправил отцу Потапу в Северопечерск телеграмму с уведомлением с просьбой позвонить в Питер человеку, к которому в свое время так привязалась его внучка и которому не терпится узнать, как обстоят дела у него дома. Ответ пришел к вечеру. Из Северопечерского почтового отделения сообщали, что телеграмма не может быть вручена в связи со смертью Платона Афанасьевича Токарева.
Нехорошие мысли нахлынули на Варяга.
— Егор, — сказал он, кажется впервые обращаясь к хозяину квартиры по имени. — У меня к тебе будет очень важная просьба. Не знаю уж как — но надо узнать, что стряслось с Потапом. Мне это не нравится. Дед был, конечно, старый, но крепкий. Не верю, чтоб он вдруг умер ни с того ни с сего. У тебя есть там кто надежный?
Гепард отрицательно покачал головой.
— Разве что самому слетать.
— Егор, брат, прошу тебя — сделай это для меня. Найди кого-нибудь толкового, кто бы мог туда смотаться. Я бы и сам махнул — но ты же понимаешь, не могу.
— Ладно, есть у меня тут кореш. Тот самый, с кем мы из Афгана спецгрузы гоняли — я тебе про него рассказывал. Генка Шмаков. Он съездит.
Бывший однополчанин Гепарда прозвонился из Северопечерска через два дня к вечеру. Его рассказ потряс Варяга. Он, забыв про всякую осторожность, сам говорил с ним. Генка не поленился, добрался до сгоревшей избы в лесу, все там осмотрел, потом поговорил с местными, нашел даже мужичка-шофера, который подвозил Варяга от Потапа до вертолетной площадки, а потом и Беспалого с его бойцами возил. Мужичок и поведал Генке, что пожар на заимке у отца Потапа как раз произошел после шмона, который там учинил подполковник Беспалый, и что он не верит местному начальству, проводившему расследование пожара и все списавшему на несчастный случай… Наверняка старика и его племяшку убили: тот самый подполковник и его люди. Трупы, по словам шофера, похоронили там же в лесу, недалеко от пожарища.
— Вот что, Егор, мы сейчас со Шрамом разберемся, на это уйдет максимум неделя — не больше, больше никак нельзя. А вот потом не мытьем, так катаньем я должен буду этого подполковника из Северного Городка выковырять. Уж не знаю как, но я не успокоюсь, пока не найду его и не загляну ему в глаза. Не успокоюсь! — Варяг отвернулся и вытер накатившуюся на глаза слезу. Гепард сделал вид, что ничего не заметил.
Он давно понял, что его гость — крупный воровской авторитет. С таким ему пришлось в первый раз в жизни делить крышу и стол. Он поражался силе, уверенности и выдержке этого человека. И теперь, видя, как тяжело Владислав переживает гибель людей, спасших его от верной смерти, вдруг еще больше зауважал этого беглого уголовника. И вдруг понял, что попроси его сейчас Владислав о любой помощи, он ему ни в чем не сможет отказать. Больше того, пойдет за ним, если понадобится, хоть в самое пекло…
— Выпьем, Егор, за упокой души Потапа и внучатой племянницы его Елены. Светлые были люди, — глухо сказал Варяг, повернувшись к Гепарду. Он вдруг невесело улыбнулся. — А знаешь, у меня был один человек, нужный мне человек, самый дорогой для меня человек, его тоже Егором звали. Егор Сергеевич… Давай-ка и его помянем.
